— Там для иностранцев безумно дорогие билеты, а он небогатый. А я достала обычные дешевые билеты и на контроле сказала Гюнреру: «Пойдем, папочка!» Вот его и пропустили. На «Спящую красавицу». Никогда не забуду свои попытки по-английски объяснить ему, кто такая фея Сирени! В конце концов он сделал вид, что понял, но на самом деле наверняка просто устал и отключился. А вообще-то очень меня благодарил. Так что можно смело вскрывать — там не бомба.
И я разорвала пакет. В нем оказалась большая коробка с чрезвычайно завлекательной картинкой на крышке. На картинке симпатичная девушка с вожделением тянула руку к горе конфет. Причем фигура девушки наводила на мысль о том, что счастье отведать сладкого ей выпадает нечасто, и раз уж она дорвалась до вазочки, то не успокоится, пока не слопает все.
Наш полиглот Настя тут же перевела с немецкого:
— «В этой коробке десять сортов конфет. С марципаном, миндалем, кунжутом, ромом, шерри, ликером, джемом, халвой»… а эти два слова я не знаю. Так, «это самые вкусные конфеты в мире. Стоит вам их попробовать, и вам всегда будет их хотеться».
— Трагическая надпись, — не удержавшись, прокомментировала я.
— Почему? — изумилась Света. — Замечательная надпись. Открываем?
— Не советую, — вставила я голосом хорошо тренированной пифии.
— Почему?
— Представь себе твою дальнейшую жизнь. Вот ты сейчас попробуешь конфетку, и тебе всегда будет ее хотеться. Всегда! До самой смерти! А где ты ее возьмешь? Вряд ли Гюнтер намерен присылать мне подарки каждую неделю, а у нас таких коробок наверняка нет. Так что надо хорошенько подумать, прежде чем подвигнуться на подобный шаг.
— Ничего. Возможно, жить мне осталось недолго, так что недолго и промучусь. Начну-ка я с марципана, а вы, как хотите.
Мы с Настей тоже решили не отставать, и через десять минут наше настроение поднялось достаточно для того, чтобы мы без риска гипертонического криза смогли приступить к обсуждению наших проблем.
— Итак, — начала Настя, — что на сегодняшний день прояснилось? Роль Эдика. Именно он тебя шантажировал, и, скорее всего, все твои изначальные предположения относительно него были верны.
— Какие изначальные предположения? — изумилась Света.
— Что он хотел тебя подставить. Он явно много, чего хотел. А что осталось неясным? Боюсь, практически все. Итак, Эдик сам себя грабит. Но Костика убил, мне кажется, все-таки не он. Костика убил некто, кого тоже интересовало содержимое сейфа. Этот некто убить-то убил, а сейф нашел уже пустым. И Эдик этого некто шантажировал — так же, как и тебя, только с более печальным для себя результатом. Так?
— Подожди, — прервала я, — а как быть с тем, что за нами следили? Ладно, нож Свете подсунул этот некто, он же перенес труп и украл мою сумку, но следить-то за нами зачем? И вообще, глупо было похищать у нас с тобою нож, если сам же его недавно подкинул.
— Вероятно, подкинул Эдик, а украл некто. Или наоборот. Конкурирующие фирмы.
— А как вам кажется, вот этот, второй нож… он второй или снова первый?
Настя подняла брови, и я поспешила пояснить:
— Тот самый, который мы зарыли, или другой? Мне кажется, другой. Тот был гораздо грязнее — с пятнами, а этот довольно чистый.
— Могли помыть, — предположила Света. — По виду очень похож.
— А я не вглядывалась, — призналась Настя, — мне нервы не позволяют. Ты думаешь, убийца следил за нами, заметил, где мы зарыли нож, потом вырыл его, помыл и подкинул обратно?
— Подозрительная чистоплотность, — мрачно прокомментировала я. — А эта слежка и вовсе не дает мне покоя.
— Так за нами следил мой кавказец, — напомнила Света. — Из ревности.
— Это за тобой следил кавказец, а за нами следили на базе отдыха, когда его еще в помине не было. И никого не было, кроме студентов. Напрашивается вывод, что следили они.
— У тебя помешательство на почве студентов. Зачем мы им дались?
— Не знаю, но чем больше с ними общаюсь, тем больше убеждаюсь, что они способны на все. Сегодня один упал со стула на пол, представляешь? Света свидетель.
— Забудь ты про студентов! Лучше скажи, кто этот некто.
— Сто раз говорила — Юлечка со своим выгнанным Вадиком. Очень подходят.
Света не выдержала:
— А я сто раз говорила, что Юлечку нечем шантажировать. Все-таки ты к ней несправедлива! Ты, наверное, не знаешь, но она тебя ужасно боится.
— Знаю, — гордо ответствовала я. — Она понимает, что я — единственный человек, который видит ее насквозь, и, естественно, трепещет.
— Значит, не Юлечка? — переспросила Свету Настя. — То есть Артем. Мне он тоже кажется более подозрительным. Не отличает тебя от Кати, устраивается к вам на работу, за тобой ухаживает…
— Оставь его в покое!
— Ладно, — поспешила погасить назревавший конфликт я, — вопрос-то в другом. Этому некто достались по наследству от Эдика Светины бумаги. Дорого бы я отдала, чтобы знать, собирается ли он тоже заняться шантажом.
— Отдавай, — кивнула Света.
— Что отдавать?
— Дорого. Только при твоей зарплате вряд ли сумеешь. Конечно, он собирается заняться шантажом.
— С чего ты взяла? Может, он предпочтет затаиться. Все-таки два убийства — не шутка.
— Глупости! Если б он решил затаиться, то не стал бы писать мне письмо.
Четыре округлившихся глаза уставились на Свету в полном недоумении, а она небрежно продолжала:
— Знаете, стандартный текст. «У нас ваши бумаги. Условия прежние. Как передать деньги, сообщим потом». А подписи нет. Ничего особенного!
— И… и давно ты это получила? — с трудом выдавила Настя.
— Сегодня днем нашла в столе на работе. А что?
— А то, — гневно заявила я, — что могла бы сразу нам сообщить. Мы ломаем себе головы, а она скрывает такой важный факт.
— Ой, — слегка смутилась моя любимая подруга, — извините. У меня как-то вылетело из головы. По сравнению с этим жутким ножом письмо не произвело на меня ни малейшего впечатления. Вот оно!
Я клещом вцепилась в небольшой листок. Что за безобразие — опять напечатано на струйном принтере! Во всех детективах фигурируют пишущие машинки со скошенными буквами, позволяющие с легкостью обнаруживать авторов анонимных посланий. Не успевает наша литература за действительностью, не учитывает технического прогресса! Ни в одной книге я не читала, как идентифицировать текст, набранный на компьютере. А самой умных мыслей не приходит.
— Кто бы это ни был, — заметила Настя, — он убийца. И шутить с ним, как с Эдиком, явно не стоит. Дело опасное.
Света чуть не плакала:
— Но я ведь действительно не могу продать квартиру, пока в ней прописана Наташка! Если б этот убийца позвонил мне по телефону, а не посылал дурацкие письма, я бы ему объяснила!