Например, что они искали у меня в карманах?
Или: почему кожаный крикнул громиле "полегче"?
И наконец, откуда им известно, что я живу у Феликса?
19
За завтраком у меня, наверное, был очень неважный вид - сужу по тому, как участливо ухаживал за мной Феликс, подливая мне кофе и готовя бутерброды. Я плохо спал ночь. Все тело болело так, будто я побывал в барабане стиральной машины. Меня мучили кошмары, и к утру появилось ощущение, что после этой стирки тело мое еще слегка отжали. Короче, я был совершенно разбит, и мне не хотелось даже думать о том, что надо куда-то выбираться. Я и не думал. Я просто знал, что выбираться придется.
Молча поев, я закурил первую сигарету, а Феликс взялся за мытье посуды. Вдруг он сказал без всякой связи:
- Они искали твой блокнот.
Я автоматически кивнул и только потом сообразил, что мы с ним, оказывается, все утро думаем об одном и том же и в одинаковом направлении. Да, пожалуй, так. У них не прошел номер использовать меня по части таскания каштанов из огня, и они не знали, нашел я в тот вечер Латынина или нет. А знать, видимо, очень хотелось. И они решились на такую крайнюю меру.
Ох как же он им нужен, этот Саша Латынин! Я понимал, что тут прямая зависимость: чем больше он нужен им, тем больше он нужен мне.
Догадывался я и о том, почему кожаный крикнул "полегче". Я попытался поставить себя на их место. Даже получив блокнот, они не могли твердо рассчитывать, что там будут какие-нибудь указания, где искать парнишку. А вдруг корреспондент его еще не нашел? Они ведь не знают (во всяком случае, я на это надеялся), что открыты. Значит, пока я им нужен все в том же качестве - подсадной утки. А подсадная утка должна быть живой и, желательно, не слишком покалеченной, чтобы выполнять свою функцию. Имитация обычного ограбления в этом смысле их устраивала. Я сам оказался виноват, испортив им весь сценарий. Сильно я, наверное, треснул того здоровяка, что он так озверел!
И только на единственный вопрос не было ответа: как они узнали, в каком именно из всех московских подъездов надо меня ждать?
- Ты поедешь со мной? - спросил я Феликса.
- Поеду, - ответил он. - Буду следить, чтобы тебя ветром не сдуло. Хотя вся эта история мне теперь уже совсем не нравится. Надо бы привлечь твоего Сухова.
- Где его возьмешь? Сегодня суббота.
- Ну есть же у них там какой-нибудь дежурный!
- Давай ему позвоним, - согласился я. - Давай я ему скажу: меня вчера в подъезде побили хулиганы, а сегодня я еду на встречу с мальчиком, который убежал из дому. Обеспечьте мне, пожалуйста, охрану: два броневика и взвод автоматчиков.
- Во всяком случае, он может помочь тебе связаться с Суховым, резонно заметил Феликс.
- Все верно, - сказал я, вставая, - кроме одного: время половина двенадцатого. Вот найдем Латынина, тогда и будем звонить.
Однако едва мы выехали из двора на улицу, я увидел в зеркало. как двумя домами сзади от тротуара отваливает зеленью фургончик...
- Вот это номер. Что будем делать? - спросил я Феликса.
Он понимал ситуацию не хуже меня. До встречи блондина с Латыниным чуть больше двадцати минут. Если мы опоздаем, они могут уйти и последняя ниточка оборвется. А если мы притащим за собой этих... Я не знал, как в этом случае повернутся события, но экспериментировать, особенно после вчерашнего, мне не хотелось.
От злости на самого себя у меня даже задрожали руки. Идиот, не я ли сам сегодня утром рассуждал о том, что они продолжают надеяться, что я выведу их на мальчишку? Какого ж черта я забыл о такой простой возможности! Нет, правильно говорили мне и Сухов, и Феликс: нечего лезть не в свое дело!
- Успокойся, - видя мое состояние, Феликс старался говорить рассудительно. - Ничего страшного пока не случилось. В крайнем случае ты потеряешь преимущество: они поймут, что ты про них знаешь. Попробуй оторваться.
Я криво усмехнулся:
- Думаешь, это так просто? Да еще за оставшееся время...
- Но попробовать-то можно!
И я стал пробовать.
Как назло, машин по случаю субботы было немного. С другой стороны, это давало свободу для маневра. Феликс живет на улице Гарибальди, и, вырвавшись на простор Ленинского проспекта, я для начала решил предложить седому игру, хорошо известную любому водителю в Москве и весьма не любимую инспекторами ГАИ: своеобразные "пятнашки".
В этой игре, которая на самом деле не игра вовсе, а просто один из способов ускоренного передвижения по городу, прежде всего важна хорошая реакция. Суть заключается в том, что общий поток машин движется по магистрали примерно с одной скоростью - чуть медленнее в правых рядах и быстрее в левых, но в целом почти равномерно. Тот же, кто хочет ехать скорее, должен лавировать между автомобилями, все время тормозя, ускоряясь, перестраиваясь из ряда в ряд и выискивая просветы. При этом нельзя забывать постоянно и точно оценивать дорожную обстановку: сейчас этот троллейбус тронется от остановки, вон та "Волга" не выдержит и пойдет на обгон грузовика, а впереди знак разворота, так что в левом ряду делать нечего, там возникнет небольшой затор - и так далее. Занятие нелегкое, да еще и опасное.
- Часы над входом в магазин "Электроника" показывали 11.39.
- Пристегнись, - сказал я Феликсу. И ринулся в самую гущу.
На моей стороне был эффект неожиданности: в первые секунды седой резко отстал. Но очень скоро он показал, что не хуже меня знаком с правилами этой игры.
Чуть не врезавшись в "РАФик" и подрезав нос дипломатической "Вольво", водитель которой возмущенно замигал мне фарами, я вырвался в левый ряд. Стрелка спидометра скакнула к 90. Но седой с риском для жизни проскочил в щель между троллейбусом и бортиком тротуара, резко обогнул еще кого-то и по правому флангу мгновенно настиг меня. Я сбавил скорость, чтобы усыпить его бдительность, а увидев впереди мигающий зеленый глаз светофора, стал откровенно тормозить. Он тоже стал останавливаться, но тут, когда уже зажегся желтый, я рванул вперед так, что двигатель взревел от напряга, и понесся на красный свет.
В этот момент мне было, откровенно говоря, не до того, чтобы смотреть за седым. Я молился об одном: чтобы рядом не оказалось постового. Вот тогда я точно опоздал бы на площадь Маяковского к двенадцати.
Постового не было. Зато вслед за мной ехала единственная машина: зеленые "Жигули"-фургон. Я понял, что никакое нарушение правил седому не помеха. А он, кажется, понял, что прятаться больше незачем.
На часах было 11.42.
- Что будешь делать? - спросил Феликс.
- Пробовать, - ответил я.
На Октябрьской площади я собирался поначалу ехать в левом ряду, как бы по направлению к улице Димитрова, а потом резко, нарочно не показывая сигнала поворота, скакнуть вправо. Но он терся теперь, не скрываясь, буквально за моей спиной, в каких-нибудь десяти метрах, и я понял, что это бесполезно. Поэтому я спокойно повернул к туннелю на кольцевую. Спокойно значит без визга тормозов. Внутри у меня все дрожало от возбуждения.
Тормоза у меня завизжали, когда на выезде из туннеля перед Крымским мостом моя машина буквально под углом в девяносто градусов крутанула вправо, еще раз вправо и понеслась в обратном направлении. Руль чуть не вырвался у меня из рук, и я сжал его что было мочи мокрыми от пота пальцами.
Я очень рассчитывал, что седой проскочит поворот, а идущие следом машины не дадут ему быстро вернуться назад. Но он не проскочил. Похоже, он был водителем высокого класса. Гораздо лучше меня, потому что я бы точно проскочил. А это означает, что мне вряд ли удастся от него оторваться. Я развернулся и снова выехал на Садовое кольцо. 11.48.
От отчаяния у меня свело зубы и сдавило затылок. Я почувствовал, что теряю над собой контроль: мелькнула мысль взять зеленый фургон на таран.
- Спокойно, спокойнее, - монотонным голосом повторял Феликс. - Ты должен что-нибудь придумать.
И я, кажется, придумал.
Перед Смоленской площадью я перестроился в левый крайний ряд и поехал неторопливо, поглядывая на виднеющийся вдали светофор. Там горел зеленый, а мне нужен был красный.
Я рассчитал довольно точно. Когда поток остановился, от меня до перекрестка оказалось не больше тридцати метров. Седой стоял в том же ряду через одну машину от меня. 11.50.
Открылось движение слева, от Киевского вокзала. Это надолго, минуты на полторы. Я вышел из машины и стал протирать ветровое стекло. Потом, демонстрируя свою неторопливость, сел обратно. Зажегся желтый.
- Феликс, держись, - сказал я сквозь зубы.
И в тот момент, когда вся встречная армада машин тронулась с места, даже чуть-чуть позже, когда передние проехали первые метры, набирая скорость, я, скрипя покрышками, через осевую вылетел в обратную сторону прямо перед их носом. Что они обо мне говорили, я догадываюсь. Мысленно прошу у них всех прощения. Если бы рядом оказался гаишник, он даже не стал бы мне делать "дырку" - просто отобрал бы права, а я сам протянул бы их ему. Седой даже не успел рыпнуться. Наконец-то мы с Александром Васильевичем Стариковым ехали в разные стороны. 11.53.