- Мне бы директора... Или завуча.
- Я директор, - ответила молодая, - а это завуч. Кто вам больше нужен?
- Директора - сказал я сразу.
- Тогда спускайтесь на первый этаж, к канцелярии. Я сейчас приду.
Через минуту директор спустилась, и мы зашли в кабинет, при одной мысли о котором меня, бывало, бросало в дрожь. Сейчас он показался маленьким и мрачноватым.
- Слушаю вас.
Я показал свое удостоверение.
- О! - сказала она. - Ну что ж, я ваша читательница. Воропаева Светлана Николаевна. Зачем пожаловали?
У директора было лицо актрисы. Очень красивое лицо, я таких давно не встречал. Лиц, конечно. Директоров школ таких я не встречал никогда. Ее портили только классическая учительская прическа с высоким начесом да этот ставший когда-то чуть ли не униформой их сословия костюм: юбка с жакеткой, из-под которой вылезают какие-то кружева. На вид я бы ей дал лет тридцать пять, не больше.
Про Кригера она, конечно, знала. Работать ей с ним не пришлось: он ушел на пенсию год назад, как раз, когда она пришла. Но знакома: Эрнст Теодорович частенько в школу захаживал, а в эпидемию гриппа даже заменял на общественных началах заболевшего историка. Многие учителя и ребята из старших классов собираются прийти на похороны.
Я показал ей копию письма:
- О ком тут речь, можете сказать? Она прочитала и задумалась, неожиданно по-девчачьи наморщив нос:
- Значит, так. Сын вполне интеллигентных родителей, весьма одаренный молодой человек. Ходил к Кригеру, из, бывших его учеников, да? Пожалуй... Латынин Саша подойдет, это десятый "А". Начните с него, а если нет, подумаем еще. Только я его что-то сегодня не видела.
Светлана Николаевна повернулась к селектору на тумбочке рядом со столом и вдруг весело мне подмигнула:
- Вот, прогресс даже до нас добрался. Сейчас выясним.
Она нажала кнопку:
- Марина Борисовна, вы тут еще?
- Тут, куда я денусь, - голос был невнятный, в динамике хрипело и визжало. Видно, прогресс добрался до школы в полном изнеможении.
- Вы ребят хоть отпустите, им пообедать надо.
- Да уж гнала, не идут.
- Марина Борисовна, скажите, Латынин был сегодня?
- Нет, и вчера тоже не был. А что с ним?
- Это я у вас хотела спросить. Может, заболел? Вы домой ему не звонили?
- Нет, вот доделаем, позвоню.
- Позвоните обязательно. А сейчас попросите кого-нибудь из ребят принести мне из учительской журнал десятого "А". Чем быстрее, тем лучше.
Селектор что-то крякнул в ответ и замолк.
- Это классный руководитель Латынина, Марина Борисовна Коровина. Они там газету делают к последнему звонку. Если хотите, можете с ней поговорить. Она англичанка.
- В каком смысле?
- В смысле преподает английский язык.
- Да? А вы кто?
- Я? - удивилась она и рассмеялась: - Я - химичка!
В дверь тихонько постучали.
- Входите! - сказала Светлана Николаевна, и в кабинет не вошла, а скользнула маленькая стройная фигурка, бесшумно положила журнал на стол и так же невесомо выскользнула. Я успел заметить только, что у девушки восточный тип лица.
- Спасибо, Дина, - сказала ей вдогонку Воропаева. Раскрыли журнал.
- Латынин... Латынин... Вот! - Ухоженный ноготь директора остановился. - Адрес, телефон - все есть, пожалуйста. Виктор Васильевич - это отец, артист Росконцерта. А вот Елена Сергеевна - это не мать, это мачеха. Мать у него то ли умерла, то ли уехала куда-то, знаю только, что мальчик про это говорить не любит.
Я переписал все данные к себе в блокнот. Она сказала:
- Запишите и мой телефон, и свой дайте, на всякий случай. Я продиктовал ей свой телефон, приемной и Завражного. Потом подумал и дал еще телефон Феликса. "Всякий случай" бывает разный.
На крыльце школы я остановился в раздумье, чем мне теперь заняться. Сколько раз стоял я вот так же на этом месте, размышляя, куда себя деть! Сегодня приходилось выбирать, на что мне хватит времени.
- Здравствуйте, - прошелестело внизу. Я опустил глаза. Передо мной была давешняя Дина. Теперь я разглядел, что у нее большие и при этом чуть раскосые глаза.
- Вы из милиции?
Я отрицательно покачал головой:
- А что, похож?
Она смотрела на меня очень серьезно:
- Вы насчет Латынина?
- Пока не знаю, - честно сказал я, - но может быть. А что с ним?
Мне показалось, сейчас она заплачет.
- Но вы точно не из милиции?
Я опустился на верхнюю ступеньку. Время шло к четырем, а у меня с утра не было во рту ни крошки.
- Нет, я же сказал, не из милиции. Я из газеты. Ну что там с вашим Латыниным?