— Тоску по людям я понимаю. По хорошим. Нет, даже по плохим! — вырывается у Вероники.
Она сама смеется тому, что сказала, но Ковалю следовало бы расслышать жалобу на одиночество.
Однако он отвлечен цветочницей, разносящей между столиками букетики в целлофане. Подзывает ее и покупает их все оптом.
— Другие женщины останутся без цветов, — пробует протестовать Ника. — Олег, ты все время что-то даришь, даришь. Я как-то от этого… устаю…
— Ты возбуждаешь во мне инстинкт жертвоприношения. И потом сегодня такой день…
Вдруг он вскакивает и направляется к эстраде.
Вероника удивленно провожает его взглядом, «псы» — бдительными.
После недолгих переговоров Коваль занимает место ударника. Короткое музыкальное вступление — и он начинает увлеченно солировать. Сегодня для него большой победный день!
Одна из подмосковных «зон отдыха» в лесу. Сезон кончился, безлюдно, пустая палатка «Прокат спортинвентаря», засыпанные палой листвой скамьи, отслужившие свое плакаты о правилах купания.
К центральной вытоптанной площадке ведут две дороги. Сейчас по ним медленно съезжаются три «Волги» справа и три слева. Они выстраиваются борт о борт по краям площадки, одна группа против другой, оставив между собой нейтральную полосу метров в тридцать шириной. И несколько секунд протекают в молчании и неподвижности.
Затем из двух машин высыпают «мальчики» Хомутовой, числом десять, знакомые и незнакомые нам персонажи. За ними появляются она сама и Феликс.
В ответ распахиваются дверцы с противной стороны и выпускают на свет Мордят в полном составе, Морду и двух неизвестных нам дотоле дельцов — тоже с подручными.
Хомутова и Феликс неторопливо трогаются вперед. Морда с коллегами следуют их примеру.
Протокола для подобных встреч, разумеется, нет, инициатива предоставлена людям Коваля, и компания Морды лишь подражает им. Поэтому раз сопровождение Хомутовой и Феликса осталось при машинах, то и Мордятам, двинувшимся было навстречу оппонентам, сделан знак не рыпаться.
Двое натрое сходятся представители наркобизнеса для переговоров в центре площадки. Один из дельцов немолодой, высокий, резкий в движениях, желчный. Другой флегматичный гладкий щеголь, почему-то в вечернем костюме, на шее бабочка, в кармане цветной платочек.
Сошлись, остановились, заговорил Феликс.
«Псы» настороженно наблюдают, каждый вроде бы просто переминается на месте, но так переминается вратарь, ожидая мяча.
Мордята тоже полны воинственной готовности, но у них иная выучка — правые руки в оттопыренных карманах.
Феликс заканчивает короткую речь:
— Итак, мы обеспечиваем снабжение и берем на себя вашу защиту.
— Кроме вас, пока защищаться не от кого! — выпаливает желчный.
— Пока, — подчеркивает Феликс, — пока дело сравнительно молодое. А дальше неизбежно начнется рэкет. Понадобится и физическая защита, и юридическая. На Западе, когда организуется трест, поглощающий мелкие фирмы…
— Запад нам не указ! — прерывает желчный и взглядывает на флегматика.
— Я человек маленький, — притворно смиренничает тот.
— И у маленького человека могут быть большие неприятности, — замечает Феликс.
— Контингент у меня — сплошь уголовники. Авось сами отобьемся, — и щеголь поправляет бабочку, скрывая под скромностью каменное самодовольство.
Феликс набирает воздуху для новой красноречивой тирады, Хомутова его опережает.
— Про него ясно. А вы? — спрашивает у Морды.
— Сроду ни под кем не ходил, сам себе голова! И молодежь сомневается. Хотим, говорят, семейный подряд!
Эта шутка, предлагающая более примирительный тон, позволяет надеяться на возможность согласия.
— Подумайте! — смотрит ему в глаза Феликс. — В данной ситуации самолюбие — плохой советчик, — говорит он всем.
— У меня возражения чисто экономические, — отзывается желчный. — Говорите, льготы? Грабеж!
— А ты, отец, не жадничай! — злится Феликс. — Похороны дороже!
Желчный гневно вскидывается, отпрянув на полшага.
Всплеск эмоций замечен охраной, она дергается вперед, но всевидящая Хомутова дает отмашку, и обе группы отступают.
— Извините его, он зря нервничает, — улыбается Хомутова. — Мы вас слушаем.
Желчный, как верно определил Феликс, болезненно жаден.
— Оброк желаете, да? Да кто бы полез в такие дела, как наши, если делиться прибылью. Потому рискуем, что на копейку рубль нарастает. Не знаю, как другие, а я столько взяток раздаю… если вы еще начнете обирать — да лучше на завод к станку!
— До чего мужики глупый народ, — посмеивается Хомутова. — Ну… как у нас говаривали в заключении, не хотите по-плохому, по-хорошему хуже будет, — и направляется к машинам.
Феликс, чуть поотстав и с оглядкой, идет за ней.
«Псы», Мордята и прочие сопровождающие лица напряжены: если будет драчка, то сейчас.
Но Морда со спутниками, тоже пятясь, благополучно отступают.
И вот все в машинах.
Обе не договорившиеся стороны медленно разъезжаются задним ходом, чтобы не разворачиваться, подставляя бок.
…Желчный входит в лифт вместе с человеком помоложе, наживает кнопку 10.
— Не очень мы над вами вчера резвились? — вежливости ради спрашивает сосед. — День рождения.
— Через неделю у меня юбилей, возьму реванш, — обещает желчный.
Он выходит на своем десятом этаже, лезет за ключом, и тут рука в толстой перчатке — чтоб не прокусил — крепко зажимает ему рот и нос.
Его подкараулили трое «псов». Сообща выворачивают ему руки за спину, ведут к заблаговременно открытому окну до пола на лестничной площадке.