— Свободен, дорогой, — прошептала Хелена.
— Но пятьдесят тысяч… — пробормотал он. — Твои деньги…
— Ради бога, Джон, — сказал Уэст. — Залог вернут в первый день процесса, когда ты вернешься под стражу. Ты отлично это знаешь.
— Джон, дорогой, это всего лишь деньги.
— Хелена, я не делал этого…
— Знаю, дорогой.
Рейфилд быстро вклинил свою объемистую фигуру между ними и репортерами. Каким-то образом ему удалось почти без ущерба провести их под залпами камер и вопросов.
Когда двери лифта закрывались, Кэрролл заметил стоящего в коридоре молодого человека со смышлеными глазами. Это был Эллери Квин, сын полицейского инспектора. Что он здесь делал?
Вопрос не давал ему покоя всю дорогу домой.
Наконец он был в безопасности за серым фасадом на Пятой авеню. В тюрьме Кэрролл лелеял мысль об этом моменте, защищаясь ею от холодной стали и запаха антисептика. Но они преследовали его и здесь. Когда миссис Пул тактично увела детей в парк, Кэрролл поежился и глотнул мартини, который принес ему Уэст.
— Что обычно говорил Мередит о твоих мартини, Талли? Что нужно быть американцем в пятом поколении, чтобы уметь правильно их смешивать.
— Мередит был типичным снобом из среднего класса. — Уэст поднял стакан. — За упокой его души. Может, он так и не узнал, кто его убил.
Хелена поставила свой стакан.
— Талли, что думает мистер Рейфилд?
— Что процесс начнется не раньше октября.
— Я спрашивала не об этом.
— Перевожу, — сказал Кэрролл. — Каковы шансы обвиняемого?
— Этого Рейфилд не говорил. — Уэст залпом допил мартини, чего не делал никогда.
Шелковистые брови Хелены слегка сдвинулись.
— Джон, у тебя есть какой-то враг, о котором ты не знаешь, — внезапно сказала она. — Кто-то, кто ненавидит тебя достаточно, чтобы совершить убийство твоим оружием. Кто это может быть? Подумай, дорогой!
Кэрролл покачал головой.
— Я в это не верю, Хелена, — сказал Уэст, наполняя стакан. — Убийца просто воспользовался удобной возможностью. Он мог взять мое оружие, если бы оно оказалось под рукой. Вопрос в том, кто воспользовался им, чтобы убить Мередита.
— Боюсь, это уже решено, — вздохнул Кэрролл. — Спроси полицию. Спроси этого постоянно причмокивающего недомерка — ассистента окружного прокурора.
Они снова умолкли.
— Правда в том, — пробормотал наконец Джон Кэрролл, — что я действительно должен что-то предпринять…
Талли Уэст на миг встретился взглядом с Хеленой.
— Выпей еще мартини, Джон, — посоветовал он.
Кэрролл провел уик-энд, не выходя из дома. По телефону и в дверь звонили постоянно, но Хелена не разрешала ему откликаться.
К воскресному вечеру Кэрролл принял решение. Хелена слышала, как он печатает на портативной машинке, но когда она попыталась войти в спальню, дверь оказалась запертой.
— Джон! С тобой все в порядке?
— Я выйду через минуту.
Когда Кэррол отпер дверь, он засовывал во внутренний карман конверт. Выглядел он спокойным, словно одержал победу в тяжкой битве с самим собой.
Кэрролл помог жене сесть в кресло.
— Есть кое-что, о чем я не рассказывал никому — даже тебе, Хелена. Я дал слово молчать.
— О чем ты, дорогой?
— Я принял важное решение. Все, о чем я тебя прошу, — это перестать волноваться и доверять мне, что бы ни случилось.
— О, Джон!..
Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
— Я вернусь через несколько минут.
Кэрролл направился к Мэдисон-авеню и вошел в пустую лавку деликатесов. В телефонной будке он набрал номер Мередита Ханта.
— Серафина? Это мистер Кэрролл. Позови миссис Хант.
Акцент Фелисии Хант вибрировал у него в ушах без обычного очарования.
— Ты спятил, Джон! Что, если мой телефон прослушивают? Ты же знаешь, что Мередит написал им!
— Я также знаю, что он понял все абсолютно неправильно, — сказал Кэрролл. — Фелисия, мне нужно повидаться с тобой. Завтра я отправлюсь в офис помогать Талли спасать обломки кораблекрушения, а по дороге домой загляну к тебе кое с кем, скажем, в половине седьмого. Ты будешь дома?
— Ты отлично знаешь, что я никуда не могу выходить так скоро после похорон, — сердито отозвалась она. — С кем ты придешь?
— Ни с кем, кого бы ты знала.
— Джон, лучше не надо…
Но он уже положил трубку.
Горничная с индейским лицом открыла дверь.