Как всякий мужчина, у которого в жилах течет кровь, а не вода, я в свое время получал пощечины, но это было так давно, что я успел забыть. Теперь же мою память реанимировали.
Джуди ударила меня ладонью по одной щеке, сама покачнулась от силы удара, затем развернулась и с силой врезала по второй.
– Лжец! – пронзительно закричала она. – Подлый, грязный…
Я ткнул ее большим пальцем в солнечное сплетение, и она моментально затихла. В голове у меня все еще звенели колокола, а щеки горели самым настоящим пламенем. Джуди слегка выпрямилась, ловя ртом воздух. К тому времени, как она оправилась, в голове у меня тоже прояснилось. Я вовремя перехватил ее кисть и вывернул руку, так что она вынуждена была повернуться ко мне спиной. Я выкрутил ей кисть, не позволяя освободиться, но и не причиняя слишком сильной боли. Плача от ярости, она согнулась пополам и попыталась пяткой ударить меня между ног. Я нажал ей на кисть так, что она взвизгнула, затем потащил ее в ванную.
Я сунул Джуди под душ, открыл кран с холодной водой на полную мощность, отпустил ее кисть и быстро ретировался обратно в комнату, закрыв за собой дверь.
Шум воды моментально затих, но вышла она только через десять минут, вся завернутая в огромное мохнатое полотенце. Ее лицо было мертвенно-бледным, но без всяких следов слез. На секунду ее глаза зло блеснули, но затем она улыбнулась.
– Может, нам лучше извиниться друг перед другом, – сказала она. – Начнем все сначала и забудем о том, что было.
– Я не прочь.
– Пойду переоденусь. Я быстро.
Она пошла в комнату для переодевания и тщательно заперла за собой дверь.
Прошло всего пять минут, и Джуди снова появилась на пороге. На ней был льняной темно-бирюзового цвета костюм, состоящий из короткого жакета и прямой юбки.
Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, а губы слегка подкрашены.
– Надеюсь, что вы не успели соскучиться, лейтенант? – весело сказала она.
– Для женщины вы оделись замечательно быстро, – сказал я.
– Можно подумать, что вы женаты, лейтенант!
– Еще немного, – сказал я ей, – и я начну вести себя как примерный отец семейства.
Она села напротив меня и аккуратно перекинула ногу за ногу. Я видел линию ноги почти до самого бедра. Колени у нее были круглые. Она одернула юбку, и я, больше ничего не теряя, сконцентрировался на ее лице.
– Итак, лейтенант, – начала она, – вы же понимаете, что я этого так не могу оставить. Что вы имели в виду, когда сказали, что Руди мне изменяет?
– Простите. Я никак не ожидал, что это будет для вас новостью.
– Не извиняйтесь, – резко сказала она. – По край-. ней мере сейчас это для меня новость, и я хочу, чтобы вы мне рассказали все подробно.
Я сообщил ей о Камилле, и о квартире в "Дневной мечте", и о том, что Руди платит ренту, видится с Камиллой почти каждый вечер и однажды провел с ней уик-энд.
– Понятно, – холодно сказала Джуди, когда я закончил свой рассказ.
Я закурил и предложил ей сигарету, но она отрицательно качнула головой.
– Вчера я был в Окридже, – признался я. – Проверил, насколько правдоподобны эти письма.
– И что? – нетерпеливо сказала она.
– Вы были правы, – сказал я. – Лицо, их написавшее, хорошо знает вашу жизнь. Все сходится. Даже старый Коулмен с его могилами.
– Я слышала о нем, – сказала Джуди. – Месяца два-три назад я заезжала в Окридж. Это было ошибкой – старого не вернешь, лучше даже не пытаться. – Она закусила нижнюю губу. – Вы заходили на кладбище, лейтенант?
– Да. Я разговаривал с Коулменом.
– Это правда, что.., там есть пустой участок?
– Правда, – кивнул я. – Старик сказал, что это место зарезервировано специально для вас. Наверное, совсем с ума сошел от такой жары и от своих могил.
– Ну почему? – прошептала она. – С тех самых пор, как убили Барбару и я поняла, что чуть сама не стала жертвой, я не перестаю себя спрашивать: почему они так ненавидят меня? Что я им сделала? Я снова перебираю в уме эти письма, снова и снова пытаюсь понять, кто же мог написать их! Иногда мне кажется, что я схожу с ума.
– Камилла Кловис – имя не настоящее, – прервал я ее.
– О! – Джуди быстро на меня взглянула. – Как ее зовут?
– Сандра Шейн.
Она прикрыла рот тыльной стороной руки, в глазах ее застыл ужас.
– Сандра? – прошептала она. – Так это она написала…
– У нас нет доказательств, – сказал я. – Пока что нет. Когда вы были в Окридже несколько месяцев назад, вы видели ее?
– Нет, – сказала она сдавленным голосом. – Нет.
Я даже не знала, что она все еще там живет.
– Перед этим она три года провела в Лос-Анджелесе. Значит, они с Руди познакомились, когда вас поблизости не было. Неделей позже она перебралась в Пайн-Сити и сразу же позвонила ему. На следующий день она сняла квартиру в "Дневной мечте".
– Это похоже на Сандру, – сказала она натянуто. – Вешается на шею любому мужчине, если он только может быть ей полезен. А Руди никогда не мог устоять перед женской лестью.
– Так что она могла написать эти письма и могла убить Барбару Арнольд, – сказал я. – Здесь-то и начинаются настоящие трудности.
Джуди с большим сожалением оторвалась от созерцания представшей перед ее мысленным взором картины: голова Сандры, медленно тонущая в кипящем масле.
– Трудности? – механически повторила она.
– С Доном Харкнессом, например, – сказал я. – Скажите, вы или Руди подписывали с ним контракт?
– Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Мы еще не приняли решение.
– Бен Лютер рассказал мне об этом, – продолжал я. – Он звонил вам вчера вечером?
– Он звонил Руди, но его не было дома. – Ее губы угрюмо сжались. – И теперь я знаю, где он был.
– Лютер говорил вам о звонке Барбары накануне убийства?
– О том, что кто-то скопировал наши подписи? – Она кивнула. – Да, он спросил, подписали ли мы контракт, и я ответила, что нет. Дон, наверное, в отчаянном положении, если он пошел на это.
– Ему приходится работать за шестерых, чтобы оплатить свои завтраки, – сказал я. – Кстати, он был здесь, когда Лютер звонил вам?
– Да. – Она сухо улыбнулась. – И после звонка Лютера мне пришлось здорово притворяться, чтобы он не догадался, что я знаю все.
– А какое это могло иметь значение?
– Может быть, и никакого. – Она раздраженно пожала плечами. – Но я решила, что так будет справедливо по отношению к Бену. Он умеет вести дела и, конечно, сможет урегулировать это дело с Доном по-своему.
– Когда Харкнесс от вас ушел?
Джуди на секунду задумалась:
– Примерно около одиннадцати или немного позже.
– Что он так долго у вас делал?
– Мы, естественно, обсуждали фильм. У него с собой был первый вариант сценария, и мы его вместе просматривали. Он очень хотел заключить договор, а когда Дон чего-нибудь хочет, он своего добивается.
Сценарий у него великолепен. Не поговори я вчера с Лютером, я почти наверняка подписала бы этот контракт.
Я закурил новую сигарету, затем встал.
– Спасибо, что помогли, Джуди.
– Для вас это действительно важно? – спросила она взволнованно.
– Не знаю, – честно признался я. – Сейчас не очень.
Но может быть, в дальнейшем…
– Вы уже уходите? – В ее голосе звучало вежливое сожаление хозяйки.
– Я хотел бы повидать Руди, – сказал я. – Думаю встретить его по дороге.
Она быстро встала, одернула юбку с такой силой, что чуть не сорвала ее с себя.
– Я пойду с вами, лейтенант, – сказала она твердо. – Я бы тоже хотела встретить Руди!
Мы прошли через весь дом в гостиную, и Полник слабо помахал нам двумя пальцами, когда мы проходили мимо бара. Он осторожно икнул, затем произнес слегка заплетающимся голосом:
– Эй, лейтенант!
– Что? – спросил я.
– Этот парень. Наполеон, где вы, сказали, он живет – во Франции, в Европе?
– Во Франции, в Европе, – терпеливо подтвердил я.
Полник на минуту глубоко задумался.
– А как туда добраться? – просто спросил он.
Когда мы дошли до входной двери, я придержал ее для Джуди, а затем вышел вслед за ней на крыльцо. Она бросила взгляд на небо и поежилась.
– Скверная будет погода, – сказала она, – сильный ветер, а я ненавижу бури!
– Вы давно уже замужем за Руди? – спросил я ее.
– Три года. А при чем здесь это?
– Простое любопытство, – сказал я. – Вы рассказывали ему об Окридже и о Джонни Кее?
– Конечно. – Она засмеялась. – После нескольких лет совместной жизни муж и жена все знают друг о друге… Она внезапно замолчала, глядя на меня с ужасом. – Нет! – с отчаянием в голосе сказала она. – Нет! Руди… никогда не сделал бы этого!
– Я разве сказал, что он сделал? Я просто сказал, что он мог сделать.
Персона, о которой шла речь, внезапно появилась из-за угла дома и затрусила к нам неторопливой рысцой. Несколько секунд я наслаждался музыкальной темой главного героя, которая на этот раз оказалась веселым охотничьим маршем.
Руди был без шляпы, в легкой твидовой серого цвета куртке и тщательно отглаженных брюках. Его голубая рубашка с расстегнутым воротничком была подобрана в тон туфлям. Он приближался к нам, помахивая рукой, в которой был зажат хлыст.
– Я не знал, что здесь есть лошади, – сказал я.
– Их тут нет, – безразлично сказала Джуди. – А если бы и были, Руди обходил бы их за километр. Примерно год назад он снимался в одном ковбойском фильме, и до сих пор при одном слове "лошади" он готов забраться под ближайший диван.
– Привет, Уилер! – сказал Равель тоном великосветского английского лорда, выходящего на крыльцо с приветственной улыбкой на губах. – Как настроение, старина? Как поживает ваш чудесный помощник, мой добрый друг Полник?
– Он пьян, – коротко сказал я. – – О! – Руди нахмурился и покачал головой. – Это так плохо!
– Руди, – сказала Джуди спокойным голосом, – дай мне подержать твой хлыст.
Он поглядел на нее восхищенным взглядом.
– Девочка моя! – сказал он. – Как приятно возвращаться домой издалека, зная, что тебя ждет жена, преданная, любящая! – Он неопределенно махнул рукой в сторону океана, и скромный пляж мгновенно преобразился в пустыню Сахару, а охотничий марш сменился сладостной восточной музыкой, которую сопровождал нестройный звон верблюжьих колокольчиков.
– Хлыст, Руди!
– Извини, любовь моя! Вот он, прости!
Джуди осторожно взяла хлыст из его рук. Затем слегка помахала им, примериваясь и взвешивая.
– Преданная любящая жена! – громко повторила она. – Как там насчет преданного изменяющего мужа?
– А? – Руди заметно вздрогнул и посмотрел на нее, с тревогой во взоре. – Что ты сказала?
Хлыст просвистел в воздухе и с хлопком, похожим на пистолетный выстрел, обрушился на его плечи.
– Я тебе покажу Сандру Шейн! – бушевала Джуди. – Сопляк несчастный!
Хлыст просвистел в воздухе еще раз, и, взвыв, Руди. галопом поскакал прочь, спасаясь от ударов, время от времени обрушивавшихся на него сзади.
Я с интересом наблюдал все это, пока они не исчезли за углом дома, а потом повернулся и пошел обратно в гостиную.
Подойдя к бару, я с изумлением увидел, что Полник абсолютно трезв.
– Кто-то кричал, лейтенант? – спросил он.
– Охотник, – сказал я, – А?
– Охота на лису.
Полник медленно покачал головой.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, лейтенант? – спросил он.
– Конечно, – сказал я. – Ты можешь мне помочь написать письмо, в котором мы будем угрожать одной даме.
– Как это, лейтенант?
– Ты что, никогда раньше не писал таких писем?
– Лейтенант, – сказал он задумчиво, – существует два типа людей: одни получают такие письма, другие отправляют. Так вот я отношусь к первому типу. И все дамы хотят от меня одного – денег!
– Я понимаю, сержант, – сказал я сочувственно, – но один-единственный раз тебе все-таки придется примкнуть ко второму типу. Пишущая машинка все еще в комнате секретарши?
– Да, – сказал он. – Я там сплю.
– Тогда пошли, я не хочу, чтобы нам помешали. Надо успеть, пока Руди со своей верной, любящей женой играет в пятнашки.
Мы вышли из гостиной и прошли через весь дом в комнату покойной Барбары Арнольд. Я уселся за стол с пишущей машинкой и закурил сигарету.
Во втором ящике стола лежала пачка белых карточек, и я заправил в каретку одну из них.
На столе валялось несколько нераспечатанных конвертов. Я их быстро проглядел, это были самые обычные счета и расписки, на которые почему-то до сих пор никто не обратил внимания. Одно письмо было именно тем, что я искал. Оно было адресовано Джуди Мэннерс, внутрь был вложен какой-то счет от меховщика в Наин-Сити. Я смял счет в руке и выбросил в корзину для бумаг, стоящую под столом.
– Какое сегодня число? – спросил я.
– Двенадцатое, – незамедлительно ответил Полник.
– Ты уверен?
– Годовщина моей свадьбы, лейтенант, – сказал он печально. – Мужчина никогда не должен забывать день, когда он совершил величайшую ошибку в своей жизни.
Я секунду просто глядел на белую карточку, затем медленно стал печатать одним пальцем, стараясь не обращать внимания на тяжелое дыхание за своей спиной.
Через пять минут я закончил и внимательно перечитал написанное, не вынимая листа из машинки.
"На сей раз ошибки не произойдет. Прекрасная бессердечная дама умрет в Раю в пятницу 13 июля.
Элиас Фрай и Пирл Коулмен, окриджское кладбище.
И птички не чирикают".
За моей спиной послышалось хрюканье.
– Лейтенант, – хрипло сказал Полник, – но это здорово напоминает те письма, что она уже получила!
– Рад, что тебе это понятно, – сказал я.
– Лейтенант. – Он на минуту замялся. – Это не вы писали те, остальные, и убили эту даму, Арнольд?
– Понятия не имею, – сказал я. – На всякий случай надо будет справиться у доктора, не хожу ли я во сне.
Я вынул карточку из машинки и сунул ее в конверт. на имя Джуди Мэннерс со штемпелем Пайн-Сити.
– Где тут почтовый ящик? – спросил я.
– На воротах у дороги, – сказал Полник. – Вы сошли с ума, лейтенант.
– Ты знаешь, что делает хороший газетчик, когда нет никаких новостей? – спросил я. – Он создает их. Я чуть-чуть завяз в этом деле… Все застыло на одном месте. Приходится изобретать.
– Если шериф когда-нибудь узнает…
– Не узнает, – сказал я жестко. – По крайней мере, не от меня и не от тебя!
Я сунул конверт в карман и встал из-за стола. Полник следовал за мной по пятам до самых дверей.
– Я еду в город, – сказал я. – Проследи за тем, чтобы Джуди достала это письмо из ящика не позднее следующего часа, и заставь ее позвонить шерифу.
– Я надеюсь, вы знаете, что делаете, лейтенант, – сказал он нервно.
– Как всегда, – согласился я. – И после того как я уйду, тебе придется выполнить еще одно поручение.
– Да?
– Запрешь этот коньяк на ключ! – рявкнул я на него.
Когда я выходил из дома, ни Руди, ни его верной любящей жены поблизости не было. Подъехав к деревянным воротам, я выбрался из машины и, убедившись, что поблизости никого нет, опустил письмо в ящик.
Всю дорогу до Пайн-Сити я неизвестно чему улыбался про себя и одновременно пытался сообразить, что же меня так радует. Наконец я понял: оказывается, это очень интересно – замышлять убийство!