Лейверс крепко зажал сигару в зубах и взглянул на меня.
– Мне это не нравится, – веско сказал он.
– Я думал, вы останетесь довольны, шериф, – сказал я обиженным голосом. – Всего один труп, да и то я здесь ни при чем.
– Эта вечеринка – ваша идея, – зарычал он. – Не было бы вечеринки, не было бы и трупа!
– Вы хотите сказать, что мы так и не раскрыли бы преступление? – спросил я. – И вы по-прежнему сидели бы у себя в кабинете, волнуясь, нервничая, дергаясь, беспокоясь, что газетчики пронюхают об этой истории?
– Я никогда не дергаюсь, – отрезал он. – По крайней мере, это не то, что вы думаете. А убийство Равеля вы должны были предотвратить!
– Шериф, откуда мне было знать, что она убьет его?
Я ведь не ясновидящий? – не подумав, ляпнул я.
Его лицо исказила зловещая ухмылка.
– Вот как, Уилер? – сказал он злорадно. – А я было уверился в обратном, когда ко мне зашла Аннабел справиться насчет того письма миссис Мэннерс!
– Что ж, – слабо оборонялся я, – в этом деле с Равелем ясновидение меня подвело.
– Но вы пересказали содержание письма слово в слово, – безжалостно продолжал Лейверс. – И даже не видя его! Вот это да! Как это у вас только получается?
– Это у него действительно здорово получилось, – с гордостью сказал Полник. – Насчет письма. Я сначала никак не мог понять…
– Полник, – быстро прервал его я. – Не надо рассказывать шерифу, по какой причине я на самом деле устроил вечеринку. Я бы хотел удержать в тайне от него вашу страсть к "Наполеону".
Я убийственно на него посмотрел, но сразу же понял, что беспокоиться мне не о чем. Упоминание о коньяке попало куда надо: он сразу заткнулся.
– Вы говорили, сержант… – с надеждой сказал Лейверс.
– Что, шериф? – невинно покосился на него Полник.
– Вы говорили, что сначала никак не могли понять…
Чего вы не могли понять?
– О, это, – встрепенулся Полник. – Я сначала никак не мог понять, зачем ему надо было устраивать вечеринку, как он только что сам об этом сказал.
Лейверс пробормотал что-то себе под нос, и Полник поморщился.
– Шериф, – Сказал я, – если я вам больше не нужен…
– Вы мне больше не нужны, Уилер, – сказал он важно. – Как всегда, мне приходится самому расхлебывать кашу, которую вы заварили. А что делать с остальными?
– Я не вижу причин задерживать их, сэр.
– А Лютера? Он ведь пытался убить Равеля прошлой ночью?
– Не думаю, что Равель предъявит ему обвинение, – заметил я. – А так как до Лютера дошло, что Харкнесс его не обманывал, то и с этой стороны нам нечего бояться.
– Прекрасно, – сказал шериф. – Уилер раздает свободу преступникам щедрой рукой, и весь мир рукоплещет!
Я вышел из комнаты, пока он не надумал чего-нибудь еще, и направился в гостиную.
Камилла сидела с закрытыми глазами, откинув голову на подушки кресла. Лютер и Харкнесс примостились бок о бок на кушетке и что-то горячо обсуждали.
Когда я вошел, все как один повернули ко мне головы.
– Что дальше, лейтенант? – быстро спросил Лютер.
По нему не было заметно, что он только что отлеживался после удара Полника.
– Все кончено, – сказал я. – Можете идти по домам.
– Что ж! – Харкнесс встал. – Рад слышать это. Я умираю от голода! Бен, – он повернулся к Лютеру, – почему бы нам не отужинать в моем отеле? Мы можем заново составить контракт.
– Чудесно, – прогудел Лютер. – У тебя светлая голова. Дон, мой мальчик! Это будет такой фильм!
Он обнял Харкнесса за плечи, и они медленно направились к выходу.
– А насчет процентов, – говорил Харкнесс, ритмично пережевывая очередную порцию жевательной резинки, – это ведь новый материал, Бен. Поэтому проценты…
Дверь за ними закрылась.
Камилла поднялась с кресла.
– Мне тоже пора, – сказала она.
– Но ты очень важный свидетель по этому делу, – напомнил я.
– Ты хочешь сказать, что я должна буду остаться здесь?
– Я хочу сказать, что не могу отпустить тебя домой без надежной охраны, – сказал я. – Это важное дело поручили мне.
– Поручили? – Ее губы расплылись в широкой улыбке. – Кого ты хочешь одурачить, Эл Крестьянин?
– Золушка! – сказал я с восхищением. – Ты читаешь во мне как в открытой книге!
Когда мы добрались до "Дневной мечты", было уже около полуночи.
Камилла исчезла в спальне, попросив меня смешать ей очередной "Поцелуй Дьявола". Я смешал коктейль, налил себе вики и уселся на кушетку, терпеливо ожидая, когда она выйдет.
Я продолжал думать о Джуди Мэннерс. В самом начале жизни ревность заставила ее избавиться от одной соперницы – и как жестоко судьба посмеялась над ней!
Может быть, именно тогда она решила, что если у нее будет мужчина, то она не потеряет его никогда, как потеряла Джонни Кея, который остался во Вьетнаме. Руди сам подписал смертный приговор и себе, и своей любовнице, когда начал изменять жене. Интересно, кто заберет тело Джуди из газовой камеры? Близких родственников у нее не было. Я на секунду закрыл глаза и вновь очутился в Окридже, на кладбище, а передо мной маячил темный силуэт старика на фоне заходящего солнца.
Старый Коулмен восемь лет ждал этого дня, и он не обманулся в своих ожиданиях.
В комнату впорхнула Камилла и немедленно схватила бокал с коктейлем. На ней было то самое свободное платье, на которое пожалели материала, компенсировав длину шириной. Она подошла к кушетке с бокалом в руках, ее платье раздувалось пузырем, и я совсем позабыл об убийстве и старом Коулмене.
Она легко скользнула мне на колени.
– Я рада, что все позади, – сказала она. – Руди стал для меня привычкой, а это так скучно!
– Но все же он платил ренту, – заметил я. – Что же ты будешь делать теперь?
– Об этом можешь не беспокоиться, – весело сказала она. – Об этом будут беспокоиться другие.
– Кто? – спросил я с любопытством.
– Разве ты не слышал, как Лютер с Харкнессом обсуждали свой новый контракт?
– Конечно, но при чем здесь ты?
– Я оказалась очень фотогеничной, – объяснила она спокойно. – И у них возникла прекрасная мысль – снять фильм о жизни и смерти Джуди Мэннерс. Придется, конечно, кое-что додумать, но фильм обещает быть чудесным!
– И что?
– А то, что у меня в этом фильме главная роль, – сказала она счастливым голосом. – Утром я встречаюсь с Харкнессом и подписываю контракт. Голливуд, вот и я!
– По крайней мере, это решает вопрос с рентой.
Она допила коктейль и небрежно бросила пустой бокал через плечо.
– Вот как, Эл Крестьянин! – сказала она, прислушиваясь к звону бьющегося стекла. – Вот как я сейчас себя чувствую!
– Золушка! – выдохнул я восхищенно. – Я чувствую себя точно так же! – И мой бокал полетел в том же направлении.
– Тогда не выключай свет, – сказала она, прижавшись ко мне с такой силой, что я даже не успел сказать ей, что не имею ни малейшего желания выключать свет.
Так же как и она, я твердо надеялся, что тот маленький человечек с биноклем уже испарился.