— Десмонд, я…
— Давайте, Паула! Ваши большие глаза никого не обманут. Вначале вы выпытываете суждения у людей, которые даже не подозревают, насколько опрометчиво они поступают до тех пор, пока не увидят свои слова процитированными на первой странице. Ну что ж, давайте, оттачивайте свое мастерство на мне!
— Десмонд, я не могу! Не сейчас.
— Тогда кто-то другой должен сделать это, чтобы все узнали, как я веду себя. — Ферье повернул свирепое лицо к Брайану: — Может быть, вы, дружище? Не хотите ли задать мне несколько вопросов?
— Только об этом и мечтаю.
— Тогда вперед! Разве что если доктор Фелл…
Но доктор Фелл молчал. Погруженный в свои мысли, сосредоточенный и немного испуганный, он переводил взгляд с Ферье на Паулу и снова на Ферье. Это сильно потрясло Паулу, тогда как на Десмонда Ферье не произвело никакого впечатления. Фигура Ферье в парчовом халате царила, словно Отелло на сцене.
— Оракул и авгур безмолвствуют. Из него ничего не вытянешь. Фон готов, можно смешивать краски, только поменьше дилетантства. Это я к тому, что вы, надеюсь, умеете допрашивать свидетеля.
— Постараюсь, — торопливо и сердито буркнул Брайан. Опрос он начал очень неуверенно, но с самого начала: — Состояли или не состояли вы в любовной связи с Одри?
— Хо! Это единственное, о чем он может думать!
— Так состояли или нет?
— Нет, не состоял. Что-нибудь еще?
— Да. Мистер Ферье, вы ведете дневник?
Тишина наступила так внезапно, как удар гонга. Паула быстро взглянула на Ферье; глаза доктора Фелла забегали.
— Да, я веду дневник. Я вел его двадцать лет. А почему вы об этом спрашиваете?
— Готовы ли вы передать этот дневник полиции?
— Нет, конечно нет. Не больше, чем хотел бы опубликовать его в континентальном издании «Дейли мейл». А кто бы на такое согласился?
— Вчера вы уехали из дому около семи часов вечера и не возвращались до половины одиннадцатого. Куда вы ездили?
— Как я уже говорил доктору Феллу, я обедал один, если это можно назвать обедом.
— Где это происходило?
— В «Пещере ведьм».
— «Пещере ведьм»? Что это такое?
— О нет! Я согласился только отвечать на вопросы, дружище, а не обучать вас тому, что вы уже давно должны были сами знать.
— Почему вы так внезапно решили ехать обедать в одиночестве?
— Потому что больше не мог выдерживать притворства моей дорогой жены, а может быть, ее болтовни. Кроме того, мне хотелось кое-что обдумать.
Паула, сжав руки, тихо вздохнула, почувствовав в поведении Десмонда Ферье одну лишь безнадежность, повернулась и быстро пошла к буфету, стоявшему между двумя окнами, в сторону фасада. Протянув руку к графину с бренди, она вдруг замерла, так и не дотронувшись до него.
Ферье смотрел на Брайана с застывшей приятной улыбкой.
— В половине одиннадцатого, узнав, что миссис Ферье уехала на такси, вы поехали прямо в «Отель дю Рон». Ответьте, пожалуйста, на ваш собственный вопрос: откуда вы узнали, что она поехала туда?
— Я не знал.
— Неужели?
— Но это было вполне естественное предположение, — быстро возразил Ферье. — Мне сказали, что Ева отправилась пообедать. Сам я часто обедал там, как и все вы. Для нее было вполне естественным искать меня там.
— А вам искать ее? После того, как она уже пообедала у себя дома?
— А почему бы и нет?
— Вы только по этой причине направились в тот отель?
— Да!
— Очень хорошо. Если вы полагали, что Одри угрожает опасность, то почему позволили ей приехать сюда?
— Потому что я был почти уверен, что моя дорогая жена блефует, и что реальной опасности нет. Одри и сама так не думала. Спросите ее!
— Откуда вам известно, что думала Одри?
— Говорю вам, спросите ее! Ну ладно, мы оба ошибались: моя жена покончила с собой, попытавшись возложить вину на Одри. У Евы не было никакого повода для подозрений, однако она считала наоборот. — И снова у Ферье появился застывший пристальный взгляд. — Так называемое убийство было самоубийством. Это единственное преступление, которое смогут обнаружить копы.
Брайан, терзаемый сомнениями, никак не мог составить собственного мнения.
— По сравнению с малым из Дунсинана, который от страха стал белее сметаны,[5] — негромко воскликнул Ферье, щелкнув пальцами, — я довольно успешно справился с объяснениями! Можете напускать на меня полицию.
Паула, стоявшая у буфета, резко обернулась и воскликнула:
— Десмонд, ради бога! Будьте осторожны!
— Говорю вам, напускайте!
— Послушайте, — заговорил Гидеон Фелл, — пора остановиться. — Резкость этого благоразумного голоса на фоне взвинченных нервов принесла тишину, но не мир. Медленно, с невероятными усилиями доктор Фелл встал с кресла. — Сэр, — нешуточно грозно произнес он, — было бы лучше, если бы вы посмотрели в лицо тому факту, что смерть вашей жены была убийством. Ни я, ни кто-либо другой не сможет помочь вам, если вы заставите нас слушать ложь. У вас еще есть что сказать мне?
— Нет.
— Тогда позвольте еще раз напомнить, — очень взволнованно и даже гневно проговорил доктор, — вашу жену убили.
— Боже всемогущий! — вздохнул Ферье. — Я не хотел, чтобы она умирала! — На мгновение он потерял контроль над собой. На глазах Паулы Кэтфорд выступили слезы. Затем Ферье взял себя в руки и снова стал, как всегда, любезным, учтивым.
— Вашу жену убили.