— Кто он?
— Нехороший человек, я же тебе говорил.
Голос в трубке был мне незнаком, но так же неприятен, как и вчерашний, ночной. Ночной был нагл, этот — слащав.
— Господин Каменков?
В слове «господин» сегодня заключена целая социальная типология. Люди поделились на тех, кто никак не может к нему привыкнуть, и на тех, кто произносит его с иронией. Совершенно всерьез называют друг друга господами лишь вчерашние комсомольские и партийные боссы, придурки с телевидения да еще всякая шпана, которая носится на иномарках.
— С кем имею честь? — спросил я.
— Сергей Сергеевич, — представился звонивший. — Хотел бы условиться о встрече.
— А кто вы? Что вам надо?
— Видите ли, Александр Леонидович, вопросец, который надобно обсудить, сугубо приватный. Не хотелось бы вдаваться в подробности по телефону.
— Вы уверены, что мы должны что-то обсуждать?
Незнакомец (представляю, какой он на самом деле Сергей Сергеевич) даже, кажется, немного обиделся:
— Как же не уверен? Зачем бы я тогда звонил? Вопросец хотя и приватный, но наиважнейший. Именно для вас наиважнейший.
— Для меня?
— Разумеется, для вас. Вы же руководитель проекта… э-э-э… этого грандиознейшего… э-э-э… мемориала?
Нехорошее предчувствие, которое стыло во мне после вчерашнего угрожающего звонка, мгновенно вызрело до размера душевного нарыва.
— Хорошо, давайте встретимся. Когда, где? Может быть, завтра?
— Откладывать никак нельзя. Что, если через полчасика в «Неваде»? Это в десяти минутах от вас!
Да, я знал этот уютный коммерческий притон, на котором всегда висела табличка «Мест нет», а улочка напротив была запружена машинами с дипломатическими номерами.
— Договорились. Через полчаса буду.
…Сергею Сергеевичу по виду было около пятидесяти — неприметный мужичонка с внешностью бухгалтера. В очках с сильной диоптрией выражение глаз не разберешь. Устроились мы не в «Неваде», а на открытом воздухе, за белым столиком под пестрым тентом. Здесь подавали кофе, соки, пиво, водку и так называемые гамбургеры — утеха кретинов, мясная гнилушка, упрятанная в непропеченное тесто.
Сергей Сергеевич еще до моего прихода заказал кофе и, когда я в раздумье остановился у входа в «Неваду», истошно завопил через улицу:
— Господин Каменков! Господин Каменков! Сюда! Сюда!
У него была одна редкая родовая примета, которая обнаруживалась с первых минут общения: за все, что он ни делал и ни говорил, хотелось немедленно въехать ему в рыло. И это при том, что был он подчеркнуто обходителен. Чашку кофе я демонстративно отодвинул на середину стола.
— Слушаю вас, товарищ!
Сергей Сергеевич снял очки и чистым платочком аккуратно протер стекляшки. Без очков лицо у него сразу обрюзгло, налилось печеночным соком, но выражение глаз по-прежнему осталось неуловимым.
— У меня всего десять минут, — поторопил я.
— Я уложусь, — заверил он, — хотя, должен признаться, приходится выполнять очень деликатное поручение.
— Чье именно?
— Это не существенно… Так вот… есть мнение, что надобно вам, уважаемый Александр Леонидович, оставить эту затею.
— Какую затею?
Сергей Сергеевич виновато улыбнулся, отчего щеки его сползли к скулам, точно глиняные.
— Да вот контракт с господином Гаспаряном придется расторгнуть.
— Вы не больны? — спросил я.
— К сожалению, нет. Да и кто я, собственно, такой? Всего лишь жалкий порученец. Гонец, так сказать.
— Но почему ко мне? Я ведь тоже всего лишь исполнитель. У меня свое начальство — генеральный директор фирмы «Факел» Георгий Саввич Огоньков. Вам бы надо, наверное, к нему обратиться с этой ахинеей.
Мой собеседник сделал вторую попытку улыбнуться, и на сей раз его сизые щеки почти проглотили подбородок.
— Это не ахинея, — сказал он. — Вы чего-то недопонимаете, дорогой Александр Леонидович. Огоньков, естественно, будет уведомлен. Но у меня поручение именно к вам. Впрочем, уполномочен также сообщить, что в случае добросердечного согласия и готовности сотрудничать вам будет выплачена соответствующая моральная компенсация. Речь идет о вполне приличной сумме. Скажем, о полутора тысячах американских долларов. Признайтесь, это лучше, чем ничего.
Я склонился ближе к собеседнику.
— Сергей Сергеевич — ваше настоящее имя?
— Желаете, чтобы я показал паспорт?
— Не надо. Хотите угадаю, кем вы были в прежней жизни? До того, как стали вымогателем.
— Зачем угадывать? Сам скажу, если вам интересно. Работал в райисполкоме. А еще раньше — контролером ОТК на ЗИЛе… Александр Леонидович, я вам не враг, уверяю вас. Напрасно вы стараетесь меня оскорбить. У меня трое детей, мать-пенсионерка. Попробуйте прожить на триста тысяч…
— Но почему они выбрали именно вас для подобных поручений?
— О, над этим я как раз размышлял… Полагаю, им нравятся мои манеры и общий, так сказать, антураж. Я внушаю доверие клиентам. Никто не сомневается в моей порядочности.
Я курил уже вторую сигарету.
— Хорошо, это все лирика… Скажите, кто они такие и почему хотят, чтобы я порвал контракт?
— Саша, вы меня удивляете. Я могу сказать только то, что мне велено.
— Что будет, если я, к примеру, не соглашусь? Или, к примеру, хрястну вас по черепу вот этой пепельницей?
На всякий случай он снова снял очки: