– Бушмин Андрей Михайлович? - осведомился сотрудник ОМОНа, перепроверяя очевидный для себя факт. - Вы арестованы.
В живот Бушмина, чуть пониже солнечного сплетения, уперся твердый предмет. При ближайшем рассмотрении предмет оказался горлышком литровой бутыли водки "Smirnoff", каковую сжимал в своей крепкой лапе Ваня Демченко, его однокашник и давний приятель, года полтора назад сменивший черно-синий прикид морпеха на экипировку бойца ОМОНа.
Но вид у него нынче мирный: одет по гражданке, поверх тонкого шерстяного свитера наброшена кожанка - ближе к вечеру с Балтики ощутимо потянуло сыростью. Под мышкой зажат объемистый пакет. Надо полагать, приложение к спиртному.
– Опять ты со своими ментовскими шуточками, Иван, - хмуро бросил Бушмин. Он отступил в сторону, пропуская товарища в квартиру. Потом защелкнул за ним дверной замок. - Извини, но я сегодня не в том настроении.
Бушмин был в одних трениках и шлепанцах на босу ногу. Звонок в дверь застал его в ванной, на щеках и подбородке остались следы пены для бритья. Обнаженный торс покрывали блестки воды, на крутой шее болталось махровое полотенце. На правом предплечье распластал крылья в свободном полете кондор - по молодости сделал себе наколку и давно уже собирался свести, но все недосуг.
– А что это Андрюшенька такой мрачный?
Демченко заговорщицки подмигнул, затем демонстративно встряхнул в воздухе вместительную емкость.
– Я тучи разведу рука-ами…
Закосить под Аллегрову ему не удалось - медведь в детстве на ухо наступил. К тому же Демченко оценил хмурый вид приятеля. Широкая улыбка на его смугловатом открытом лице тут же сменилась озабоченным выражением.
– Может, я не ко времени, брат?
Бушмин отобрал у него спиртное и пакет с закусью, энергично кивнул в сторону вешалки.
– Разоблачайся, Иван. Ты ж знаешь, я всегда рад тебя видеть.
– Тогда какие проблемы? - Демченко повесил куртку на крючок. - Настроение мы тебе подправим, не сомневайся. А в чем, собственно, дело? Никак машину раздерибанил?
– Пустяки, Ваня, не обращай внимания… Ты давай пока обустраивайся, хочешь на кухне, а можно и в комнате, а я в темпе добреюсь и сменю прикид.
Бушмин вернулся в ванную. Ссутулясь, уперся руками в края умывальника, постоял так несколько секунд, затем не сдержался и судорожно вздохнул. Настроение у него после всех этих недавних злоключений было прескверным.
Переодевшись, Бушмин прошел на кухню, где его приятель успел уже достойно сервировать стол, разложив на тарелки соленые огурцы и помидоры, подернутую янтарным жирком копченую куру, розовые ломтики ветчины, пахучий набор даров Балтики.
Бушмин не относил себя к почитателям Бахуса, но в кругу друзей можно и расслабиться иногда - почему нет?! Никаких важных дел на вечер у него не запланировано, выезжать сегодня на "линию", по понятным причинам, он не собирался. Умеренная порция спиртного, да еще под такую закуску, что прихватил с собой хозяйственный Демченко, наверняка поможет ему снять нервное напряжение.
Демченко скрутил голову пробке, налил щедрой рукой сразу по половине стакана.
– За мужиков.
Выпили, не сдвигая стаканы, помянув ребят, погибших в Грозном, да и не только там - и в Аргуне, и в Старых Атагах, в районе южных промыслов, и в окрестностях Ведено; знакомых и незнакомых.
Довелось и им попариться в кровавой чеченской бане, но не до смертельной истомы - в скорбном списке значатся другие имена и фамилии. Сорок шесть моряков-балтийцев никогда не вернутся домой, около сотни морских пехотинцев получили контузии и ранения различной степени тяжести. Морпехи были в самом пекле, добиваясь успеха там, где другие отступались. Именно против "черных дьяволов" в середине января 95-го года Дудаев бросал свои отборные части. После боев в "зеленом квартале" у президентского дворца в Грозном отдельный 879-й батальон морской пехоты ДКБФ стал последней надеждой командующего объединенной группировкой генерал-майора Ивана Бабичева. Морские пехотинцы (а вместе с балтийцами воевали также северяне и тихоокеанцы) не "сдали" ни одного квартала, ни единого здания и даже подъезда. Они были едва ли не единственными, кто не оставлял на поле боя своих раненых и убитых.
Их называли чернорабочими войны, вслед за десантниками и простыми мотострелками. Дудаевцы отзывались с уважением об офицерах морского спецназа: "Мужики натасканные в своем деле и упертые. В отличие от других "зелень" под пули не подставляют".
Бушмин оттрубил назначенный командованием срок от звонка до звонка, он был в числе тех пяти офицеров, кто принял участие в обеих командировках: вначале отметился в Грозном в январе - феврале, затем воевал в предгорьях вместе со Вторым сводным десантно-штурмовым батальоном дважды Краснознаменного Балтийского флота. После боев у Аргуна был перемещен на должность "энша" батальона. За участие в кавказской войне награжден двумя орденами и медалью. Трижды представлялся к Герою, но почетного звания так и не был удостоен, за что зла на государство не таил - в Чечню он ехал не за наградами.
Демченко незадолго до планового вывода Первого сводного ДШБ из Чечни получил сквозное ранение в правый бок. После выписки из госпиталя он еще год с небольшим прослужил в бригаде морской пехоты в должности комроты, затем ушел на гражданку. Осуждать его за такое решение никто не стал - на скудную офицерскую зарплату семью нынче не прокормишь. Тем более что Иван не принадлежал к числу первопроходцев, к тому времени часть уже успели покинуть многие. Среди них были и те ребята, с кем Бушмина связывали тесные товарищеские узы. Саня Прохоров, к примеру, подался в РУОП, третий год служит в местном СОБРе, Володя Мокрушин перевелся в Морской, Юра Калайда ушел в подразделение антитеррора УФСБ…
– В честь чего праздник, Ваня?
Бушмин, зацепив вилкой ломтик ветчины, отправил его в рот. Как ни странно, аппетит у него был зверский. Сказывалось и то, что за сутки с лишним у него не побывало во рту и маковой росинки.
– Ну ты даешь! - хмыкнул Демченко. - Я ж тебе вчера звонил, предупреждал, что нагряну. Забыл?
– А, ну да… - За бурными событиями нынешней ночи Бушмин, кажется, позабыл обо всем на свете. - С праздником тебя, дорогой.
– Да и хрен с ним, с Первомаем. - Демченко вгрызался крепкими зубами в куриную ногу. - Скучно, Андрюха… Света в Гомель укатила, к родителям, а заодно и мелкого с собой прихватила.
– Семейная драма?
– Боже упаси, - Демченко ожег его укоризненным взглядом. - Все у нас тип-топ. Меня по службе не отпустили, а так бы и я с ними за компанию прокатился, к теще на блины… Предки мои забурились в Прибрежное, сам понимаешь, весенне-полевые сейчас в полном разгаре. Теперь их в городе до поздней осени не увидишь. Участок там о-го-го, настоящая ферма. Надумал я тут как-то и сам в огороде покопаться, но куда там - не допускают. Ты у нас, Ваня, весь израненный, говорят, тебе здоровье поберечь нужно…
Бушмин, глядя на его плутоватое лицо, невольно рассмеялся. У Вани Демченко цветущий вид, да и весу в нем почти центнер, сплошь тренированные мышцы. В ОМОНе он на хорошем счету.
– Кстати, я утром Прохору звонил, предлагал составить нам компанию.
– А что Саня? - Бушмин поднял глаза.
– У него какие-то свои планы. Говорит, в следующий раз. Калайда тоже на следующей неделе освободится. Может, в Балтийск все вместе прокатимся, навестим гвардейцев…
Демченко посмотрел на циферблат настенных ходиков, висящих на противоположной стене. Стрелки показывали четверть девятого. За окном заметно темнело.
– Санек дежурил сегодня, и по времени он уже отстрелялся… Слушай, а эта гнида так и продолжает тебя до сих пор прессовать?
– Ты о ком? - опешил Бушмин. - Какая гнида?
– Казанцев, твой "лепший друг".
– Ах вот ты о ком, - Бушмин нахмурился. - Не знаю, что и сказать. Да кто я такой, в конце концов? Что я за величина и на кой я ему сдался? Наверняка он уже успел забыть о самом факте моего существования…
– Не скажи, брат, не такой он человек, - рассудительно заметил Демченко. - Я еще не забыл, какой облом случился, когда я попытался пристроить тебя к нам. Шеф поначалу дал добро - берем твоего Бушмина, какие проблемы… А уже на следующие сутки поставил меня в известную позу. "Ты что же, - говорит, - сучий потрох, делаешь?! Почему сразу не сказал, что твой дружбан находится в контрах с самим Казанцевым?!" Я даже сам не ожидал такой реакции.
Бушмин мрачно покрутил головой.
– Сам видишь, Ваня, здесь мне ничего не светит. Думал, пока не найду для себя подходящее занятие, как-нибудь перебьюсь. Буду на тачке калымить, еще что-нибудь придумаю… Но это тоже не дело, можешь поверить мне на слово.
– У меня есть один знакомый фирмач в автомобильном бизнесе, могу за тебя словечко замолвить. Будешь в "эскорте" работать, тачки из-за кордона перегонять. В месяц до штуки баксов выходит.
– Пожалуй, будет лучше всего, если я соберу вещички и переберусь в родные края, в Тулу. Мне эта мышиная возня уже порядком надоела.
Демченко неторопливо промокнул губы бумажной салфеткой.
– Что-то я перестал тебя понимать, брат. Из всех нас ты считался самым упертым, в хорошем смысле этого слова. Хребет у тебя крепкий, сам в этом не раз убеждался. И с "чехами" ты дрался грамотно и смело, хотя хрен поймешь, за что мы с тобой кровь проливали… И что я сейчас наблюдаю? Бушмин, "энша" батальона морского спецназа, тот самый "черный дьявол", которого дружно материли в радиоэфире "чехи", решил вдруг капитулировать перед каким-то подонком из числа нуворишей! Честно говоря, я не предполагал, что тебя можно так легко сломать…
Бушмин, сохраняя внешне безразличный вид, потянулся к пачке за сигаретой. Ночное приключение по-прежнему не выходило у него из головы. Он всецело доверял товарищу, их дружба прошла через все испытания и передряги, но уже по зрелом размышлении решил, что не стоит посвящать Демченко в историю с "черным монахом". Но вместе с тем ему было любопытно узнать, к каким последствиям привел его анонимный звонок. Иван наверняка в курсе последних событий, у него и можно было разжиться полезной информацией.
– Давай лучше сменим тему. Что у нас новенького в городе?
– В каком смысле?
– На криминальной ниве.
– О, здесь у нас жизнь бьет ключом, - Демченко оживился. - Я сегодня в ночь работал, ребята из отдела по нераспространению наркотиков пробили адресок притона…
– Так ты ночью дежурил? - поднял брови Бушмин.
– Да нет! Я же говорил - внеплановое мероприятие… Короче, повязали мы в одной развалюхе на Черниговской наркош и только успели отвезти их в райотдел, как нас тут же высвистали на Василевского, там ночного сторожа на площадке застрелили. А заодно и псину его приговорили…
У Бушмина сразу пересохло в горле. Запоздало мелькнула мысль: нужно было еще днем включить телевизор, наверняка об этом сообщали в новостях. Может, и в отношении "черного монаха" что-нибудь прояснилось бы.
– Что за площадка, Иван? Это где автоцентр строят?
– Нуда, на Литовском валу. Там по ночам сразу двое охранников дежурят. Одного застрелили, второй отбился кое-как и поднял тревогу.
– Ваня, а когда это было по времени? Кого-нибудь из этой бригады уже удалось задержать? Что там вообще произошло, ты в курсе?
Хотя у Бушмина зародились дурные предчувствия, вопросы он старался задавать нейтральным тоном, мол, эта тема интересует его из чистого любопытства.
– Мы туда подтянулись около трех часов ночи. Нас опередили патрульные, но и они, как выяснилось, слегка запоздали. Короче, тот гад, что застрелил охранника, к тому времени успел испариться.
– Подробности известны?
– Понимаешь, Андрюша, мы там недолго кантовались. Только приехали на площадку, как нам выдали новую команду - рысью на Барнаульскую. А оттуда уже покатили на "железку", там два пьяных остолопа друг дружку ножичками порезали…
– А на Барнаульской что стряслось? - скучным голосом спросил Бушмин.
– Какая-то сволочь по телефону "дурку" выдала, что по указанному адресу террористы объявились. Когда мы там нарисовались, народу уже до черта было. Прочесали пару-тройку кварталов, обшарили дворы, подъезды осмотрели… Короче, ложная тревога. Попался бы мне этот гаденыш, что по ночам байки про террористов "гонит", я в ему руки-ноги повыдергал и еще кое-что оторвал бы.
Тлеющая сигарета обожгла Бушмину пальцы. Затушив окурок, он тут же прикурил новую.
– Занятная, однако, история. Говоришь, Иван, на Барнаульской так никого и не нашли?
Демченко отрицательно качнул головой. Спохватившись, потянулся за бутылкой и принялся разливать по стаканам.
– Что это мы с тобой на сухую общаемся? Пора накапать по полета капель.
Но выпить они не успели: кто-то позвонил у входной двери. Затем еще раз. Очень настойчиво.