– Знакомьтесь, Сергей Сергеевич, это Антон. Будет помогать мне с дежурством.
– Восемнадцать.
– Очень приятно, – Антон опасливо протянул руку, и молодой человек мягко ее пожал. – А что вы считаете?
– Он все считает! – крикнул из-за стенки Матвеев. – Счетчик, хренов! Рыба пучеглазая!
Пациент вжал голову в плечи, присел, закрыв уши руками. Плеханов похлопал его по плечу.
– Не бойтесь. Иван Борисович сегодня наказан.
Человек-счетчик вздохнул и шмыгнул носом.
– А я все не сплю, – тихо произнес он. – Уже сто тридцать восемь ночей подряд. Вон, и под глазами круги. А этот не унимается, зарезать хочет.
В дальнем конце коридора послышался грохот.
– Виктор Евгеньевич! – крикнул кто-то. – Скорее!
– Это эпилептик! – Плеханов побежал, Антон поспешил следом.
В последней по левую сторону коридора палате на полу лежал человек. Он извивался всем телом, выгибаясь дугой, его трясло. Изо рта текла слюна.
– Скорее! – Виктор вытащил из кармана деревянную палочку и попытался засунуть ее в рот эпилептику. Человек корчился, бился головой об пол, стучал ногами и вертелся. Подойти к нему не было никакой возможности.
Антон стоял, не зная, чем может помочь и что вообще следует делать в таких случаях. Из книжек он помнил: главная опасность для эпилептика – прикусить язык или подавиться им, но с началом приступа сделать было ничего нельзя.
– Не стой столбом, – Виктор сердито посмотрел на молодого человека, – дай подушку, чтобы он себе макушку не разбил!
Антон схватил с кровати подушку, сунул ее под голову изгибающемуся человеку.
– Придержи его!
Эколог опустился на колени, попытался удержать голову эпилептика на подушке. Тот дергался и извивался с необыкновенной силой, Антон взмок. Наконец судороги ослабли и прекратились.
– Теперь он будет спать, – сказал Виктор. – Молодец, ты здорово помог.
– Как же ты один с ним справляешься?!
– Я ему помогаю!
Антон обернулся. В суматохе он не заметил еще одного пациента, а тот все время находился в палате. Невысокий, пожилой, приятной наружности человек с любопытством разглядывал новичка.
– Вы новый доктор? Очень приятно! Очень, очень приятно. Новый доктор!
– Он не доктор, – сказал Виктор, но мужчина в пижаме уже протянул Антону руку.
Парень ответил на рукопожатие. Человек показался ему вполне здоровым: внимательные умные глаза, аккуратно причесанные волосы, оживленные движения.
– Савичев Александр Алексеевич, – представился мужчина, – очень приятно.
– Антон.
– Заглядывайте в гости. Моя комната под номером семь. Счастливый номер. Никаких сквозняков, сплошные удовольствия и манная каша утром. Заглядывайте обязательно. Седьмая палата. Заглядывайте в гости.
Антон попытался выдернуть руку из цепкой хватки пожилого человека, но тот не отпускал.
– Цыганка, правда, приходит, но она больше по моей части. Если все время причесываться, ветра не будет. Цыганка, да, по моей части. Ветра нет. Нет ветра.
Виктор осторожно взял мужчину за плечи, тот сразу присмирел и сгорбился. Плеханов подозрительно прищурился.
– Александр Алексеевич, что вы здесь делали?
Савичев покраснел.
– Я не хотел его пугать, честное слово! Он сам упал! Я ничего не делал! Правда-правда! Ничего не делал.
– Я верю. Но больше сюда не ходите.
Пациент приложил ладонь к груди.
– Не приду! Клянусь! Только и вы исполните обещание. Выгоните цыганку! Обязательно! Выгоните! Выгоните!
Дежурный кивнул, и они вышли из палаты эпилептика. Савичев отправился в свою комнату, а Виктор указал рукой на нишу в стене, где стоял большой поцарапанный письменный стол и стул.
– Во время дежурства я сижу здесь. Можешь пока отправиться в ординаторскую, вздремнуть, а лучше – иди в палату. В начале коридора, перед комнатой Семенова есть две свободные. Там кровати удобнее, чем диван в ординаторской.
– Ну, уж нет! – Антон поднял указательный палец. – Я не псих, чтобы в палате ночевать!
– Но тебя все равно никто не увидит. А я никому не скажу.
– И не уговаривай, – категорично заявил эколог. – Я сам себе противен буду, если стану спать на кровати, где лежал сумасшедший! К тому же, там двери не запираются.
Плеханов понял: на самом деле молодой человек боится находиться в непосредственной близости от пациентов. Дверь ординаторской закрывалась на ключ, а у палат не было даже задвижек, чтобы больные не смогли запереться.
– Не бойся! Я же буду сидеть в коридоре! И увижу, если кто-то выйдет из палаты.
Антон поежился.
– Спасибо за заботу, но я лучше на диванчике. Кстати, ты мне про человека-счетчика рассказать не успел. Что они с Матвеевым не поделили?
– Если следовать моей теории – исходить из понятия, что Матвеев вовсе не сумасшедший, – то это для привлечения внимания и подтверждения легенды. А «счетчик» на самом деле болен. Все считает: слова, шаги, кто сколько раз по коридору прошел, сколько раз ему давали лекарство, сколько мух в комнате, все подряд. Диагноз у него сложный – психоз какой-то.
– Маниакально-депрессивный?
– Нет. МДП в новое отделение перевели. Ну, и, слава Богу. У них весной обострение начинается, а нам тут Матвеева достаточно – здоровый он или больной.