Обещание щедрой награды заставило парней Студента поработать на совесть. Собрав по крупицам сведения об интересующих их лицах, они уже через два дня смогли составить из отдельных событий и фактов почти полную мозаику преступлений, сложившихся вокруг дела Шарфиной. Для полного завершения картины оставалось только вставить одну деталь: человека, который был заинтересован в хищении книг и после этого, заметая следы, организовал ряд убийств. Им мог быть или коммерсант Базовский или руководитель группировки Ионеску, занимавшийся сбытом импортных машин и наркотиков. Он же брал заказы на устранение неугодных лиц. Выложив эти факты Студенту, его помощники предоставили ему возможность самому решить, кто забрал книги.
Студент недолго думал над этим ребусом: решить его было несложно даже человеку, не обладавшему острым аналитическим умом. Людям, занимавшимся перепродажей иномарок, книги из дальнего Тибета были явно не нужны ни как товар, ни для личного пользования. Больше того, многие из них вообще не знали о такой стране. А вот Базовский… Этот человек благодаря обширным связям выбивал для различных фирм лицензии на вывоз дефицитного сырья, сам часто бывал за границей и при случае скупал антикварные вещи. Для перепродажи или сувенирных подарков — это уже Студента не интересовало. Кроме того, Базовский был хорошо знаком с перекупщиком антиквариата Юткевичем, которого обнаружили убитым вместе со Сбитневым. «Сбитнев организовал с Сизарем замену замков в квартире Шарфиной и один комплект ключей оставил себе. Значит, книги у Базовского, — пришел к безошибочному выводу Студент. — А люди Ионеску помогли ему забрать их бесплатно и заодно убрать ненужных свидетелей».
Но точно установить, у кого находится украденная библиотека, — это разгадка только половины ребуса. Чтобы его решить полностью, нужно было найти такой подход, при котором Базовский без лишнего шума согласился бы уплатить ему отступное за обещание молчать. Сами книги Студенту не были нужны: для того чтобы их сбыть, необходимы опыт и хорошо налаженные связи. Ни того, ни другого у него не было. «А если убивали люди того молдаванина, значит, они тоже подчинены Базовскому? — задумался Студент. — Или они работали по найму?»
— А кто вам сказал, что этот кукурузник замешан в деле с книгами? — спросил Студент своих помощников, сидевших в томительном ожидании в разных концах комнаты.
— Ионеску? — уточнил один из парней.
— Да, — ответил Студент. — У них же своих дел хватает: автомашины и наркотики. А убийства? Да еще одно за другим. Что-то мало верится, — задумчиво сказал он, выбивая пальцами по крышке стола неторопливую дробь.
— Нашлись такие, что сказали, — неопределенно ответил парень. — На рынке между своими все известно. У них там, Илья Иванович, молдаване только для вывески стоят с фруктами за прилавком. Ну, может, несколько машин в месяц и организуют из Румынии, — сделал он скидку торговым недотепам. — И то только доставку сюда. А всем сбытом, наркотой и «мокрыми делами» кавказцы заворачивают. По паспортам они тоже молдаване, чтобы меньше внимания к себе привлекать. Но это только для дураков и глухих, которые не слышат, как они по вечерам «Сулико» поют. Так что не беспокойтесь, липу мы вам не подсунули.
— Если подсунули, то на свою голову, — посмотрел Студент косым взглядом сразу в разные концы комнаты.
— Ладно, увидим, — не стал спорить собеседник. — Мы там, возле дома Базовского, на всякий случай своих людей с мобильником поставили, — сообщил он. — Недавно Володя с ними говорил, — кивнул он в сторону сидевшего у окна парня, у которого из кармана пиджака торчал штырь антенны.
— Передали, что к вечеру в квартире остались трое: Базовский, его любовница и охранник. А двое уехали. Наверное, до утра, — предположил он. И тут же, спохватившись, добавил: — Чуть не забыл: еще шофер с машиной во дворе ждет. Может, куда поедут.
«Конечно, поедут! — со злобной завистью подумал Илья Иванович. — Иметь такие деньги, красивую бабу под боком и сидеть дома? Вот стемнеет как следует, и закатят до утра в кабаре. А я буду с этими недоумками телевизор смотреть и в карты дуться, — окинул Студент мрачным взглядом своих коротко стриженных помощников. — А с утра опять на рынки, подачки с киосков собирать». При одной только мысли о том, что ему, очевидно, до конца жизни придется заниматься этим унизительным и опасным делом, Илью Ивановича начинала душить волна злобы и обиды на судьбу, которая обошла его стороной. А пока он занят этим грязным делом, сродни попрошайничеству, в приличное общество ему путь закрыт, и о том, чтобы сесть на равных с такими людьми, как Базовский, за ресторанный столик, приходится только мечтать. И не потому, что он рылом не вышел и хорошим манерам не обучался. Все гораздо проще: не теми делами он занимается, не с теми людьми знается. Его просто не примут в свой круг! И сколько денег в твоем бумажнике не имеет никакого значения. Стоит ему появиться в элитном ночном ресторане, который обычно посещают люди, подобные Базовскому, как вокруг его столика сразу образуется пустота, а какой-нибудь официант, словно по нерасторопности, опрокинет ему на плечи тарелку с салатом. А затем начнет под хохот посетителей торопливо размазывать его салфеткой по плечам, делая вид, что он старается поскорее исправить свою оплошность. Для того чтобы чувствовать себя свободным и независимым в этом тесном кругу, мало больших денег. Нужно еще, чтобы тебя уважали и, главное, побаивались. И если ему удастся заставить Базовского выполнить свои условия, то он без труда войдет в тот круг, который его давным-давно манит к себе.
Плавное течение мыслей Студента было прервано верещанием радиотелефона в кармане угрюмого Володи. Тот, сознавая, что на него сейчас смотрят все сидящие в комнате, с неторопливой важностью зажал в руке телефон и выслушал какое-то сообщение.
— Передали, что Базовский с охранником куда-то уехал. В квартире осталась только его любовница, — доложил вожаку Володя. — Что им сказать?
— Передай, чтобы ждали нас, — поднялся Илья Иванович из-за стола. — Мы скоро приедем. И, обращаясь уже ко всем сидящим в комнате, веско сказал: — Больше такого случая не будет. Или мы сегодня добьемся всего, или… до старости придется на рынках куски сшибать. Хотя, — усмехнулся он, — нам и этого не дадут делать: рано или поздно кто-нибудь на шею сядет. Нас тут пятеро, — обвел он взглядом своих подручных. — Вполне хватит. Кто трусит, может остаться— обойдемся без него.
— Говорил тебе в прошлом месяце: давай «дуры» купим, — сожалеюще сказал один из помощников. — По дешевке же продавали! Сейчас бы в самый раз пригодились.
— Ничего, я думаю, обойдется без стрельбы, — успокоил Студент своих помощников. — Базовский не такой уж дурак, чтобы шум поднимать. Но, — помедлил он, — у меня на всякий случай игрушка есть.
Достав небольшой иностранный пистолет, Студент любовно оглядел его и снова спрятал в карман пиджака.
«Мерседес» миновал центр города и, попетляв немного по коротким, малолюдным переулкам, вырвался наконец из их тесноты на окраину. Капитан Стрекалов, сидевший с Друяном на заднем сиденье, изредка озабоченно поглядывал через плечо в окно: сзади, не отставая, но и не приближаясь к ним, шли две черные «Волги».
— Вы напрасно беспокоитесь, капитан, — улыбаясь, обернулся Кряжин с переднего сиденья. — Эти машины сопровождают нас на всякий случай.
— Да? — облегченно вздохнул Стрекалов. — А я смотрю, идут за нами машины почти от самого райотдела, и все время маршрут с нашим совпадает. Даже интересно стало!
— Ничего не поделаешь, — пожал плечами банкир, — для того чтобы спокойно работать, приходится страховаться от дураков.
Молчаливый молодой шофер прибавил скорости, перевел машину ближе к осевой линии, и мимо окон «мерседеса» замелькали дома какого-то пригородного поселка, сменившиеся вскоре редкими березовыми рощами, наполненными предзакатной синевой наступающего вечера. А чуть впереди, справа, за обширным лугом, темнел лес.
— Если кто хочет курить, не стесняйтесь, — предложил Кряжин. — Там, на спинке сиденья, в кармашке, сигареты есть. Специально для гостей держу.
— А сами вы не курите? — достал Григорий Петрович распечатанную пачку дорогих сигарет.
— Курю, но очень редко, — ответил Алексей Федорович. — И то, больше для того, чтобы собеседники чувствовали себя раскованней, — пояснил он. — Сидишь с кем-нибудь в кабинете, ведешь деловой разговор и видишь, что человеку нужно минуту-две подумать. Ну, и предлагаешь ему в это время закурить. Заодно и сам дымишь.
— В каждой работе свои тонкости, — дипломатично заметил капитан, закуривая сигарету. — Мне тоже иногда приходится предлагать своим собеседникам закурить. Иначе разговор не клеится.
— Да, у вас собеседники зачастую трудные, — рассмеялся Кряжин. — Чтобы их разговорить, не одну сигарету надо выкурить. А как же Сергей Викторович без курева обходится? — вновь повернулся Кряжин к следователям. — У вас же как будто родственные специальности?
— Так и обходится, — ответил капитан за Друяна. — Я какого-нибудь жулика поймаю, а он посидит с ним, помолчит, а потом под залог освобождает.
На этот раз рассмеялись все сидевшие в машине. Даже молчаливый шофер мельком глянул в зеркальце на своих пассажиров, качнул головой и широко улыбнулся. Вскоре водитель сбавил скорость, машина свернула с основной трассы на боковое ответвление и покатила по узкой ленте асфальта, петляющей среди рыжих стволов огромных сосен. «Домой так и не позвонил, — виновато подумал Сергей Викторович, глядя в окно на быстро густеющие сумерки. — Теперь, пока доедем да поговорим, глухая ночь будет».
— Уже недалеко ехать, — словно уловив мысли следователя, сказал Алексей Федорович. — Еще два поворота, и на месте.
— А между поворотами сколько? — невинно спросил капитан.
— Как раз докурить успеете, — ответил Кряжин. — И то, если поторопитесь.
Поднимаясь вслед за банкиром по широкой деревянной лестнице на второй этаж особняка, капитан критически оглядел свой повседневный костюм, потрогал зачем-то расстегнутый ворот рубахи без галстука и вполголоса спросил Друяна:
— Признайся честно, ты с утра знал, что мы сюда поедем?
— Откуда? — опешил Сергей Викторович. — Ты же сам заставил меня звонить, — напомнил он.
— Заставил, — кивнул Стрекалов. — Чего же ты тогда вырядился, как на именины? — с завистью оглядел он костюм следователя кофейного цвета и кремовую рубашку с дорогим галстуком.
— Так совпало, — пожал плечами следователь.
Алексей Федорович, шедший на правах хозяина несколько впереди, замедлил шаг и, обращаясь к своим гостям, спросил:
— Может, мы сначала поужинаем, а потом поговорим с Зоей Федоровной?
— А нельзя соединить эти два удовольствия? — с детской непосредственностью поинтересовался капитан. — И разговор будет непринужденней, и времени мы у вас меньше отнимем.
— Я сам хотел предложить вам такой вариант, — признался банкир, — но решил, что вы обидитесь.
— Почему? — в один голос спросили следователи.
— Подумаете, что я вас тороплю и хочу поскорее выпроводить, — пояснил Алексей Федорович.
— Вообще-то надо об этом спросить у самой Зои Федоровны, — подал совет Друян.
— Зачем женщине свои желания навязывать?
— Дельный совет! — одобрил эту идею банкир. — А мы с вами, Григорий Петрович, прежде всего о себе думаем. Тогда так… — толкнул он одну из дверей, выходящих в просторный холл, — я вас пока оставлю здесь, а сам пойду к Зое Федоровне. Это у нас место для курения, — пояснил Кряжин, щелкнув выключателем и вводя гостей в небольшую комнату, в которой кроме дивана и нескольких кресел, возле двух низких журнальных столиков, больше никакой мебели не было. Не было и люстры на потолке, а ровный, рассеянный свет шел от светильников, вмонтированных за плинтусами. Непривычно для глаз, но очень удобно.
— У нас? — переспросил Стрекалов, не подавая вида, что он удивлен таким своеобразным освещением.
— А что вас в этом удивило? — посмотрел на капитана банкир.
— Я думал, это чья-то дача, — пояснил капитан, — а вы говорите так…
— …будто это коллективная собственность? — усмехнулся Алексей Федорович. — Нет, я не оговорился: особняк принадлежит банку. Мы часто проводим здесь после работы совещания. Кроме того, тут удобно иногда принимать нужных банку людей. В неофициальной обстановке, так сказать, — коротко хохотнул банкир. — Для дачи этот особняк не годится: слишком близко к городу. Рядом ни реки, ни озера, а лес так исхожен, что птицы, и те украдкой поют. Какой уж тут отдых! — безнадежно махнул он рукой. — Располагайтесь поудобней, а я к Зое Федоровне схожу. Я ненадолго, — пообещал Кряжин, направляясь к двери.
Следователи сели в глубокие, низкие кресла. Капитан повертел в руках пачку сигарет незнакомой марки, лежавшую на столике, но закуривать не стал.
— Так-так… — задумчиво сказал он, разглядывая сложный узор ковра, лежавшего на полу. — Значит, мы с тобой, Сергей Викторович, люди, нужные банку, которых принимают в неофициальной обстановке. Как ты думаешь, не расценит сдуру наше начальство этот визит как попытку вымогательства у заинтересованных лиц?
— Это зависит от нас с тобой, — отозвался Друян, смотря на тяжелые светло-зеленые шторы, закрывавшие два больших окна. Он только сейчас обратил внимание на то, что обивка кресел, дивана и ковер на полу выдержаны в одном, зеленоватом цвете. «Психологи! — подумал следователь, вспомнив о том, что зеленый цвет успокаивает. — Стараются во всем ближе к природе держаться. Даже свет: сразу не поймешь, откуда он, а освещенность везде одинаковая».
— Как от нас? — не понял капитан.
— А так: мы не обязаны докладывать, как и с кем проводим свое время после работы.
Друян достал с полки столика красочный журнал, оказавшийся каким-то экономическим бюллетенем, к тому же на английском языке.
— Что, не по зубам азбука? — рассмеялся капитан, глядя на поскучневшее лицо следователя, рассматривавшего многочисленные диаграммы и таблицы.
— Не по зубам, — с сожалением признал Сергей Викторович. — А учиться поздно. Остается теперь только мысленно пинать себя за лень в молодости, — положил он журнал на место.
Друян хотел дальше развить свою мысль, но тут мягко щелкнула дверь, и в комнату вошла худенькая женщина среднего роста, со смуглым лицом почти без морщин, на котором выделялись большие серые глаза.
Выбеленные временем волосы падали на стороны прядями короткой, свободной стрижки. Мужчины встали из кресел.
— Здравствуйте, — улыбнулась Шарфина следователям. — Бросили вас тут хозяева одних, — пошла она легким, упругим шагом к столику, — и забыли.
— Ничего, — смутился Друян, — мы не успели заскучать.
Зоя Федоровна, не доходя шага-двух до следователей, первому протянула маленькую, сухую ладонь капитану, который находился ближе к ней.
«Поцеловать ей руку, что ли? — смешался Стрекалов. — Так я ж не на именины к ней пришел и не на свидание…» Ограничился тем, что смущенно пожал маленькую горячую ладонь Шарфиной.
— Я сяду на диване, — решила Зоя Федоровна. — Так мне вас сразу обоих видно и удобнее будет разговаривать. Хотя… навряд ли нам дадут засидеться, — улыбнулась она мужчинам. — Алексей Федорович там уже распоряжается насчет ужина.
«Неужели ей за пятьдесят? — удивленно думал Сергей Викторович, глядя на моложавое, оживленное лицо Шарфиной. — Если бы не седина, никогда бы не подумал, что ей столько. Интересно, почему она не покрасится? А здесь о ней заботятся, — мысленно отметил он, глядя на дорогое сиреневое платье с короткими рукавами и черные туфельки. — Из дома ее увозили в поношенной блузке и старых тапочках».
— Да мы не особенно и проголодались, — равнодушным тоном соврал капитан, вспомнив, что они с Друяном за целый день так нигде и не перекусили. — Можем просто так поговорить.
— Можем, — согласилась Шарфина. — Но мы с вами здесь гости и не будем навязывать хозяевам своих вкусов и желаний. Тем более Алексей Федорович сказал мне, что забрал вас прямо со службы, а сейчас, наверное, уже поздно, — вопросительно посмотрела она на следователей.
— Двадцать минут девятого, — ответил Друян и только сейчас заметил, что на Шарфиной не было никаких украшений, даже часов.
— Ну вот, — с укором произнесла Зоя Федоровна, — люди уже давно поужинали, а мы все еще раздумываем, стоит ли нам садиться за стол. И, неожиданно поменяв тему, спросила у гостей: — А как чувствует себя мой страж, который не хотел выпускать меня из морга?
— Санитар Слободкин? — невольно нахмурился Друян. — Его, кажется, увезли в психбольницу. Не вынес потрясения.
— Серьезно? — искренне удивилась Шарфина. — Вот уж не ожидала: на такой работе он ко всему должен был привыкнуть. И водка у него на столе стояла, мог бы выпить после шока.
— Выпить, — усмехнулся Сергей Викторович. — Наверное, выпил бы, если бы смог на ноги подняться. А то лежал пластом на полу, пока судмедэксперт в морг не пришел.
— Да-а… Нехорошо вышло, — начала Зоя Федоровна бесцельно водить пальцем по тисненному рисунку ткани дивана. — Надо будет попросить Алексея Федоровича, чтобы узнал, где он лежит, и проехать к врачам.
— Вы думаете, они вам поверят, что он здоров, и выпишут его из больницы? — усомнился следователь.
— Уверена в этом! — тряхнула седой прической Шарфина. — Это будет нетрудно сделать. Я сумею найти доводы, чтобы убедить их в этом.
— Возможно, — не стал спорить с женщиной Сергей Викторович.
«Санитар, конечно, рано или поздно выйдет из психушки, — с раздражением подумал Друян, — а вот кто вернет к жизни Камышина и твою соседку? Юткевич и Сбитнев не в счет: те сами во всем виноваты».
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — прервала его размышления Зоя Федоровна.
— О чем? — очнулся от своих мыслей Сергей Викторович.
— Вы считаете, что во всех бедах, которые случились после кражи моих книг, виновата я. Хотя бы косвенно. Так?
— Не совсем так, — смутился Друян. — Просто я думаю, если вы действительно предвидели эту беду, то нельзя ли было ее предотвратить? Или. хотя бы уменьшить?
— Трудный вопрос, — сплела пальцы рук Шарфина. — Но я постараюсь на него ответить. Вы оба занимаетесь такой работой, что вам будет легко понять меня. Предвидела ли я беду? Конечно, — кивнула она. — Особенно в последние дни перед налетом. Но я не знала, от кого конкретно мне грозит опасность. Это можно сравнить с чувством человека, приехавшего ночью в незнакомый город и бредущего в одиночестве по пустынным улицам. Темно и тревожно. К тому же он вдруг обнаруживает, что следом за ним кто-то крадется, скрываясь в ночной темноте. Что ему остается делать в этом случае? — спросила Шарфина у следователей. — Кричать и звать на помощь? Бежать по темным улицам? Или самому затаиться за выступом стены и ждать, что будет дальше?
— Да-а, ситуация безрадостная, — протянул капитан, живо представив себе эту картину.
— И этот кошмар тянулся несколько дней, — обрадовалась Зоя Федоровна поддержке капитана. — Наверное, в это время они активно готовились к налету на мою квартиру и обсуждали различные варианты. А я ждала и мучилась.
— Надо было все-таки обратиться к кому-нибудь за помощью, — подал запоздалый совет капитан.
— К кому? И от кого просить защиты? — беспомощно раскрыла Шарфина перед собой ладони. — Вам, наверное, приходилось попадать в такую ситуацию, когда точно знаешь, что перед тобой преступник, что он вот-вот на тебя кинется, но сам ты не можешь этого сделать первым! Хотя и взгляд и поза преступника красноречивее всяких слов, но ведь свои ощущения потом в суде к делу не подошьешь. И применять оружие обычно приходится только после нападения. Хотя иной раз уже не остается времени, чтобы его вытащить. Как у меня, — устало закончила Зоя Федоровна. — Правда, я успела предупредить Камышина о грозящей ему опасности, — после недолгого молчания продолжила она, — но ему это не помогло. А если бы послушался моего совета, остался бы жив.
— Мы разговаривали с ним, — вспомнил Сергей Викторович, — буквально за полчаса до его смерти. Он нам говорил о вашем предостережен и и.
— Мне непонятно: почему он все-таки не послушался меня? — с недоумением спросила сама себя Шарфина. — Ведь Камышин как будто верил мне.
— Сказал, что ему некуда ехать, — сел Друян поудобнее в кресле. — И добавил, что от судьбы не уйдешь. Или что-то в этом роде… У меня создалось впечатление, что он надломлен теми бедами, которые раньше свалились на него, и покорно ждал дальнейших событий.
— Да, да, в этом вы правы! — горячо поддержала следователя Шарфина. — У человека отняли мечту, заставили без вины несколько лет просидеть в лагере, и дальнейшая жизнь потеряла для него смысл. От судьбы, конечно, не уйдешь, — задумчиво заметила Зоя Федоровна, — но смягчить ее удары можно.
— Как? — поинтересовался Стрекалов, нетерпеливо вертя на столике пачку сигарет. — Для этого надо знать хотя бы самую малость: что тебя ждет впереди, — насмешливо заметил он.
— В большинстве случаев человек примерно знает это, — спокойно ответила Шарфина. — Наши слова и поступки формируют последующие события. Даже наша внешность! — подчеркнула она.
— Каким образом? — легкомысленно хмыкнул Друян.
— Вы не верите? — удивленно раскрыла Шарфина и без того большие серые глаза. — Напрасно, — осуждающе качнула она головой. — Вот вам, например, всю жизнь очень трудно давалась служба, — уверенно сказала Зоя Федоровна. — Вами часто командовали люди, которые ни по знаниям, ни по опыту в подметки вам не годились. В Индии их называют шудры. А все беды между тем шли от вашей внешности. Вы как бы приглашали людей воспользоваться вашими услугами.
Сергей Викторович невольно оглядел свой костюм, словно невзначай проверил узел галстука и, подняв руку выше, машинально прошелся ладонью по прическе.
— Надо было сразу начинать оттуда, — улыбнулась собеседница. — У вас в прическе «телячий зализ», который не поддается никакой расческе. Дефект вроде бы и малозаметный, но… — помедлила Шарфина, — у собеседников всегда невольно возникает ощущение, что перед ними легкомысленный человек. Будь вы художником или поэтом, этот непослушный вихор только помогал бы вам… Создавал бы впечатление отрешенности от житейской суеты. Но вы следователь, и вам нельзя иметь такой легкомысленный вид. Признайтесь откровенно, вам этот «телячий зализ» иногда мешал в общении?
Сергей Викторович вспомнил, сколько раз ему пришлось выслушивать в школьные и студенческие годы шутливые, а порой обидные замечания насчет своего вихра, и, потеребив пальцами непослушный поседевший с годами завиток, сказал:
— Вообще-то вы правы, радостных минут он мне не доставил. Но избавиться от него уже не удастся. Разве что по утрам горячим утюгом его проглаживать, — улыбнулся он, стараясь перевести неприятный для него разговор в шутку.
— Почему не удастся? — возразила Зоя Федоровна. — Удастся, и очень легко. Попробуйте обриться наголо, — предложила она.
— Вы это серьезно? — удивленно спросил следователь, заметив, что сидящий напротив капитан широко улыбнулся.
— Вполне! — подтвердила Шарфина. — А почему вас это так пугает? Сейчас лето, жарко, отличный повод объяснить любопытным, зачем вы это сделали. А лучше просто отмолчаться. В таких случаях обычно собеседник теряется. Кроме того, если вы решитесь на этот шаг, то сразу избавитесь от комплекса неуверенности в себе. Вы и не заметите, как у вас в разговоре с окружающими даже тон изменится. Я бы на вашем месте не раздумывала, — продолжала настаивать на своей рекомендации Зоя Федоровна, — а сегодня же занялась бы этим. Не понравится — через месяц-два вернете себе старую прическу. Но я уверена, что вы не захотите этого сделать. Тут есть еще один психологический нюанс: лысым людям почему-то подсознательно доверяют больше, чем лохматым или даже тем, кто имеет красивую прическу. Индийские и тибетские монахи поняли это тысячи лет назад. Дело, конечно, ваше, — сбавила напор Шарфина, — но попробовать стоит. У вас прекрасной формы череп.
— Мне об этом уже говорили, — хмуро отозвался следователь, — только по другому поводу.
— Кто говорил? — не обиделась собеседница, что ее прервали на полуслове.
— Один уголовник, тоже, кстати, работавший в морге, — вспомнил Друян давний эпизод из своей практики. — Он собирался сделать из моего черепа ночной светильник. Причем вполне серьезно. И возможности для этого у него были. Но как-то пронесло.
— Боже мой! Какой ужас! — сложила перед собой ладони Шарфина. — Вас мучает это воспоминание?
— Не очень, — неохотно ответил Сергей Викторович. — Но, конечно, приятного мало.
Особенно если все это во сне приснится. А так… — махнул Друян рукой.
— Я вам помогу забыть этот кошмар, — легко соскользнула с дивана Шарфина.
Подойдя к Друяну, положила ему на лоб сухую, горячую ладонь и властно потребовала:
— Закройте глаза и мысленно представьте себе, что вы принесли букет цветов на могилу этого типа.
Сергей Викторович послушно прикрыл веки и явственно ощутил, как от маленькой женской ладони к нему перетекает приятное, слегка покалывающее кожу тепло и начинает волнами разливаться по всему телу.
— Вы точно знаете, что он умер и лежит там! — внушала Шарфина следователю. — Но вы давно простили его и не испытываете к нему ненависти. Больше того, он вам безразличен. И цветы вы принесли чисто случайно: шли мимо, купили у кладбищенских ворот букет, чтобы положить его на могилу своему знакомому, и вот после долгих поисков могилы решили пристроить его здесь. Теперь мысленно нагнитесь и положите цветы на землю, а вместе с ними свои воспоминания. Теперь идите не спеша к выходу, — подсказала Зоя Федоровна следователю, — и присмотритесь, сколько вокруг жизни: кругом зелень, птицы поют. Вам никогда еще не было так легко и хорошо! — заверила она Друяна. — Теперь можете открыть глаза.
Сергей Викторович с трудом поднял отяжелевшие веки, неохотно возвращаясь из мира успокаивающих видений в полупустую комнату с непривычным освещением, и прямо перед собой увидел на шее Шарфиной тонкую пульсирующую жилку, которая убегала вниз, в глубокий вырез платья, открывающий соблазнительную ложбинку между двух округлостей груди. Но мысли у Друяна были чистыми, только вдруг неудержимо захотелось заглянуть поглубже в вырез, надеясь увидеть там спрятавшуюся родинку. «Если женщина обладает внутренним обаянием…» — вспомнил почему-то Друян слова подполковника Артамонова и, чтобы прервать слишком затянувшийся миг соблазна, откинулся на спинку кресла.
— А вообще-то вам нужно несколько дней быть поосторожней, — озабоченно сказала Зоя Федоровна, не спеша отходить от столика. — Лучше всего, если бы вы под каким-нибудь предлогом посидели дома.
— Не выйдет! — ответил Сергей Викторович. — У нас с Григорием Петровичем как раз работы поднакопилось — не провернешь. Пора все расчищать. А что мне грозит? — шутливо спросил он.
— Я не могу вам точно сказать, — виновато ответила Шарфина. — Слишком мало я за вами наблюдаю. Да и обстановка не та, — оглядела она комнату. — Могу только посоветовать, не спешите в ближайшие дни кому-нибудь помогать, даже если вас будут очень просить об этом. И держитесь подальше от красивых женщин! — предупредила она.
— В том числе и от вас? — не удержался от комплимента Друян.
— Я не шучу, — подавила улыбку Зоя Федоровна. — Постарайтесь быть осторожным. И внимательным. Это нетрудно.
— А что говорит мой гороскоп? — спросил капитан, следивший до этого молча за Шарфиной.
— Я не составляю гороскопов, — холодно ответила Зоя Федоровна. — Это не моя специальность. И, откровенно говоря, мало им верю. Но, судя по всему, ничего страшного с вами не случится. Так, небольшие служебные неприятности. Но вы к ним, очевидно, уже привыкли? — подкупающе улыбнулась она. — У меня есть предложение, — внезапно переменила она тему. — Давайте не будем ждать приглашения, а пройдем в столовую. Так дело с ужином быстрее продвинется.
— Неудобно как-то, — неуверенно сказал Стрекалов, поднимаясь из кресла, — в чужом доме свои порядки устанавливать. Может, обойдемся без застолья? Поговорим еще немного и попросим отвезти нас в город, — предложил он. — Мы же сюда не ужинать ехали, а увидеть вас.
— Чепуха! — решительно отмела такой вариант Шарфина. — Что тут неудобного? Разговор мы можем продолжить и за общим столом.
— Вообще-то да, — вяло согласился с ней капитан. — Как ты смотришь на это, Сергей Викторович?
— Раз приглашает дама, — поднялся Друян на ноги, — отказывать нельзя.
Алексей Федорович встретил гостей в холле, когда они неторопливо шли с Шарфиной к столовой.
— Вот молодцы, что догадались пойти навстречу, — похвалил он их. — Откровенно говоря, не люблю, когда люди придерживаются условностей: ждут, пока их пригласят за стол, потом начинают уверять, что заскочили по пути на минутку и им давно пора домой. Сюда, пожалуйста, — открыл Кряжин одну из дверей, пропуская вперед Зою Федоровну и следователей.
Столовая была небольшой и уютной: овальный стол, стоявший посреди комнаты, был рассчитан, судя по количеству стульев, на шесть человек, а два застекленных серванта, расположенных в простенках между окнами, были заполнены сервизами на все случаи гастрономических капризов. Алексей Федорович, очевидно, был искренен, говоря, что этот особняк предназначен для встречи узкого круга гостей. В отличие от курительной комнаты столовая освещалась небольшой люстрой с матовыми рожками. Кряжин на правах хозяина сел к столу рядом с Зоей Федоровной, а мужчинам предложил сесть напротив.
— Вам уже сегодня на службу не идти? — шутливо спросил он следователей, взяв в руки бутылку водки.
— Это не от нас зависит, — философски заметил капитан Стрекалов. — Но если бы даже завтра был выходной, — невольно качнул он головой, глядя на многочисленные бутылки, — все равно этот запас нам за один вечер не осилить.
— Никто и не думает заставлять вас это делать, — рассмеялся банкир. — Просто я не знаю ваших вкусов, потому и приказал подать на стол несколько видов спиртного.
— Я с удовольствием выпью рюмку коньяка, — поспешил объявить Сергей Викторович.
— Хорошо, что предупредили, — сказал Кряжин. — Ну а Зое Федоровне, я знаю, сухого вина.
— И то немного, — попросила Шарфина. — Просто чтоб не сидеть за столом, как монашка.
— Лиха беда начало! — поднял свою рюмку хозяин застолья.
Капитан Стрекалов, не избалованный своей холостяцкой жизнью, вначале растерялся перед обилием закусок, стоявших на столе, и, чтобы не перебирать блюда, решил начать с аппетитно уложенных розовых пластинок семги. Но тающая во рту нежная рыба только разжигала аппетит, не принося сытости. Изголодавшийся за день желудок требовал чего-нибудь сытного и горячего. «Обопьюсь потом», — обреченно думал капитан, цепляя на вилку очередной розовый флажок семги. Но тянуться через стол к тарелкам с другими закусками капитан не стал. Выручила Григория Петровича Шарфина. Видя, что хозяин стола собирается вновь наполнить рюмки, она взяла из стопки чистую тарелку и, положив туда несколько кусков мясного балыка и сыра, подала ее капитану.
— Давайте я поухаживаю за вами, а то вы почему-то скромничаете, — улыбнулась она Стрекалову.
«Надо было все-таки ей руку поцеловать, когда она знакомилась с нами, — запоздало пожалел капитан о своей промашке, принимая тарелку. — Одичал я на этой работе вконец! Возишься целыми днями с этим жульем, — со злостью подумал Стрекалов. — Надо следить за собой, а то еще чего-нибудь матом ляпну!» — мелькнула у него опасливая мысль.
После второй рюмки в столовой как-то незаметно появилась молчаливая, статная девушка в белом переднике и обнесла всех сидящих за столом порциями жаркого. «Теперь без закусок обойдусь», — облегченно подумал Григорий Петрович.
— А вы не скучаете иногда, Зоя Федоровна, по тем местам, где путешествовали? — спросил Шарфину повеселевший капитан.
— Как вам сказать, — отложила она вилку. — Во всяком случае меньше, чем там. В Индии и Тибете я тосковала по родным местам. Особенно мне не хватало утренних туманов.
— Туманов? — удивился Сергей Викторович.
— Да, — подтвердила Зоя Федоровна. — Знаете, по утрам летом от реки такая густая пелена на луга наползает, что вытянутой руки не видно. Только слышно, как невдалеке кони фыркают. Но это можно увидеть, если в деревне живешь, а в городе почему-то возле реки тумана нет. В лучшем случае просто от воды небольшой пар идет. И еще иногда соленого огурца или капусты хотелось, — смущенно призналась она. — А так… Я же знала, что рано или поздно вернусь. И работа очень увлекала, некогда было скучать. Вообще-то человек большую часть своей жизни по ком-то скучает и о чем-то жалеет. Никто еще не сказал, что он всем доволен и у него всего в избытке.
— Это точно! — вставил Алексей Федорович, не принимавший участия в общем разговоре.
«Тебе-то как раз всего хватает, — с неприязнью подумал Друян. — И скучать не о чем, все под рукой. А если чего мало покажется, завтра достанешь».
— А вы кого-нибудь конкретно подозреваете в хищении книг? — спросил Шарфину следователь. — Рядовому вору они вряд ли понадобятся.
— Кому они понадобились, я точно сказать не могу, — медленно, взвешивая каждое слово, ответила Зоя Федоровна. — Этот человек мог не попадаться мне на глаза, иначе я бы уже знала, кто вор. Мы с Алексеем Федоровичем подозреваем одного человека, — взглянула Шарфина в сторону своего покровителя, — но подозрение — еще не доказательство вины. Кроме того, его почему-то опекает служба безопасности, и нам очень трудно проследить за его связями. Что у них может быть общего, — пожала она худенькими плечами, — не понимаю. А вот что к краже причастна моя домработница Нина, в этом я полностью уверена. Нет, нет, она не давала грабителям ключи и сама не вводила их в квартиру, — заторопилась с объяснениями Шарфина, заметив в глазах следователей нездоровый интерес.
Такой блеск появляется в глазах у охотничьей собаки, которая, прогуливаясь по хозяйскому саду, нечаянно наткнется в кустах на роющуюся курицу. Собака интуитивно понимает, что настоящая дичь не будет так беззаботно вышагивать у нее на виду, но врожденный охотничий азарт неудержимо тянет пса проверить свои сомнения.
— Просто кто-то использовал ее простодушную доверчивость и выведал не спеша все, что ему нужно было знать о моей библиотеке и расположении комнат. Остальное было нетрудно сделать, — задумчиво сказала Зоя Федоровна. — Так что, если даже Нина частично и виновата, то только в том, что слишком кому-то доверяла. В ее возрасте и положении, — помедлила Шарфина, словно в последний раз проверяя свои догадки, — это мог быть только мужчина. Старше ее и несколько умнее. А под эти признаки как раз подходит тот человек, которого мы подозреваем.
— Вы нам не скажете, кто этот человек? — спросил капитан. — Мы бы, на всякий случай, присмотрелись к нему.
— Фамилия его Базовский, — ответила Шарфина. — Он коммерсант. Но весьма своеобразный: торгует чем попало и с кем придется.
Зоя Федоровна отпила из рюмки глоток вина, достала из вазочки желтую крупную черешню и, держа ее за черенок, сообщила присутствующим:
— Самое неприятное в этой истории, что часть книг из этой коллекции теряется уже не в первый раз. И каждый раз их случайно находят. Но когда-то же должен наступить конец этим случайностям, — отправила Шарфина ягоду в рот. — Ведь в моей библиотеке тибетские и индийские рукописи не самое ценное, — продолжила Зоя Федоровна, кладя на блюдце черенок с черешневой косточкой. — Во всяком случае, для меня, — сделала она оговорку. — Такие книги есть во многих частных коллекциях и государственных библиотеках. А вот то, что украли на этот раз, не найдешь нигде! Такие рукописи существовали только в одном экземпляре.
— Почему же вы их не сдали государству на хранение? — бесцеремонно спросил капитан.
— Почему не сдала? — машинально повторила Шарфина. — А они ему нужны? — горько спросила она.
— Если вы говорите, что они такие ценные, — пожал плечами Стрекалов, — то, наверное, нужны.
— Сомневаюсь, — взяла себе еще одну черешню Зоя Федоровна. — Они уже были у государства… И без всякой связи с предыдущим разговором спросила своих собеседников: — Вы знаете, кто была жена французского короля Генриха I?
Кряжин неожиданно проявил интерес к красочной этикетке армянского коньяка, словно впервые увидел на своем обеденном столе бутылку с таким мудреным названием; Друян наморщил лоб и припоминающим взглядом уставился в потолок, надеясь отыскать там ускользнувшее из памяти имя, а прямолинейный Стрекалов честно признался, что впервые слышит о таком короле.
— Ладно, не смущайтесь, — снисходительно улыбнулась Шарфина, — не вы первые… Так вот, его женой была Анна, дочь киевского князя Ярослава Мудрого, — просветила Зоя Федоровна мужчин. — И когда она уезжала к мужу во Францию, то среди ее богатого приданого была и библиотека древнеславянских рукописей, написанных руническим шрифтом. Затем эти рукописи хранились в одном из монастырей, основанном Анной. Во время французской революции поверенный России Дубровский купил эту библиотеку и вывез ее в 1800 году в Россию. Она хранилась в Эрмитаже до 1918 года, — продолжала рассказывать Шарфина притихшим мужчинам. — А затем сотрудник этого музея, Николай Макаренко, пользуясь общей неразберихой, вывез часть этой библиотеки в Киев. В тридцатых годах его выслали в Казань. Выслали, видимо, по пустячному делу, потому что он сумел свободно забрать с собой всю библиотеку. А позже чекисты решили исправить ошибку, забрали его опять и расстреляли. А жену почему-то не тронули, — ловко очистила Зоя Федоровна губами очередную черешневую косточку. — И все книги у нее остались целы, — добавила она. — Об этой библиотеке мне Юрий Николаевич Рерих в конце пятидесятых годов рассказал. Мне в то время двадцать лет было, — качнула головой Шарфина, удивляясь тому, что когда-то могла быть такой молодой. — И мне не до рунических рукописей было… Я увлекалась другим. А когда возвратилась из Индии, вспомнила о них, заехала в Казань да поздно: жена Николая Макаренко умерла, библиотеку растащили по частям, и концов не найти. Остался только старинный, рубленый дом, в котором она раньше жила, и в нем старушка какая-то. Вот у нее я остатки той библиотеки и купила. Валялись эти рукописи в связках на чердаке. Мне их в местной типографии переплели наскоро в дрянной картон, так я их и довезла. А теперь вот они опять потерялись, — умолкла Шарфина.
— А про что в тех книгах написано? — спросил капитан.
— Вы многого от меня хотите, — улыбнулась Шарфина. — Их еще расшифровать надо. А я в руническом письме… — развела она тонкие кисти рук в стороны. — Юрий Николаевич Рерих говорил мне, что в этой библиотеке должны быть песни Велеса. На этот раз Шарфина, не желая снова вводить в смущение своих слушателей, сама пояснила: — Велес — Бог богатства и покровитель животных у древних славян. Вот если бы их найти, — с надеждой в голосе произнесла Зоя Федоровна. — Как-нибудь расшифровала бы… Ведь мы не собираемся сегодня с вами умирать? — обратилась она к мужчинам.
— Конечно! — воскликнул Друян.
— Тогда давайте выпьем за удачу! — предложила Шарфина, поднимая свою недопитую рюмку.
— Хороший тост! — ожил Кряжин. — Тут уж не откажешься!
— Вот вы много путешествовали, — начал Друян некоторое время спустя. — Но к кому из ваших знакомых ни обратишься, все какие-то небылицы рассказывают. Если не секрет: чем вы там занимались? Что искали? Если какой-то чертовщины, то ее, по-моему, и здесь хватает.
— Чем занималась? Об этом долго рассказывать. Но если коротко, я искала Христа! Вернее, его следы. — Заметив в глазах следователей изумление, смешанное с недоверием, спросила: — Вы читали Евангелие?
Следователи со смущением признали, что им не приходилось углубляться в священные тексты.
— За этой проклятой работой не только до Евангелия руки не доходят, — стал оправдываться капитан. И, чтобы как-то уравновесить свой грех, положил на другую чашу весов оправдательный аргумент: Я и «Капитал» Маркса не читал. Полистал как-то в библиотеке и отложил в сторону. От греха подальше, думаю, а то и надломиться можно.
— Ладно, будем считать, что это не ваша вина, — амнистировала Зоя Федоровна следователей. — Но вы хоть знаете, в каком возрасте распяли Христа?
— В тридцать три года, — блеснул эрудицией Друян.
— Правильно! А проповедовать он начал после тридцати, — продолжала просвещать слушателей Зоя Федоровна. — И вот тут возникает вопрос: где он был до этого? Чем занимался? Апостолы в своих откровениях об этом молчат. И если учесть, что буддизм возник раньше христианства на пятьсот лет… — внезапно замолкла она. — Словом, я решила проверить свои догадки. Возможно, он путешествовал по миру в поисках истины.
— Ну и нашли что-нибудь? — вежливо осведомился капитан.
— А вы прыткий мужчина! — рассмеялась Зоя Федоровна. Посерьезнев, грустно сказала: — Для этого одной жизни мало. А второй нам никто не дает.
— Вот вы недавно упомянули, что подозреваете Базовского, — вернулся к старой теме капитан. — Мы тоже его подозреваем, — мимоходом сообщил он. — Собственно, нам больше некого подозревать. Но чтобы успешно довести дело до конца, нам нужна помощь.
— Какая? — спросила Шарфина.
— Тут нам может помочь только Алексей Федорович, — выжидательно посмотрел капитан на Кряжина.
— Если смогу… — мягко улыбнулся банкир. — Говорите, не стесняйтесь, не для себя же просите.
— Собственно, вы эту помощь уже предлагали сами, — напомнил Стрекалов. — Правда, не мне, а моему напарнику, — кивнул Григорий Петрович в сторону Друяна.
— Машину? — неуверенно спросил Кряжин.
— Да, — подтвердил капитан. — Но я не такой скромный, как Сергей Викторович, — заранее предупредил капитан. — Мне нужно две машины! — огорошил он хозяина стола.
Заметив на лице Кряжина некоторую растерянность, поспешил объяснить: — Вы только не подумайте, что я прошу их в качестве подарка для себя. Нет! Машины мне нужны на день-два. У меня и свои есть, но их весь город знает. О жулье уже и говорить нечего, — безнадежно махнул рукой Стрекалов. — Потому и прошу. От нужды.
— Вы их получите, — коротко пообещал Кряжин. — Скажите только, куда и во сколько они должны приехать?
— Я не уверен, что за мной не следят, — задумчиво сказал капитан. — Слишком много непонятного творится вокруг этого дела. Давайте условимся так: я позвоню вам с утра домой и сообщу фамилии сотрудников, которые будут работать в этих машинах. Они потом подойдут по одному в банк, и вы им скажете, какие машины можно взять.
— Договорились, — согласился Алексей Федорович. — Шоферы наши? — уточнил он.
— Если можно, — попросил капитан. — У меня нет лишних людей. Ну, Зоя Федоровна, — первым поднялся капитан из-за стола, — спасибо вам за беседу и ужин, но нам пора ехать.
— Нам тоже, — поднялась Шарфина со своего места.
— А вы разве не здесь будете ночевать? — спросил Друян, мысленно удивляясь, зачем ехать куда-то ночью из такого удобного дома, в котором наверняка можно спокойно переночевать не одному человеку.
— Я же вам говорил, — улыбаясь, напомнил Кряжин, — что этот дом только для деловых встреч. А отдыхать по-настоящему надо подальше от города…
«… и от непрошеных гостей», — мысленно закончил за него фразу следователь.
…Приехав домой, Друян, чувствуя себя виноватым перед женой, мягко отказался от слишком позднего ужина:
— Спасибо, не хочу, — начал он снимать пиджак. — Мы с капитаном Стрекаловым немного перекусили в одном месте.
— Мог бы и позвонить, что задержишься, — обижено заметила жена. — А я весь вечер ждала, даже за стол не садилась.
Сергей Викторович внимательно посмотрел на нее и невольно подумал, что он уделяет жене очень мало внимания. О сыне и говорить не приходится: неизвестно, учится ли он еще в институте или только делает вид, что ходит на занятия. Ссылка на загруженность работой — это просто попытка оправдаться в собственных глазах. Не больше! Когда они познакомились, он уже работал следователем, однако находил больше времени для общения с Зоей, не говоря уже о ласковых словах, которых она давно уже от него не слышала. Повесив пиджак на вешалку, Сергей Викторович привлек к себе жену за плечи и виновато попросил:
— Зоя! Ты извини, но так вышло. Нас приглашала за город для делового разговора одна женщина. Мы приехали, а там стол накрыт.
— Приятная неожиданность! И, наверное, с коньяком? — спросила Зоя Александровна, отходя в сильных руках мужа от недавней обиды.
— Напитки там на выбор были, — ответил Сергей Викторович. — Но пили все мало, больше разговаривали. Вернее, слушали хозяйку стола.
— А ты, наверное, слушал с открытым ртом, — не удержалась Зоя Александровна.
— Зоя! — с укором посмотрел на нее Сергей Викторович. — Нас там было трое мужчин, а она одна. Кроме того, среди нас был ее покровитель, с которым трудно тягаться.
— Он намного моложе тебя? — высказала догадку жена, не торопясь освобождаться из объятий мужа. — Или красивей?
— Нормальный мужчина, — ответил следователь. — И старше меня. Но он банкир.
— Понятно. А кто же эта женщина, которая сумела очаровать сразу трех мужчин?
— Шарфина, у которой украли библиотеку.
— Припоминаю… Это она ушла из морга в домашних тапочках, а ты с горя напился?
— Я не потому выпил, — поморщился Друян. — Сегодня на ней были черные туфли. По-моему, замшевые.
— Если мужчина запомнил, какие на женщине были туфли, то он наверняка оценил и ее ноги, — ревниво заметила Зоя Александровна. — Ладно, иди умывайся, гуляка, — с шутливой обиженностью оттолкнула она его. — Я в кухне буду, сяду хоть поем немного.
Войдя в ванную, Сергей Викторович разделся до пояса и, подойдя к зеркалу, долго рассматривал в нем себя, о чем-то раздумывая. Затем зарядил безопасную бритву, достал с полочки ножницы и, торопясь, чтоб не передумать, начал беспорядочно отхватывать в прически пряди волос. Когда он, спустя некоторое время, появился в кухне, Зоя Александровна от неожиданности поперхнулась непрожеванным куском и закашлялась. Сын оказался более стойким: отложив вилку, он откинулся на спинку стула и молча смотрел на свежевыбритый шар головы отца, пытаясь сообразить, чем это вызвано. Не обращая внимания на явное замешательство своей семьи, Сергей Викторович присел к столу на свободный стул и обыденным тоном спросил:
— Кирилл! Ты Евангелие читал?
— Чего-о? — крупно сглотнул сын, ошарашенный непривычным видом отца и его неожиданным вопросом.
Оглядев ряды столиков в ресторанном зале, Дмитрий Андреевич с удовлетворением отметил, что на этот раз он приехал на встречу раньше Питера, хотя это и не давало ему никаких преимуществ в предстоящем разговоре. Сев за угловой столик, поближе к небольшой эстраде, Базовский дождался официанта и, на правах завсегдатая этого зала, фамильярно справился:
— Ну, чем обрадуешь, Петрович? Есть что-нибудь неординарное?
— Из напитков или закусок?
— Напитками ты навряд ли меня удивишь, — с ленцой заметил Базовский. — Я уже столько разной дряни перепробовал, — безнадежно махнул он рукой, — а результат один: утром не поднимешь голову, а внутри костер догорает. И чем его залить, не знаешь.
— Попробуйте исландскую водку, — предложил официант. — Сегодня утром партию получили. Рецепт не совсем обычный.
— Наверное, настояна на мхах и лишайниках? — пошутил Дмитрий Андреевич. — Откуда в Исландии своя водка? — недоверчиво спросил он. — Там же не растет пшеница, из чего же водку делать? Кто-то липу в торговлю запустил, а вы клюнули! — с осуждением сказал он.
— Ошибаетесь, Дмитрий Андреевич, — не обиделся официант. — Не знаю, где они закупили пшеницу, но сертификат без подделки — исландский. А вместо воды они использовали лед из своих ледников. И не какой попало, а достают из глубинки, в тех слоях, которым тысячи лет. Получается водка кристальной чистоты! Синдром похмелья полностью исключен.
Свою тираду официант закончил с такими нотками гордости и уверенности в качестве водки, словно ему самому пришлось вырубать в глубокой штольне глыбы льда, а затем осторожно растворять его кубик за кубиком в хлебном спирте, добиваясь получения идеального напитка.
— Уговорил! — сдался Дмитрий Андреевич, — Запиши пару бутылок. Только подашь их по очереди, чтоб они на столе не грелись.
— Разумеется! — снисходительно хмыкнул официант. — А к водке можно взять индейку с грибами… — выжидательно замолк он.
— Тяжеловато для ужина, — поморщился Базовский. — Ну, черт с ним, все равно, наверное, лучше ничего нет.
— Смотря на чей вкус, — слегка обиделся официант. — Есть еще отварная осетрина с молодой картошкой.
— Подашь и то и другое, — решил Дмитрий Андреевич, которому уже начал надоедать этот кулинарный диалог. — Только когда придет мой гость, — сделал он оговорку. — И обязательно рыбную закуску! — напомнил он. — А пока, для начала, принеси мне бутылку сухого вина. А то сидеть за пустым столом вообще как-то…
Коротая время в ожидании своего гостя, Базовский изредка отпивал из бокала неспешными глотками холодное, с горчинкой вино и лениво поглядывал в зал, где завсегдатаи уже заняли почти все пустующие места. В какой-то момент ему показалось, что за одним из дальних столиков мелькнули лица его бывших охранников, Михаила и Алексея, которых он рассчитал перед приездом сюда. Но полной уверенности в этом не было: столик находился в другом конце зала, а привлекшие его внимание посетители сидели почти спиной к нему и только на короткий миг наклонились друг к другу, о чем-то переговариваясь. «А если и сидят, — равнодушно подумал Базовский, — что из этого? Расчет получили приличный, можно и посидеть в ресторане. Такие ребята куда попало заглядывать не будут».
Питер появился возле столика неожиданно и как-то незаметно: только что его не было видно ни в проходах, ни в вестибюле, который хорошо просматривался через огромные витринные стекла стены, отгораживающей его от общего зала, и вот он уже садится за столик с таким видом, словно давно тут находился, но отлучался куда-то на несколько минут по неотложным делам. «Атташе! — мысленно усмехнулся Базовский, поразившись внезапности появления Питера. — Только по каким делам? Интересно, какое у него звание? Судя по возрасту и служебному положению, не ниже полковника».
— А я решил последовать вашему примеру, — улыбнулся Дмитрий Андреевич гостю, — и скоротать время за бокалом вина. Давайте и вам налью, — предложил он.
— Только немного, — попросил тот, подставляя бокал, — мне сегодня нужно иметь трезвую голову. Работы накопилось много, — пожаловался Питер. — Так что особенно засиживаться я не буду. Я и приехал-то, собственно, чтобы вы не ждали меня впустую.
— А я уже и ужин хороший заказал, — разочарованно сказал Базовский. — К тому же Петрович гарантирует, что мы сегодня не опьянеем, — добавил он, заметив спешащего к их столику официанта. — Они водку исландскую получили, я и попросил принести ее для пробы.
— Такая же дрянь, как и все остальные марки, — равнодушно отозвался Питер, глядя на хлопочущего возле стола официанта. — Мне уже приходилось ее пробовать. Правда, пить приятно: вкус мягкий. Но эффект тот же самый: градусы никуда не денешь.
— Сейчас узнаем, — начал наполнять рюмки Базовский. — Вся наша жизнь состоит из проб и ошибок, — усмехнулся он, — и эта, надеюсь, не самая страшная. «Надо ему пока о книгах не напоминать, — мысленно решил Дмитрий Андреевич, приступая к закуске. — Пусть разогреется как следует, тогда о всех делах забудет. Знаем мы эту занятость: цену себе набивает».
— А водка ничего, пить можно, — сдержанно похвалил Питер. — Не знаю, почему она мне раньше дрянью показалась, — удивился он. — Может, угощали какой-нибудь чепухой под видом исландской. Еще многое зависит от того, в какой обстановке пьешь и с каким настроением, — тоном знатока заметил атташе.
— Конечно, — горячо поддержал его Дмитрий Андреевич, вновь наполняя рюмки. — Даже время года большую роль играет, — развил он мысль своего собеседника. — О компаньонах уж и говорить нечего, по себе знаю. А если еще рядом хорошая женщина сидит, — доверительно наклонился над столиком Базовский, — можно чистый спирт пить, и ни в одном глазу.
После второй рюмки появилась и женщина. На эстрадную площадку вышла певица, постояла молча в разноцветных лучах юпитеров, ожидая первых тактов оркестра, а затем попросила сразу всех присутствующих и каждого в отдельности:
Спев первый куплет, она спустилась в зал и медленно двинулась по широкому проходу, иногда останавливаясь на короткое время возле понравившегося ей посетителя. Дойдя до столика, за которым сидели Базовский и его компаньон, певица задержалась несколько дольше, словно раздумывая, кому из двух сидящих отдать предпочтение, а затем, не прерывая пения, подала руку Питеру, приглашая потанцевать с ней.
— бесшабашно предложила она, увлекая Питера в танце. Сделав небольшую передышку между куплетами, певица склонила локоны прически к груди атташе и еле слышно предупредила:
— Вам надо скорее уехать отсюда! И не вздумайте покупать что-нибудь у Базовского: будут большие неприятности.
— Кто это вам сказал? — спросил Питер партнершу по танцу, стараясь сохранить на лице улыбку.
Но она только игриво погрозила ему пальцем, будто услышала двусмысленную шутку, выскользнула из его объятий и пошла дальше между столиками, одаривая на ходу сидящих мужчин призывными улыбками и многообещающими взглядами.
— Вы пользуетесь успехом! — заметил Базовский, когда его компаньон вновь сел на свое место. — Я бы на вашем месте закрепил его, — с нотками зависти сказал он.
— Каким образом? — холодновато поинтересовался атташе. — Пройти к ней в служебное помещение и признаться в любви? — насмешливо спросил он. — Уверен, что там сидит охранник, он же любовник и он же сутенер. А знакомство с такими типами мне не улыбается. Я уже достаточно хорошо знаю быт и традиции этой страны и представляю, чем может закончиться для меня эта встреча.
«Вообще-то мне сразу надо было догадаться, что это кабак не для элиты, а ловушка для простаков, думал атташе, скользя рассеянным взглядом по соседним столикам. — В этом загородном ресторане собираются люди с большими деньгами или политическими связями, обсуждают свои планы на будущее, заключают сделки и не подозревают о том, что каждое их слово фиксируется. Недурно придумали! — мысленно похвалил Питер авторов этой затеи. — Не надо мотаться за кем-то по городу, устраивать слежку и устанавливать подслушивающие устройства. Сиди себе за столиком и жди, пока очередной дурак запутается в паутине. Но интересно, почему они предупредили меня?» — мысленно задал себе вопрос атташе. После некоторого раздумья он пришел к выводу, что Базовский с его незаконно приобретенной библиотекой выслежен, и не берут его лишь потому, что хотят полностью установить его подозрительные связи. И если предать огласке участие атташе в хищении книг, то дело примет политическую окраску. А это для кого-то нежелательно. Проще все это подать под уголовным соусом, попутно измазав грязью неугодных людей, которые знакомы с Базовским. «Надо сделать вид, что опьянел, — решил Питер, — и уезжать поскорее. Второй раз уже никто меня предупреждать не будет».
— Что-то вы задумались, — заметил Дмитрий Андреевич, наполняя в очередной раз рюмки. — Все-таки удивительные создания женщины! Пройдет мимо, посмотрит на тебя загадочно, и ты уже забываешь, сколько тебе лет и зачем ты вообще сюда пришел. Я думаю, раньше отшельники не от мирских хлопот в пустошь сбегали, а чтобы не видеть женщин.
— Тоже мне открытие, — снисходительно обронил атташе, беря свою рюмку. — Это давно известно! И никакого подвижничества тут нет. Сбегали слабовольные люди, которые не могли укротить свои желания. Выпив водки, довел до конца свою мысль: — Но это им мало помогало — неутоленное желание становилось только острей.
К столику подошел официант со второй бутылкой водки и горячими блюдами.
— А это точно исландская водка? — спросил Питер официанта, внимательно рассматривая этикетку.
— У нас есть сертификат, могу принести его показать, — обиделся Петрович. — В нашем ресторане подделок не подают, — с гордостью заметил он. — Нам это ни к чему: себе в убыток потом будет.
— Не надо ничего показывать, я и так верю, — поставил атташе бутылку на место. — Просто она мне крепковатой показалась. Не знаю, как насчет похмелья, а сейчас уже чувствуется, что крепко выпил. Ну, ничего, — ободрил он сам себя, — главное, до машины добраться. Так ведь вы говорили в прошлый раз? — обратился он к своему компаньону по столу.
— Вообще-то да, — согласно кивнул Дмитрий Андреевич. — Но я не вижу, после чего тут пьянеть. Мы и выпили-то всего ничего… По три рюмки. Сейчас горячим осадим, и все войдет в норму, — придвинул он ближе к себе тарелку с жареной индейкой.
Некоторое время собеседники ели молча, смакуя птицу с грибным соусом, затем Базовский в очередной раз наполнил рюмки и выжидательно посмотрел на своего гостя.
— Вы как хотите, — с неохотой взял свою рюмку атташе, — а я на этом остановлюсь.
Не пошла она у меня сегодня, — виновато улыбнулся он. — Да и работы много ждет, я же вам говорил в самом начале вечера, — напомнил он.
— Ну что ж, — пожал плечами Базовский, — насильно заливать не буду.
Выпив водки, Дмитрий Андреевич лениво прожевал кусочек отварной осетрины и равнодушно спросил:
— Нового ничего нет насчет моего дела?
— К сожалению, — отложил вилку собеседник. — Я бы вам сразу сообщил. По-моему, — откинулся он на спинку стула, — те друзья вообще раздумали что-нибудь у вас брать. И виноваты в этом вы сами.
— В чем же моя вина? — недоуменно спросил Базовский.
— Слишком много запросили, — пояснил атташе. — Возможно, коллекция стоит и больше, — допустил он, — но надо было брать за нее по частям.
— Кто бы на это пошел? — возразил Базовский. — Запроси я мало, они бы посчитали меня за идиота и не дали бы потом сверх этого ничего.
— Это моя точка зрения, — примирительно заметил Питер. — Вы же знаете, что лично я в этом деле никакой заинтересованности не имею. Удастся вам выторговать что-нибудь — на здоровье! Нет, — попытаете счастья в другом месте. И, отрезая возможности для дальнейшего разговора, встал из-за стола. — Спасибо за беседу, Дмитрий Андреевич, — улыбнулся атташе, — но мне пора ехать. Работа… — сожалеюще вздохнул он. — И чувствую я себя что-то неважно. Коварная вещь! — щелкнул он на прощание ногтем указательного пальца по бутылке исландской водки. — Как-нибудь созвонимся, — протянул он Базовскому руку.
Ошеломлённый внезапным уходом своего компаньона Дмитрий Андреевич проводил его взглядом до стеклянной стены вестибюля, посидел некоторое время, что-то обдумывая, затем налил себе приличную порцию водки в фужер, и выпил ее крупными глотками. Закусывать не стал, только освежил рот несколькими глотками минеральной воды. Он уже понял, что это был его последний ужин с Питером и никакого звонка от него больше не будет. Что-то насторожило его, а возможно, и напугало, и атташе благоразумно решил вовремя отойти в сторону. Но что именно, Базовский не мог понять. Он почему-то еще раз внимательно посмотрел на столик, за которым в самом начале вечера мелькнули знакомые лица его бывших охранников, Михаила и Алексея, но там теперь сидела совершенно другая компания. Так, по крайней мере, показалось Базовскому. «Надо было сразу пройти в тот конец зала и мимоходом посмотреть, они это были или нет, — мысленно упрекнул себя Дмитрий Андреевич. — Ну а если и они, тогда что?»
— спросил он сам себя.
Дома Базовского ждал сюрприз: едва он успел захлопнуть дверь, как из ванной в прихожую шагнул длинный, косоглазый верзила и, сунув к лицу хозяина квартиры небольшой пистолет, тихо скомандовал:
— Положи руки на затылок!
Следом за косоглазым, тесня друг друга в узком дверном проеме, в прихожую выбрались еще двое парней с угрюмыми мордами, посаженными на короткие, мощные шеи. Опущенные вниз кулаки смахивали на дыни-скороспелки. Дмитрий Андреевич послушно поднял руки вверх и заложил ладони за затылок.
— Обыщите его! — приказал верзила своим напарникам.
Те сноровисто и быстро ощупали Базовского и успокоили вожака:
— Чист… Только лопатник в кармане был, — подал один из помощников косому верзиле добротный бумажник. — А то разная мелочь…
— Иди в комнату, — подтолкнул косоглазый Базовского дулом пистолета между лопаток. — И без фокусов!
«Как это случилось? — размышлял Дмитрий Андреевич, понуро шагая из прихожей в свой кабинет. — Виктор, наверное, еще от молдаван не вернулся, иначе бы они сюда не вошли. Так Вика была дома, а дверь была заперта». Вику он увидел сидящей в кресле с растрепанной прической и в одной комбинашке. Подобрав под себя голые ноги и сжавшись в комок, она была похожа на испуганного зверька, попавшего по неопытности в западню и не знающего, как оттуда выбраться.
— Садись, где тебе удобней будет, — разрешил косоглазый, успокоенный тем, что хозяин квартиры оказался безоружным. — Разговор серьезный будет.
— Напрасно вы это затеяли, — обронил Базовский, садясь на свое привычное место за стол, лицом к двери. Руки, не ожидая разрешения, снял с затылка и положил перед собою на полированную столешницу. — Денег больших у меня дома нет. Так, на мелкие расходы. Вы уже, наверное, успели сами все осмотреть, — предположил он. — А вещи можете брать любые на выбор, сколько унесете. Не понимаю только: зачем было ждать меня?
Теперь, когда прошло состояние испуга и растерянности, Базовский неожиданно почувствовал себя спокойным, а привычное место за столом придавало ему уверенности. Он уже понял, что его не собираются убивать, во всяком случае сейчас. И если этим людям нужно от него что-то иное, кроме денег и ценностей, значит, предстоит торг. А раз так, нужно его вести как можно дольше, выторговывая не уступки, а время, в надежде на скорое возвращение охранника Виктора.
— Ты нас не за тех принимаешь, — высокомерно ответил косоглазый налетчик, бросив на стол кожаный бумажник Базовского, в который даже не заглянул. — Деньги нам, конечно, нужны, но в шмотках у тебя мы не рылись. Можешь спросить у своей шлюхи, — кивнул он в сторону Вики. — Квартиры чистить не по нашей части. Тут ты ошибся?
— А кто же вы? — спросил Базовский. — Тот, кто хочет поговорить по-серьезному, не вламывается в квартиру ночью и не пугает людей пистолетом.
— А к тебе иначе не подберешься, — ответил незнакомец, стоя перед столом. — Слишком большой шишкой стал. Но это только тебе так кажется! Я-то знаю, кем ты раньше был… Где твой охранник?
— Попросил выходной, — спокойно ответил Базовский. — Надо же когда-то человеку и отдохнуть. А вы что, поговорить с ним хотели? Можно ему позвонить.
Студента бесило спокойствие, с которым хозяин квартиры вел себя, а его постоянное обращение на «вы» выдавало стремление подчеркнуть свое превосходство над собеседником. Кроме того, он подозревал, что на самом деле у охранника не выходной, а отсутствует он по какой-то причине и в любой момент может вернуться в квартиру. Такие люди, как Базовский, не рискуют оставаться без охраны и держат обычно для этого не одного человека. Илья Иванович запоздало пожалел, что отпустил несколько человек, оставив при себе только двоих и одного — на всякий случай — дежурить во дворе, возле входных дверей.
— Идите вниз, к Володьке! — приказал Студент своим крутолобым подручным. — Я тут теперь один управлюсь. Смотрите, чтоб никто из его людей в квартиру не прошел.
Парни молча протопали в прихожую и хлопнули входной дверью, оставив своего вожака одного вести дальнейшие переговоры с хозяином квартиры.
— Может, и она пусть выйдет? — качнул головой в сторону Вики Базовский. — Чего ей тут голой торчать? Тем более разговор, я вижу, будет мужской, серьезный.
— Пусть сидит, — после недолгого раздумья решил косоглазый. — Баба есть баба: отпусти ее в спальню, а она там окно откроет и начнет орать на всю улицу. Или выпрыгнет, — предположил он.
— С третьего этажа? — рассмеялся Дмитрий Андреевич.
— А бабы об этом не думают, — пренебрежительно махнул рукой Илья Иванович, — с какого им прыгать. Сначала натворят что-нибудь, а потом соображать начинают. Ты перед тем, как спать с ней ложиться будешь, в душ ее отправь, — предупредил он Базовского. — Мои ребята тут немного с ней побаловались, пока тебя ждали, — хохотнул он, придвигая к столу свободный стул.
— Скоты! — заплакала Вика. — А еще уговаривали меня молчать!
Дмитрий Андреевич сжал кулаки так, что побелели суставы пальцев, поиграл желваками скул и молча проглотил обиду. И совсем не потому, что Вика была ему безразлична: все, что находилось в этой квартире, принадлежало ему и только ему! Просто он был бессилен отомстить за оскорбление.
— Я — Студент, — внезапно объявил косоглазый, садясь за стол напротив хозяина.
Руку с пистолетом он положил себе на колени, не рискуя класть его перед собой, в опасной близости от Базовского. Но вел себя уверенно, зная, что его собеседник безоружен, а вход на лестницу, ведущую к квартире, охраняют во дворе его люди.
— Ну и что? — насмешливо спросил Дмитрий Андреевич, откидываясь на спинку стула. — Я не преподаю в институте и дома зачетов не принимаю.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — зло выдавил Илья Иванович, понимая, что допустил ошибку, назвав кличку, подчеркнув тем самым свой невысокий общественный статус.
— Допустим, — согласился с ним Базовский. — Но я как-то не привык называть собеседников по кличке. Среди моих знакомых это не принято. Но если вам так нравится, — пожал плечами Базовский, — говорите дальше.
— Мне тоже не нравится, — с неохотой признался косоглазый, — но пока терплю. И говорить я долго не буду, ты человек умный и в двух словах все поймешь.
— Спасибо, — поблагодарил Дмитрий Иванович. — Так в чем суть вашей просьбы?
— В книгах! — коротко ответил Студент. Заметив на лице хозяина квартиры недоумение, пояснил: — В тех, которые по твоему заказу у Шарфиной украли.
— Вы что-то путаете, — холодно заметил Базовский, видя, что Вика перестала всхлипывать и с интересом слушает их беседу. — Мои люди не крадут книг: им и без этого хватает дел и денег.
— Им, может, и хватает, — допустил Студент, — а вот тебе почему-то эти книги понадобились. И чтоб долго тебя тут не уговаривать, я назову несколько имен. Согласен?
— Это не имеет значения: все равно вы их назовете, — равнодушно ответил Дмитрий Андреевич.
— Книги украли Гротов и Санеев. Хотя ты лично можешь их и не знать, — допустил Студент. — А ключи от квартиры Шарфиной им передал Сизарь. Он перед этим туда новые замки вставил, и передал один комплект ключей их вожаку Сбитневу.
— Кто это вам сообщил такие подробности? — насмешливо спросил Базовский.
— Сам Сизарь. Он приходил ко мне и жаловался, что с ним не рассчитались за ключи. И знаешь почему?
— Почему?
— Потому что по твоему приказу убили Сбитнева и Юткевича, а книги забрали. С кого же теперь старику деньги требовать? — спросил Студент. — Он к тебе и дороги не знает.
— А ты, значит, нашел? — язвительно спросил Базовский. — Кстати, кто такие Юткевич и Сбитнев?
— Знаешь что? — налился злобой косоглазый. — Хватит дурачком прикидываться! А то я не только сюда дорогу найду! — пригрозил он. — Звякну, кому нужно, сразу с тебя вся спесь слетит. И хрен с ними, с деньгами, — решил Студент. — Зато тебя на всю жизнь проучу.
В открытую форточку со двора донесся чей-то сдавленный крик, послышались звуки борьбы, а затем топот нескольких пар ног, постепенно затихающий вдали. Оба, и хозяин квартиры, и его собеседник некоторое время сидели молча, напряженно прислушиваясь к непонятным звукам, доносящимся снаружи. Первым молчание нарушил Базовский.
— Ладно, — примирительно начал Дмитрий Андреевич. — Не будем уточнять, кто что взял, это бесполезно. Сколько вы хотите получить денег? Только учтите: я их вам дам, лишь бы поскорее закончить эту комедию.
— Половину стоимости книг, — не задумываясь, ответил Студент.
— Для этого прежде всего надо знать полную стоимость, — насмешливо заметил Базовский. — А я ее не знаю, потому что никаких книг не видел.
Дверная портьера слегка шевельнулась, и из-за нее осторожно выглянул охранник Виктор.
— Но торговаться все же не будем, — обрадованно зачастил Базовский. И, чтобы отвлечь внимание собеседника, раскрыл лежащий на столе бумажник. — Сейчас посмотрим, сколько здесь денег… Если не хватит, скажете, я потом доплачу. Вам как: в долларах или нашими сойдет?
— Конечно, не хватит! — уверенно предсказал Студент. — Сизарю за одни только ключи пять тысяч долларов обещали. Ты же с собой миллион не носишь?
— Когда как… — вытащил Дмитрий Андреевич из бумажника пачку банкнот. — Иногда и больше ношу.
Охранник отбросил портьеру в сторону, в два прыжка подскочил сзади к сидящему Студенту и приставил ему к затылку ствол пистолета:
— Сиди смирно, сволочь! — приказал Виктор.
Затем, перегнувшись через плечо налетчика, выдернул у него из руки пистолет и бросил его на стол. Базовский перехватил скользящий по столешнице компактный пистолет и облегченно вздохнул. Виктор свободной рукой ощупал одежду сидящего Студента и, встав с боку стола, спросил: — Это твои барбосы во дворе гуляли? Не дождавшись ответа, сообщил: — Сейчас уже, наверное, до дома добрались. Срань с себя обмывают. Ну и помощников ты себе подобрал! — укоризненно заметил Виктор. — Ты, наверное, с ними старух на церковных папертях чистишь? — высказал он догадку. — Больше они ни на что не годятся.
— Вика! Иди в спальню, — вспомнил о любовнице Дмитрий Андреевич. Девушка облегченно вздохнула и стала выбираться из кресла. — Хорошая игрушка! — повертел Дмитрий Андреевич компактный пистолет в руках. — Жаль только, без глушителя. Ну, это можно заказать. Он заряжен или ты меня просто пугал? — спросил он Студента.
Тот не ответил на вопрос и стал угрюмо разглядывать стоящего в стороне охранника Виктора, пытаясь сообразить, как ему удалось без лишнего шума справиться с его тремя помощниками. «Подкрался, наверное, к подъезду незаметно, — решил Студент, — а пистолет в руке. Тут не каждый выдержит. А может, и проще: стояли те болваны рот разинувши и ждали, пока ряшки набьют. Привыкли, что им никто на рынках отпор не дает».
— Ты договорился, Виктор? — спросил Базовский, проверяя обойму отнятого у Студента пистолета.
— Полностью, — ответил охранник. — Завтра они постараются все сделать. Дорого запросили, подлецы! — пожаловался он своему шефу. — Я им аванс дал, остальные потом. Больше денег при себе не было, — виновато добавил он.
— Я же тебе сразу предлагал взять сколько нужно, — напомнил Базовский, — а ты сказал, что хватит.
— Кто же знал, что они столько заломят?
— ответил Виктор, пряча пистолет под спортивную куртку. — С каждым разом все больше и больше наглеют.
Заметив, что Студент исподлобья следит за ним, предупредил:
— Не вздумай глупостями заняться! Я не из компании твоих придурков: сразу до задницы расколю, а дальше сам развалишься.
— Это их работа, сколько хотят, столько и просят, — продолжил Базовский прерванный разговор, не обращая внимания на налетчика. — А делают они ее хорошо. Главное, быстро и чисто. Так что не жалко и платить.
Достав из нагрудного кармашка пиджака маленький ключик, Дмитрий Андреевич отпер один из ящиков стола и вынул оттуда внушительный пистолет с надульным глушителем.
— Видишь, какими должны быть мужские игрушки? — спросил он Студента. — Не понимаю, почему вы мою квартиру не обшарили как следует? — с недоумением посмотрел он на налетчика. — Наверное, только начинаешь практиковать?
— Я же сказал, что мы не квартирные воры, — мрачно ответил Студент. — А пистолет у меня так, чтобы разговор живее шел.
— Понятно, — ослабил узел галстука Базовский. — В Робин Гуда играешь. Репутацию заработать хочешь…
— Какую? — не понял Студент.
— Известно какую… Справедливого и честного налетчика. Что же все-таки с тобой делать? — задумался хозяин квартиры.
Дмитрий Андреевич понимал, что в дело об ограблении Шарфиной, помимо его воли, оказался втянутым очень широкий круг лиц и добром это кончиться не может. Он, служа центром этого круга, рано или поздно будет арестован или убит каким-нибудь бандитом, вроде сидящего напротив Студента. Убийства Сбитнева, Юткевича и Камышина не уменьшили числа лиц, знающих или подозревающих, что он закрутил всю эту спираль преступлений, а только увеличили их. Вместо трех убитых на сцену вступили Студент со своей бандой и многонациональная группировка наемных убийц, скрывающаяся под видом молдаван, торгующих фруктами. А если еще учесть следователей, которые в своих поисках начинают выписывать вокруг него сужающиеся круги, дело вообще дрянь. Это, не считая атташе и Вики, которая слышала требования Студента. Не такая уж она глупая, несмотря на свою красоту, чтобы не воспользоваться в дальнейшем этими сведениями. Теперь Вика будет его шантажировать до конца жизни. А Питер? Тот, конечно, будет молчать: рассказывать на каждом углу о библиотеке Шарфиной — не в его интересах. Но почему он сегодня так странно повел себя: сделал вид, что опьянел, и заторопился домой? Особенно после танца с певицей. Может, она ему сообщила что-нибудь? Но что, и по чьему поручению?
— Что же с тобой делать? — задумчиво повторил Базовский, поигрывая небольшим иностранным пистолетом.
— Оглушить и отвезти к молдаванам, — подал совет Виктор. — Один черт, им надо доплачивать. А до утра времени много…
«А Виктор?! — мелькнула у Базовского мысль. — Он самый опасный свидетель! И книги у него дома спрятаны. Если что случится, он долго молчать не будет: своя шкура дороже. А-а-а, что я тут раздумываю? Только время теряю. Другого такого случая не будет».
Дмитрий Андреевич передернул затвор пистолета и несколько раз выстрелил в грудь и голову своего охранника.
— Ты… зачем… его? — ошеломленно выдавил из себя Студент, глядя, как тело Виктора постепенно вытягивается на полу. Переведя непонимающий взгляд с мертвого охранника на хозяина квартиры, он увидел перед собой завораживающую черноту дульного среза и, понимая, что сейчас случится непоправимое, попытался вскочить на ноги.
— Затем… — коротко обронил Базовский, нажимая спусковой крючок. На этот раз он стрелял из своего пистолета с глушителем, поэтому выстрелы были еле слышны.
Дмитрий Андреевич встал из-за стола, некоторое время постоял возле убитых, решая, что ему делать дальше, затем опять взял пистолет Студента и направился в спальню. Испуганная Вика лежала на смятой постели, прямо поверх покрывала, даже не накинув на себя халатик. «Тут, наверное, ее и насиловали, — отрешенно подумал Базовский, подходя к кровати. — Небось даже рада была и стонала от удовольствия!» — постарался разжечь он в себе ненависть.
— Дима! Что случилось? Кто стрелял? Ты не ранен? — зачастила Вика, привстав в кровати. Заметив в его руке пистолет и зло прищуренные глаза, попыталась оправдаться: — Я не виновата! Они обманом вошли: сказали, что их Виктор прислал. Я думала это охранники. А они…
— Теперь мне безразлично, как они вошли и что сказали, — зло прервал ее Базовский, поднимая пистолет. — Ты — свидетель!
Вернувшись в кабинет, Дмитрий Андреевич тщательно протер носовым платком пистолет Студента и вложил его в правую руку налетчика. Затем достал из стола мобильный телефон и стал набирать код друга, работавшего в службе безопасности. В ожидании ответа Базовский еще раз внимательно осмотрел стол и лежащие возле него трупы. Затем посмотрел на наручные часы и повторил вызов. Наконец издалека донесся заспанный голос приятеля.
— Эдик! У меня неприятность, — заторопился Базовский. — Приехал из ресторана, а тут налет на квартиру. Вика убита, мой охранник тоже. Нет, Вику убили до моего приезда, а Виктора на моих глазах. Сам? Да, слова Богу, цел. Я его застрелил. Нет, не знаю. Первый раз вижу. Какой-то длинный и косоглазый. Так, так, — стал выслушивать Базовский советы своего друга. — Хорошо, так я и сделаю, — пообещал он. — Только смотри не подведи, я все-таки надеюсь на тебя! А то начнут таскать…
Окончив разговор, Дмитрий Андреевич убрал со стола в карман бумажник и потянулся к обычному телефону.