– К сожалению, у меня сегодня не слишком много времени. Да-с.
По аудитории пронесся вздох облегчения.
– …поэтому предлагаю сократить процесс.
Виктор и Максим переглянулись. Они уже знали, что последует за этими словами.
– Несправедливо, – шепнул Куликов. – Хорошо, если тебя спросит, а если Гаршина?
– Ш-ш-ш.
Владимир Александрович водрузил на нос большие очки в толстой черепаховой оправе и пробежался глазами по списку.
– Ну-с, приступим. Я задам три вопроса. Ответите, поставлю зачет всей группе, в противном случае мы распрощаемся до другого раза, и спрашивать я буду уже каждого.
– А вопросы по лекциям? – спросил все тот же гнусавый голос.
– Вопросы по моему предмету. По психопатологии, для тех, кто не в курсе.
По аудитории снова пронесся вздох, только уже не облегчения, а разочарования.
– Значит, будет соображалку проверять, – шепнул Макс.
– Ну-с, начнем с самого простого, – Юрский ткнул пальцем в ведомость и, прищурившись, прочел: – Губенко.
– Это конец, – Куликов опустил голову на сложенные на парте руки. – Губенко туп как пень! Почему его палец не спустился на строчку ниже? Зайцева бы ответила.
Виктор оглянулся в поисках Губенко и увидел, как с самого последнего ряда поднялся долговязый парень с выпирающим кадыком.
– Расскажите-с мне о парафренном синдроме, – попросил Владимир Александрович.
Губенко сглотнул, кадык его дернулся, но молодой человек не произнес ни слова.
– Не знает! – Максим с отчаянием смотрел на сидящих рядом с Губенко. – Подскажите ему! – шепнул он.
Юрский едва заметно качнул головой.
– Что ж, и вкратце сказать не можете-с? Хотя бы характерные черты.
Ситуация отчаянная, требовалось вмешательство. Виктор поднял руку.
– Можно я?
Владимир Александрович улыбнулся.
– Уверен, молодой человек знает, просто забыл. Вы ведь были на моих занятиях?
Губенко кивнул.
– Отлично-с. – Юрский обратился к Виктору: – Если сумеете подсказать товарищу без слов, – он хитро прищурился, – будем считать, на первый вопрос вы ответили.
Виктор растерялся. Каким образом можно обойтись без слов? Использовать жесты? Но как показать, что парафренный синдром – это бред величия и бред преследования в одном флаконе? Он посмотрел на друга, но Макс ничем помочь не мог.
Вдруг Плеханов понял, что надо делать. Он торопливо вырвал из середины тетради двойной чистый лист и начал отрывать треугольные куски. Потом свернул лист кольцом и надел на голову. Получилась бумажная корона. Король! Для бреда величия подходит идеально! Но как изобразить бред преследования?
Студенты, не отрываясь, смотрели на Виктора.
– Молодец, – еле слышно шепнул Куликов. – Теперь беги!
Плеханов понял. Он вышел из-за парты и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее побежал по аудитории – сначала к доске, потом к задним рядам. Одной рукой он придерживал лист бумаги, чтобы «корона» не слетела с головы, и оглядывался на Губенко, который, вытаращив глаза, смотрел на Виктора.
Юрский засмеялся, прикрывая рот пухлой ладонью.
«Неужели не догадается?» – с тоской подумал Плеханов.
В этот же момент Губенко подпрыгнул на месте.
– Вспомнил! Бред преследования и бред величия!
– Все так. Можете садиться, – произнес Владимир Александрович.
Губенко с облегчением опустился на стул и спрятался за широкой спиной сидевшего перед ним Гаршина – высокого, смуглого, полного, широкоплечего парня, стриженного под «ежик».
Виктор вернулся на место и стащил с головы «корону». Юрский до сих пор улыбался.
– Ну-с, как ваша фамилия, молодой человек? – обратился он к Виктору. – Ставлю вам зачет.
– Плеханов.
Виктор покраснел. Он не считал, что заслужил подобное счастье, но, с другой стороны, легко отделался. В любом случае ему не придется пересдавать психопатологию (которая, к слову сказать, должна была быть еще на втором или третьем курсе), если избранная доктором наук «жертва» не ответит на один из следующих вопросов.
Юрский обратился к ведомости.
– Простите, первая «п»? Петрушка?
– Да.
– Вашей фамилии нет в ведомости. – Юрский нахмурился и снова пробежался глазами по списку. – Нет-с.
– Нет? – растерялся Виктор. – Надо же, пять лет учусь – был, а сейчас нет? Наверное, ведомость заново вносили в компьютер, а меня пропустили.
Владимир Александрович дописал от руки фамилию студента и сделал отметку о зачете.
– Выясните этот вопрос, – сказал он, посмотрев на Виктора поверх очков.
– Выясню, – пообещал Плеханов. – Это просто ошибка.