— А это, значит, не ты снимал?
Фрол побледнел:
— Что… это?..
Протопопов выдвинул ящик стола, достал папку, из нее — черный конверт с цветными фотографиями среднего формата. Положил одну фотографию перед Фролом:
— Знаешь эту гражданку?
На фотоснимке была Рудинская. В короткой замшевой юбке и нанайской курточке с белой опушкой, она сидела на деревянных перилах дачи.
— Знаю, — потупился Фрол. — Рудинская.
— А это?
На второй фотокарточке была она же — в неглиже, в картинной позе на фоне изразцовой печи с открытой топкой. Классный снимок: пламя удачно освещало ее ногу, грудь, большие блестящие глаза, длинную прядь волос.
Перед Фролом ложились фотографии, одна краше и непристойнее другой. И та, где они были вдвоем — в постели, в обнимку… автоспуском. Похоже на «Вечную весну», если бы не стаканы в руках…
Допрос продолжался часа полтора. Несколько раз Фрол пытался узнать, как попала сумка к следователю, но тщетно. Он даже подумал, что этот Протопопов заодно с теми, кто нашел и подсунул в сумку пленку. Почему бы и нет? Дважды Фрол повторил, как они расстались, не забыв упомянуть двоюродную сестру Нинки, у которой она якобы ночевала по ее версии для родителей.
— Вы уверены, что она разговаривала с родителями?
— Не уверен. Но она мне так сказала.
— Сколько вы шли до трассы?
— Не знаю… может быть, час… Я нашел не сразу.
— Номер «КамАЗа», конечно, не помните?.. Опишите водителя.
Фрол воспроизвел в памяти водителя, свой разговор с ним, рассказал о «Москвиче», которым чуть было не уехал в Рязань, перепутав направление, и еще массу всяких деталей, опустив самое главное: ну а что, если этот Протопопов действительно коррумпирован, нанят, куплен, действует по чьему-то указанию сверху?.. Тогда он просто проверяет его, хочет убедиться, что он ничего не видел и ничего больше не снимал.
— Почему ты не сказал про эту пленку?
К этому вопросу Фрол был готов:
— А как вы думаете, почему я не сказал?..
— Я ничего не думаю, я задаю вопросы, ты отвечаешь. Так почему?
— Надеялся, что те, кто отнял у меня сумку, заберут эту пленку себе. Рудинская неплохая девушка, дочь интеллигентных родителей… Зачем?.. Что это дает?..
Он хотел даже попросить Протопопова не включать пленку в дело, но тот уже строчил в протоколе, да и фотокарточки из милицейской лаборатории были наверняка запротоколированы. Поздно. Все поздно.
— Когда ты ее проявил?
— В среду во время обеденного перерыва, когда лаборант Наумов ушел.
— Кто-нибудь еще видел эту пленку?
— Нет, конечно!..
— Распишись. — Протопопов развернул пленку, соответствовавшую по длине размаху его рук: — Сколько кадров ты снял?
— Всю пленку, — пожал плечами Фрол. — Новую зарядил… там, на даче…
— Тридцать шесть кадров?
— Да.
Протопопов довольно улыбнулся, убрал ладонь, закрывавшую от Фрола левый конец пленки. Там был очевидный косой обрыв.
— А здесь только двадцать один кадр. Где еще кусок, Неледин?
Фролу все труднее было сохранять спокойствие.
— Не знаю, — шевельнул он пересохшим языком.
— Не знаю… А теперь слушай, что я знаю. В среду двадцать второго числа родители Рудинской в Белощапово не выбирались и ей не дозвонились, хотя у нее был сотовый телефон. Дозвонились Наталье Ломакиной в Новоселки — через соседей, у которых есть телефон. Та сказала, что Нины у нее нет и не было. В четверг утром Рудинские отправились в Белощапово, но дочери не нашли, хотя она определенно там была — постель не убрана, в печи — прогоревшие угли и ряд других деталей, главная из которых — вот эта… — С этими словами Протопопов вынул пинцетом из отдельного конвертика кусочек пленки размером с полторы кадроклетки, и поднял над головой: — В понедельник я отдам этот кусочек на экспертизу, и если окажется, что он от этой пленки, — а это не вызывает сомнений, Неледин, здесь та же обнаженная натура, что и на остальных кадриках, — то мы с тобой будем разговаривать по-другому. Понял?
— Нет, не понял! — вспылил Фрол. — Потому что пленку эту в Белощапове я проявить не мог! Там, видите ли, с фотосервисом сложновато. А в Москве я с двух часов был все время на виду: в редакции, на ВВЦ, на дне рождения Палехиной, а потом меня избили и я оказался в больнице. Так что как этот кусочек мог оказаться в избе Рудинских в Белощапове — это не ко мне.
Протопопов записал, вздохнул и, откинувшись в кресле, достал из кармана брюк портсигар.
— Действительно, как, Неледин, а?.. — чиркнул зажигалкой.
Фрол также, не спрашивая разрешения, закурил.
— Не знаю!
— Где сейчас Рудинская? — выпустив в его сторону струю дыма и подозрительно сощурившись, вдруг спросил Протопопов.
— Я не знаю, где она! — выкрикнул Фрол.
— Знаешь! Знаешь!
— Откуда я знаю? Как я могу знать, если я ее не мог видеть, не видел с того утра, когда мы…
— Да брось ты притворяться, Неледин! Хитрожопее тебя видали!.. Кто твои сообщники, которые помогли тебе инсценировать покушение и переворошили твою квартиру? Отвечай!
Такого поворота Фрол никак не ожидал, это противоречило логике, здравому смыслу, ничем не подтверждалось!
— Вы что… что вы… такое?! — захлебнулся он. — Ненормальный, что ли?
— Отвечать! — выстрелом прозвучал хлопок ладони по столу.