Вероятнее всего, в мастерскую проник молодой человек, достаточно подтянутый и спортивный. Двигался он пружинистой походкой и практически бесшумно. Да и одежда была соответствующая. Такая, чтобы не мешать движениям. И этот спортсмен сейчас находился внутри. Интересно, что он там делает?
Мое любопытство иногда становится совершенно невыносимым. И чаще всего я ему уступаю. Вот и теперь вместо того, чтобы вернуться к машине, я усмотрела удобные уступчики на стене дома. Они помогут мне подняться почти до второго этажа, а там уже и балкончик. Непонятно только, каким образом я буду спускаться, но такая мелочь меня не остановила. Недолго думая, я начала карабкаться вверх. Да, проще было решиться, чем это осуществить, но тем не менее через некоторое время я уже переносила ногу через балконные перила. А оказавшись на балкончике, застыла на месте, потому что из мастерской доносились голоса.
Не мог же пришедший разговаривать сам с собой, значит, там кто-то был. И этот кто-то, скорее всего, Карчинский! Я приникла к балконной двери и прислушалась. Находящиеся в комнате говорили достаточно громко, и мне хорошо их было слышно.
- Не знаю я, - слышался голос художника. - Для меня самого это большой удар.
- Ты не знаешь, а кто, по-твоему, знает? - перебил его молодой голос с сильным акцентом. - За дураков нас держишь? Так я тебе объясню, что этого делать не стоит.
- Меня подставили, неужели это не ясно! - взвизгнул художник. - Я ведь никогда вас не обманывал.
- Все когда-нибудь случается в первый раз, - небрежно ответил молодой. - У хозяев есть предположение, что ты нашел другого покупателя, а их решил кинуть.
- Никого я не собирался кидать. - В голосе Карчинского появилась злоба. - Неужели я не понимаю, как со мной в этом случае поступят. Я же говорил и опять повторяю, что вазу я получил, но ее украли. Сначала здесь был пожар, но поджигали только для вида, самым главным для них была ваза.
- Вот-вот, а откуда знали, что именно эту вазу нужно брать?
- Никто этого не знал. И взяли не одну ее. Но ведь и дело-то не в ней, а в том, что внутри. А ни посмотреть, ни достать это нельзя, пока не разобьешь саму вазу. Поэтому я и прилагаю все силы, чтобы ее вернуть. Самое ведь ценное не в ней самой, а в том, чего никто не видит.
- Допустим, что тебе даже поверят и помогут найти вазу. Но ты получил от нас товар. Или тебе его не передали? В этом случае мы перероем весь город, но найдем ту женщину. Не бойся, у нас заговорит кто угодно.
При этих словах, а особенно от ленивого наглого тона, каким этот молодчик произносил их, меня бросило в жар, а по спине поползла холодная капля пота. Я поежилась. Не хотелось бы мне попасть этому ублюдку в лапы. Но Карчинский на его вопрос ответил:
- Я все получил и все сделал как надо. Осталось только отправить вазу обратно. Начинка надежно упакована, никому и в голову не придет, что скрывается внутри вазы.
- Ты должен был ее отправить, но не отправил. Знаешь почему приходится тебе задавать этот вопрос? После одного прокола ты тут же совершаешь другой. Такое поведение и твоя наглость выведут из терпения даже святого. Поэтому хозяева спрашивают, где алмазы?
- Не знаю! - завопил Карчинский. - Не знаю я! И как я могу это знать, если готовую вазу тоже украли?
- Ах, тоже. - Молодчик засмеялся. - Эти басни даже мне начинают действовать на нервы. Придумал бы что-нибудь пооригинальнее.
- Я что, похож на идиота? - зарычал Карчинский. - Пака еще никто не кидал, а с Чоном только самоубийца станет связываться. Неужели же не понятно, что все специально подстроено? Кто-то узнал о вазе из Кореи и забрал ее, но ему ведь также было известно и о вашем товаре, который должен уйти туда. Вот кто-то и взял себе все. Уверен, что не вазы его интересуют...
- Вот ты и попался! - Торжествующе произнес молодой. - Сам себя выдал. Ты же меня убеждал, что вазы в целости и сохранности. Но если кто-то знает о начинке, то их давно нет и в помине, даже осколков не осталось. Поэтому давай рассказывай всю правду.
- Я уже все рассказал, - устало ответил художник. - Мне больше рассказывать не о чем.
- А если так?
Послышался вскрик и глухой удар.
- Не надо, - теперь художник умолял. - Я действительно рассказал всю правду. Я могу повторить это самому Паку, хотя знаю, что он вряд ли оставит меня в живых.
- Правильно знаешь, - ответил подручный шефа Центра корейской культуры, - но пока с тобой и я могу разобраться.
Снова послышались крики, художник просил о пощаде, но никто не собирался его жалеть. Значит, именно этого человека послали из Москвы. Странно, что он так долго добирался. А я так и не смогла предупредить Карчинского, хотя времени у меня было достаточно. А если мне сейчас позвонить в милицию и сказать, что преступник напал на художника? Пусть приезжают и разбираются. Но для того, чтобы это осуществить, мне сначала нужно спуститься с балкона. Да, подняться было легче, чем спуститься. Я ухватилась за перила, перебросила ноги и постаралась нащупать уступчик, по которому поднималась наверх.
Моя рука задела какой-то предмет, похоже, что кусок глины, он полетел вниз и звучно упал на землю. Голоса в мастерской тут же смолкли, через секунду погас свет. Я лихорадочно болтала ногами, пытаясь удержаться. Второй этаж, в конце концов, не так уж и высоко. Нога соскользнула с уступчика, и я полетела вниз. Приземлилась с шумом, но довольно благополучно. Кажется, ни ушибов, ни переломов нет. Но в мастерской сейчас два человека. Одному приходится плохо, а другой затаился и выжидает. Возможно, он вообще уже покинул мастерскую, не дожидаясь, пока там появится еще кто-то. Скорее всего, так и есть. А Карчинский там один. А если он пострадал? Нужно ведь вызвать "Скорую". А лучше всего позвонить сразу по двум номерам. Пусть и менты, и врачи приедут и на месте разберутся. Я быстро пересекла дворик, зашла за угол, где торчала телефонная будка. Похоже, что аппарат исправен. Я торопливо набрала две цифры, и тут меня сзади обхватили цепкие руки. Я попыталась закричать, но лицо закрыли мягкой тряпкой с каким-то резким кисловатым запахом. Я судорожно вздохнула и стала проваливаться во тьму.
Глава 26
Я пришла в себя и долго не могла понять, где нахожусь. Совершенно незнакомая комната, с незнакомыми вещами и незнакомыми запахами. Удивительное количество старых вещей. Эту лампу делали, похоже, в тридцатые годы, а тот буфет не иначе как из прошлого века. Понятно. Есть такой сорт людей, которые не в силах расстаться с дорогим их сердцу старьем. Вот и хранят шкафы и комоды, столы и стулья. Это может касаться одежды или игрушек. А потом проходит сколько-то лет, и старые вещи начинают представлять историческую ценность. Вот чего никогда не могла понять моя мамуля, стремящаяся окружать себя современными вещами. А эти старые вещицы напоминали мне дом бабушки. Даже запахи были схожие: каких-то трав, нафталина, опилок и еще чего-то неуловимого. Наверное, так пахнет старость.
Вот только непонятно, каким образом я оказалась в этой "лавке древностей" и что тут делаю. Попыталась встать. Слава богу, моему неведомому похитителю не пришло в голову меня связывать. Это одновременно внушало оптимизм и дарило физическое ощущение свободы. Хотя, если вдуматься, что толку с того, что я могу беспрепятственно передвигаться по этой каморке? Отнюдь не чувствую себя от этого комфортнее. Вот так думаешь, что ты Мата Хари, а тебе суют в лицо какую-то тряпку, а когда ты отключаешься, волокут неизвестно куда. А затем ты оказываешься запертой и чувствуешь себя до крайности глупо и унизительно.
И что теперь прикажете делать? Может, позвать на помощь? Было бы здорово, если бы здесь оказался герой-спаситель. Но боюсь, что у нас сейчас страшный дефицит таких людей. Но и выбраться сама я все равно не смогу. Отвратное положение. К тому же мне неизвестно, кто это сделал. А вдруг какой-нибудь маньяк, или извращенец, или и то и другое. Вот только этого мне не хватало. И так уже приключений выше крыши, за последнее время что-то судьба расщедрилась на них, постоянно какие-то недоразумения. Но почему другим удается жить тихо-мирно и не впутываться ни в какие передряги? Как им это удается? И почему я такая везучая на разные гадости?
Ну пусть только этот недоделанный появится, узнает, почем фунт лиха. Однако распаляла я себя, похоже, напрасно, потому что было тихо. А вдруг в этом старинном склепе никого нет и его хозяин явится гораздо позже? Или меня кавказцы украли, чтобы отправить в рабство, или еще кто-нибудь, кто торгует органами людей?
Отличная перспектива, нечего сказать! Ну зачем, спрашивается, я сама себя пугаю? Поменьше надо в телик пялиться да статейки разные читать. А хорошо бы мне вообще сменить место работы и заняться, скажем, выращиванием овощей или разведением аквариумных рыбок, к примеру. Нет, чушь все это. Если и разводить кого-то, то собак, чтобы всегда вокруг была стая волкодавов, вот тогда бы ни один мерзавец не притащил меня сюда.
Я стиснула зубы покрепче. Ну и гад он все-таки!
Подонок! Посмотреть бы на его мерзкую рожу. Так, а ведь похоже, что он здесь. Спиной почувствовала, что кто-то стоит позади меня и смотрит. Я резко обернулась, чтобы взглянуть на своего противника, и чуть не вскрикнула от неожиданности. Опершись на косяк двери, стоял и улыбался, глядя на меня, художник-авангардист Иванов.
Вот так и сбываются мечты. Разве трудно немного подождать, чтобы затем в полной мере насладиться победой. И как это чудесно ощущать, что ты смог выполнить то, что задумал.
Она здесь, совсем рядом, так близко, что можно сделать несколько шагов и коснуться ее рукой. Она совсем рядом, и сердце колотится от радости. Нет, он не стал торопиться, он как следует все обдумал и взвесил. Он стал ее постоянным невидимым спутником. Как и все женщины, она легкомысленна и ничего не заметила. И он верной тенью следовал за ней повсюду, дожидаясь своего часа. И дождался! Он никогда не хотел, да и не мог бы причинить ей зла. Единственное, что он мечтал получить, - ее саму, ее, которая является воплощенным идеалом. Он боготворил ее, но с детства зная, что женщине нельзя давать много свободы, старался держать под контролем. И настал-таки момент, когда благодаря его участию она избежала опасности. Тот хитрый кореец заметил ее, он выбежал из дома, держа одну руку под курткой. Очевидно, там было оружие, и так же очевидно, что он бы использовал его. Поймет ли она, что избежала серьезной опасности?
Но как бы то ни было, чудо свершилось! Теперь она у него в руках. И только от него зависит, будет ли она счастлива или нет. Конечно, сначала ей придется нелегко, но затем она привыкнет. Нет, он не станет ее ломать, глумиться над ее личностью, но она должна с первых минут понять и почувствовать, что у него главное положение, а ей осталось только подчиняться.
Он не сделает ей ничего плохого, этого она может не опасаться. Наверное, сначала ей будет неприятна его близость, но потом она смирится и привыкнет.
Сколько радости они смогут подарить друг другу! Он подарит ей целый мир, который так далек от серой и пошлой обыденности, они вместе перенесутся в волшебную сказку. Да, он не зря ждал все эти годы, чтобы сейчас встретить именно ее. И теперь она у него в руках. И стоит только встать, сделать несколько шагов, как он будет рядом с ней.
Ему нет дела до того, что было с ней раньше, а ей нужно забыть свое прошлое. Теперь для нее есть только настоящее, и он в этом настоящем. Все ее мысли должны быть только о нем, ни о ком другом он не позволит ей думать. Очень скоро она поймет, что он - весь смысл ее жизни. Вдали от него она продолжала бы свою никчемную жизнь, продолжала бы погоню за призраками. Он освободит ее от всего этого. А взамен он просит не так ведь много отдать себя целиком ему, раствориться в нем без остатка. Он станет ее повелителем, а она его рабыней. Могло бы быть наоборот, но зачем нарушать естественный ход вещей? Мужчине судьбой даровано повелевать, женщине подчиняться. Он ни на йоту не отступит от этого древнего как мир закона. И будет подчинять и властвовать, а она станет покоряться.
Он прекрасно помнил своего деда, который был для него примером для подражания. Этот мудрый человек жил на Кавказе и редко мог видеть своего внука. Однако в моменты их встреч внук пытался подражать этому мудрому старцу, взять его принципы за основу своего мировоззрения. Дед научил его быть настоящим мужчиной-повелителем. Он научил боготворить женщину, но одновременно с этим подчинять ее. И с тех самых пор внук привык жить с мыслью об идеале, о единственной женщине, достойной разделить с ним его существование.
Он верил, что непременно найдет такую. Это произошло. Она действительно совершенна.
Покорность. Сейчас он ждет от нее не столько понимания, сколько покорности. Она станет покорной, он научит ее этому. И постарается не сломать. Он очень бережно будет относиться к ней, словно она хрупкая фарфоровая статуэтка. Он не боится разочароваться в ней. Чаще всего люди разочаровываются в самих себе, а потом спешат обвинить в этом других. Но он-то не таков. Нет, он будет терпелив. Сначала он сделает из нее все то, что захочет, вылепит на свой лад, а затем будет наслаждаться плодами своего труда.
Наслаждаться. Какое это счастье - безраздельно обладать кем-то! Он думает сейчас о ее мягкой податливой плоти, и вожделение захлестывает его мутной волной. Но он будет терпелив, хотя прямо сейчас он мог бы сделать несколько шагов, оказаться рядом и сорвать с нее все до нитки. Она может кричать и сопротивляться, но все будет бесполезно.
Идеал... Его поиски всегда были трудны, но гораздо сложнее для него было отстаивать свое право на обладание этим идеалом. Он буквально зверел, когда кто-то пытался очернить его идеал, сбить его с пьедестала, который воздвиг он сам... На кладбище он чуть было не убил эту гнусную модель, которая вздумала нелестно отзываться о той, которую он боготворил. Для нее, как и для всех подобных личностей, была невыносима мысль о том, что кто-то превосходит ее, кем-то еще восхищаются, поэтому-то она и вызвала его на этот глупый разговор. Вовремя взяв себя в руки, он все же не удержался и дал пощечину этой дешевой кукле.
Удивительно, как. можно возненавидеть малознакомого человека буквально за одну его фразу. Он встал, прошелся по комнате и отправился в соседнее помещение. Она лежала на боку, спиной к нему, но он почувствовал, что она не спит. Какую первую фразу она произнесет? Она медленно повернула к нему голову...
- А, - произнесла я, - это вы.
- Вы разочарованы, Леда? - спросил Иванов.
- Нет, - я покачала головой. - Хотя не скажу, что очень удивлена.
- А почему? - Он перестал улыбаться, подошел ко мне и присел рядом на диван.