«Скорая помощь» уехала первой в направлении Института судебной медицины. Затем отбыл второй автомобиль с несколькими пассажирами.
Мегрэ побеседовал на тротуаре с коллегами, затем перешел улицу и вернулся домой.
— Почему не зажигаешь свет? — буркнул он, оказавшись в темноте.
Жена повернула выключатель.
— Закрой окно… Уже не жарко…
Это был уже не тот Мегрэ, что некоторое время назад.
Теперь он был комиссар уголовной полиции, чьи приступы гнева приводили в дрожь молодых инспекторов.
— Бросай шить! Ты меня нервируешь! Не можешь ни минуты посидеть без работы?
Она отложила шитье. Он мерил шагами небольшую квартирку, заложив руки за спину и бросая время от времени странные взгляды на жену.
— Почему ты мне сказала, что он выглядел когда старше, а когда моложе?
— Не знаю… У меня было такое впечатление… А что?
Сколько лет ему было?
— Во всяком случае, ему не было тридцати.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что этот человек был не тем, кем казался… Я говорю, что у него под париком были белокурые волосы, усы оказались накладными, и он носил корсет.
— Но…
— Никаких но… Ума не приложу, как тебе удалось разнюхать это дело?
Он, можно сказать, возлагал на нее вину за то, что произошло, за испорченный вечер, за предстоящую ему работу.
— Ты знаешь, что случилось, а? Так вот, твоего поклонника убили там, на скамейке…
— Этого не может быть! У всех на виду?..
— Да, у всех на виду, и наверняка как раз в такое время, когда там было больше всего народу…
— Ты думать, это та самая служанка?
— Я отправил пулю эксперту, он должен позвонить мне с минуты на минуту…
— Как же могли выстрелить из револьвера и?..
Мегрэ пожал плечами и стал ждать звонка, который в самом деле вскоре прозвучал.
— Алло! Да, я тоже так думал… Но мне было нужно ваше подтверждение…
Мадам Мегрэ сгорала от нетерпения, а он нарочно медлил, бормоча потихоньку так, будто ее это вовсе не касалось:
— Пневматический карабин особой, очень редкой модели…
— Ничего не понимаю…
— Это значит, что его убили издали, например, из окна одного из домов на площади, у убийцы было время, чтобы хорошенько прицелиться… Впрочем, это был первоклассный стрелок, потому что попал прямо в сердце, и смерть наступила мгновенно…
— Вот так, греясь на солнышке, когда вокруг столько людей…
У мадам Мегрэ сдали нервы, она расплакалась, потом извинилась:
— Прости меня… Это выше моих сил… Мне кажется, что я тоже к этому причастна… Это глупо, но…
— Когда ты успокоишься, я выслушаю тебя в качестве свидетеля.
— Меня? В качестве свидетеля?
— Конечно, черт возьми! До сих пор ты единственный человек, который может сообщить полезные сведения, поскольку твое любопытство подтолкнуло тебя… — И Мегрэ, словно разговаривая с самим собой, стал давать пояснения: — У жертвы не было при себе никаких документов… В карманах почти пусто, не считая нескольких стофранковых купюр и мелких монет, очень маленького ключа и пилочки для ногтей… И все же мы постараемся установить его личность…
— Тридцать лет! — сокрушалась мадам Мегрэ.
Это было невероятно! Теперь она понимала, откуда бралось то обаяние, которое исходило от этого молодого человека с манерами старика, от этой восковой фигуры.
— Ты готова отвечать?
— Спрашивай!
— Обращаю твое внимание, что я буду тебя допрашивать как должностное лицо и завтра напишу протокол допроса.
Мадам Мегрэ робко улыбнулась, так как слова произвели на нее впечатление.
— Ты видела этого человека сегодня?
— Утром нет, потому что ходила на рынок. А днем он был на своем месте…
— А белокурая служанка?
— И она тоже, как обычно.
— А ты не замечала, чтобы они разговаривали друг с другом?
— Им пришлось бы говорить громко, потому что между ними было расстояние не меньше восьми метров.
— И они так и сидели неподвижно все время?