Ее брови удивленно поднялись, потом она поняла, что я имею в виду.
— Некоторые наши пациенты проходят здесь курс реабилитации после затяжных запоев, другие находятся тут, чтобы избежать каких-либо неприятностей и осложнений дома или на службе. Но мистер Мэссли безусловно не принадлежал к их числу.
— Почему вы так думаете?
— Если человек пытается симулировать какой-то недуг, то, уверяю вас, на свете существует масса болезней, симулировать которые гораздо менее хлопотно и накладно, чем полиомиелит.
— М-да. Возможно. Вы видели его, когда он находился вне установки для искусственного дыхания?
— Да, мне случалось проходить мимо, когда ему делали кое-какие процедуры. Он мог обходиться без аппарата максимум тридцать минут. Однако ни мне, ни другим сестрам нашей клиники ни разу не приходилось оказывать ему какую-либо помощь. У него была собственная сестра-сиделка.
— Кто она была, вы не помните?
Мисс Маллиган поднялась, подошла к стенному шкафу и открыла верхний ящик. Оттуда она извлекла папку, мельком взглянула на нее и протянула мне.
— Вы найдете здесь все необходимые сведения. На заполненном от руки анкетным листке я прочитал имя: Елена Хэррис. В графе «возраст» стояла цифра 32. Проживала она в восточной части Нью-Йорка, в районе семидесятых улиц. Окончила университет и затем работала в шести различных больницах. В папке находилось также рекомендательное письмо, подписанное доктором Хойтом, и фотография сестры Хэррис размером два на два дюйма. Совсем, казалось бы, обычный снимок для документа, если бы не лицо. Удивительно красивое лицо.
— Хорошенькая, — сказал я.
— Это была ее беда, — в прозвучавшем утверждении не было ревности или злобы — лишь констатация факта.
Ее лицо мне кажется знакомым.
— Возможно, ведь у нее типичное лицо.
— В каком смысле?
— Просто она принадлежала к тому типу женщин, которые сводят мужчин с ума. Во время ее пребывания здесь у нас в клинике возникали проблемы.
— Это было связано с ее внешностью?
Мисс Маллиган коротко кивнула.
— Ее присутствие вызывало определенное соперничество между нашими молодыми докторами.
— Она это как-то поощряла?
— Нет, я бы этого не сказала.
— Она знала свое дело?
— У меня не было оснований жаловаться на нее. Мистер Мэссли был безусловно ею доволен. Она находилась при нем практически безотлучно. К тому же она выполняла и кое-какие дополнительные обязанности.
— Да? — я вопросительно взглянул на нее.
— Она вела его переписку и, как мне кажется, была кем-то вроде секретарши и посредницы во всех его деловых контактах.
— Вы, разумеется, навели о ней соответствующие справки?
— Естественно. Отзывы были самые благоприятные.
— Понятно. Могу я оставить у себя ее фотографию?
— Пожалуйста. У нас есть дубликат.
— Благодарю вас. А теперь не ответите ли вы мне на несколько вопросов, если, разумеется, сочтете это этичным с профессиональной точки зрения?
— Посмотрим.
— Каково ваше личное мнение о мисс Хэррис?
Сначала мне показалось, что я вообще не получу ответа. Однако она спросила:
— У вас есть какие-то особые основания интересоваться этим?
Я посмотрел ей в глаза. Это были глаза женщины, которой пришлось немало повидать на своем веку. Обманывать такого человека или говорить ему полуправду бессмысленно.
— Мэссли был гангстером, — сказал я. — После смерти он оставил документы, которые представляли серьезную опасность для некоторых лиц. Они полагают, что эти бумаги у дочери Мэссли, и собираются убить ее. И сделают это, если мне не удастся найти их раньше. Возможно, люди, хорошо знавшие Мэссли, смогут сообщить нечто важное, — я замолчал и перевел дух. — Так что же вы можете мне сказать о ней?
Мисс Маллиган поджала свои и без того тонкие губы.
— Понятно, — произнесла она, — в таком случае я полагаю, что ответ на ваш вопрос с моей стороны не будет звучать как нескромность. Я уже упомянула, что Хэррис выполняла, во-первых, функции сестры-сиделки и, во-вторых, секретарши. Однако мне представляется, что между ними существовали и иные отношения — сугубо личного, я бы сказала — интимного свойства. Они, как мне кажется, были любовниками.
— Почему вы сделали такое заключение?
Впервые я увидел, как сдержанная и суховатая мисс Маллиган смутилась. Она даже слегка покраснела и опустила глаза, внимательно рассматривая крышку своего письменного стола.
— Дело в том, что на дверях наших палат нет запоров, — произнесла она, не поднимая глаз.
— Понятно. А они знали, что вы стали свидетельницей их... интимных отношений?
Мисс Маллиган зябко повела плечами и облизнула пересохшие губы.
— Нет, — нерешительно ответила она. — Они были слишком поглощены...
Тут ее лицо залила густая краска и она быстро отвернулась.
Я не стал ее больше расспрашивать. Все было и так ясно. Я поблагодарил ее. Положил фотографию Елены Хэррис в карман куртки, взял свою шляпу и вышел. До отхода поезда, на котором я мог возвратиться в Манхэттен, оставалось еще полчаса, и я провел их в станционном буфете.
С вокзала «Гранд Сентрал» я позвонил Терри, и мы договорились поужинать в ресторанчике «Лунг Фонг». У бара, как всегда, толпились молодые клерки, расслаблявшиеся после трудового дня. Все они будто бы невзначай рассматривали нас в большом зеркале. На их лицах можно было прочесть недоумение и даже негодование по поводу того, что столь замызганный субъект, как я, сумел подцепить такую девушку.
— Выглядишь ты — просто класс, — сказал я, — все мужики здесь на тебя пялятся.
— Тебе это нравится?
Она улыбнулась, но улыбка эта была просто ширмой за которой она прятала свою тревогу.