Аретагин шел молча, молчал и лейтенант, упорно следуя за нартой. Было темно. Расплывчатые звезды тускло мерцали на небе. Тяжело идти по рыхлому, глубокому снегу. Меховая одежда сковывала движения, ноги заплетались, утопали в снегу. Путники спотыкались на каждом бугорке, кустике, падали в снег.
"Так можно всю ночь проездить, загнать собак, а стойбище пастухов не найти, - думал лейтенант, но команды остановить нарту Аретагину не давал. - Какие все-таки огромные возможности человека. Двое суток на сорокаградусном морозе - и ничего. Если бы не усталость... Завтра я уж наверняка что-нибудь выясню".
- А не проехали мы стойбище? В темноте мимо проедешь - не заметишь. Палатки теперь от обычного бугра снега не отличишь. Занесло, видно, стойбище? - спросил у Аретатина.
- Кто его знает. Но если будем проезжать мимо, услышим, - лениво ответил каюр. - Должны бы олени где-то поблизости пастись.
Неожиданно Сергеев уловил тихий звон колокольчика. Удивился: не слуховая ли галлюцинация? Откуда здесь, в тундре, ночью русская тройка с колокольчиками? Потом услышал бряканье ботал, знакомое с детства. Он хорошо помнит, как у них в деревне дядя Петя - колхозный конюх - всегда вешал лошадям на шеи медные или железные ботала. Ночью легко найти лошадь с боталом. И наконец понял лейтенант, что они подъехали к оленьему стаду.
- Теперь найдем, - сказал Аретагин взбодренным голосом. - Где-то недалеко должны быть палатки пастухов.
Сергеев уже стал различать отдельных оленей. Они бродили по широкой равнине, разгребали копытами снег, доставали ягель, а привязанные на шеях колокольчики и ботала вызванивали удивительную музыку. Когда собачья упряжка подъезжала особенно близко к тому или другому оленю, животное испуганно шарахалось в сторону, раздавался перезвон.
Скоро путники увидели с десяток огненных фонтанов. Они выбивались из-за больших снежных бугров, и в темноте казалось, что кто-то неведомый сидит и швыряет огонь вверх.
"Не спят еще, печки топят", - обрадовался лейтенант.
Не успел Аретагин упереться остолом в снег, чтобы остановить нарту, как целая орава собак с громким лаем кинулась к ним навстречу.
- Приехали, - сказал Аретагин, отгоняя назойливых собак.
Из палаток выбегали люди, подходили к путникам и протягивали им руки.
- Амто, тумгутум, амто! - слышались приветствия со всех сторон.
Сергеев заметил, что пастухи возбуждены, суетились, приглашали путников к себе в палатки. "Видно, нечасто у них бывают новые люди, подумал сочувственно, - рады встрече".
На ночь остановились в просторной палатке Аккета. Под потолком горела керосиновая лампа "летучая мышь". В углу на столике приглушенно пел транзисторный приемник. Тепло и уютно в палатке.
Гостей пригласили ужинать. Лейтенант ел горячее оленье мясо, удивленно глядел на пастухов, что собрались в Аккетовой палатке, и думал, что оленеводы, видно, принимают его за лектора или врача. Только те чаще всего навещают пастухов. Люди сидели на полу, на разостланных оленьих шкурах, и терпеливо, молча ждали, пока гости наедятся, напьются чаю. Может, обычай у них такой? А потом пойдут разговоры, посыплются вопросы. Можно, конечно, и поговорить, только лучше бы сразу завалиться спать. Гудят ноги... Видно, их интересует жизнь района, международное положение. Можно, пожалуй, и лекцию прочитать - это не страшно. Ну, если не лекцию, то хоть ответить на вопросы.
Сергеев всматривался в лица собравшихся. Эти люди, видно, ничего не знают о пропаже Самсонова. О гибели Долгана тем более еще не успели узнать.
Когда путники поужинали, первым нарушил молчание Аккет:
- Нельвид не такой уж и больной. Но вы к нам быстро приехали. Ведь я только утром Эттык отправил. Где она?
- О чем вы? - удивился Сергеев. Потом понял: пастухи и вправду приняли его за врача.
- А мы удивились, - говорил Аккет, - Эттык только сегодня могла доехать и поговорить с председателем колхоза. Врач может только завтра-послезавтра приехать. Нельвида у нас шатун мало-мало помял.
- Нет, товарищи, я не врач. Мы к вам проездом, сначала заехали к Долгану, но его дома не встретили... - Лейтенант опять помолчал, внимательно посмотрел на пастухов, - кстати, Долган к вам часто заходит? Давно вы его видели?
- Заходит. Но последний раз был недели три назад. Сидел вот тут, Аккет показал лейтенанту место у печурки, - радио слушал.
- А вы бываете у него? Как он печку разжигает? Бензином?
- Бензина у него нет. А бывать у него бываем. Только редко.
- А в канистре он что держал? - снова спросил Сергеев.
- Керосин был для лампы. Что-нибудь с ним случилось? - встревожился Аккет.
- Пока не могу ничего сказать. Самсонова, продавца, вы знаете? Не проезжал тут? Никто из вас его не видел?
Самсонова знали все, но не видели.
- Охотник Икорка приезжал, оленей просил продать. А Самсонова с самой осени не видели, - сказал один пастух.
Аккет задумчиво молчал, будто вспоминая что-то.
- Хотел я поездить по тундре, поискать, - сказал наконец бригадир, собачью упряжку мы сегодня поймали. Без хозяина...
- Упряжку?! - воскликнул Сергеев. - А нарта?
- Нарта волоклась, снег собирала. Пустая нарта. Худые собачки, голодные. Одна мертвая. Что, Самсонов потерялся? Не его ли это упряжка?
- Все может быть, - завтра пораньше утром вы мне покажете, где ее встретили, - сказал лейтенант.
- Сам хотел поискать, не получилось. А завтра мы вам и покажем, вокруг объездим и к Долгану заедем. - Аккет поднялся, давая знак пастухам расходиться.
Шел второй час ночи, пастухи давно разошлись по своим палаткам, а Сергеев не спал. Рассказ Аккета о беспризорной собачьей упряжке взбудоражил лейтенанта.
"Что же случилось? Почему нарта без каюра, перевернута? А Долган, оказывается, бензин не держал... Как он мог сгореть? Нет... Тут что-то не так... Никакой логики".
На второй день после отъезда Сергеева председатель рабкоопа позвонил начальнику РОВДа.
- Да ты что, Анатолий Петрович, сам молчал, кстати сказать, преступно молчал десять дней, а тут хочешь, чтобы мы тебе тотчас Самсонова с деньгами нашли, - услышал он басовитый голос майора. - Нет еще ничего от Сергеева.
- Может, Ивану Матвеевичу сообщить, - нерешительно спросил Волошин майора. - А то мужик он скорый, будут нам неприятности.
- Погодим еще денек. У Огородникова своих забот хватает. На завтра мне вертолет обещал начальник аэропорта. Полетаем поищем. Да и лейтенант, я думаю, вот-вот должен о себе заявить.
"Конечно, в первую очередь я виноват, - размышлял председатель, - дал указание Самсоновой деньги отправить нартой. А потом десять дней ждал, никому не сообщал про Самсонова. А главное, ничего не знают в райкоме. Что теперь скажет секретарь? И чего я действительно молчал? Уже через неделю было ясно, что с Самсоновым что-то случилось".
Но Волошин ошибался. Секретарь райкома уже знал о том, что потерялся Самсонов. Он сам позвонил председателю и пригласил его к себе. "Таки доложил, - подумал Волошин про майора. - И он, конечно, прав. Чего бы мне неделю назад не заявить про Самсонова".
Когда председатель открыл обитую красным дерматином дверь кабинета Огородникова, он увидел начальника райотдела, заведующего больницей хирурга Анисимова, прокурора и заведующего отделением Госбанка. Иван Матвеевич кивнул в знак приветствия Волошину и показал на стул поближе к столу.
"Даже прокурора пригласил, - думал председатель, усаживаясь на стул. - Видно, что-то выяснили".
- Это правда, Анатолий Петрович? - Секретарь внимательно посмотрел на Волошина.
- Что?
- То, что говорят мне товарищи, - Огородников кивнул на присутствующих.