- Они все еще в больнице. Думаю, здесь. Кроме детей. Их забрали в детский дом.
- Они выживут? Я имею в виду взрослых.
- Да, за исключением Мадлен Ольсен. У нее мало шансов, но она еще жива, насколько мне известно.
- Значит, остальных можно допросить?
- Не сейчас. Дело закрыто.
- А ты сам-то веришь, что это был несчастный случай?
Рённ опустил взгляд на свои руки. Наконец кивнул.
- Да. Другого объяснения нет. Все подтверждается.
- Да. За исключением этой искры.
- Ну, вообще-то ты прав. Однако здесь невозможно ничего доказать.
Гюнвальд Ларссон вырвал из носа светлый волос и задумчиво на него уставился. Потом подошел к кровати и сел на нее. Сложил бумаги, которые ему принес Рённ, и швырнул их на тумбочку так, словно он тоже закрывал это дело.
- Тебя выпишут послезавтра?
- Наверное.
- А потом ты, очевидно, будешь неделю на больничном?
- Очевидно, - с отсутствующим видом ответил Гюнвальд Ларссон.
Рённ посмотрел на свои часы.
- Ну, мне пора. У моего сына завтра день рождении, и мне надо купить ему подарок.
- А что ты собираешься ему подарить? - не проявляя особого интереса, спросил Гюнвальд Ларссон.
- Пожарную машину, - ответил Рённ.
Гюнвальд Ларссон уставился на него так, словно он сказал что-то ужасно неприличное.
- Он ее хочет, - объяснил Рённ. - Она примерно такого размера и стоит тридцать две кроны.
Он развел руки, чтобы показать, какого размера пожарная машина.
- Понятно, - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Ну... в таком случае, пока.
Гюнвальд Ларссон кивнул. Он ничего не говорил до тех пор, пока Рённ не взялся за дверную ручку.
- Эйнар...
- Да?
- Эти цветы... ты их сам нарвал? На какой-то могиле?
Рённ с обидой посмотрел на него и вышел.
Гюнвальд Ларссон лег на спину, сплел пальцы своих могучих рук за головой и устремил взгляд в потолок.
* * *
На следующий день был четверг, четырнадцатое марта; никаких признаков весны пока не наблюдалось, хотя, если верить календарю, она уже наступила. Напротив, ветер стал более холодным и пронизывающим, чем обычно; твердые крупинки снега стучали в окна Южного управления. Колльберг сидел и пил кофе с булочками, разбрасывая крошки по письменному столу Мартина Бека. Сам Мартин Бек пил чай, тщетно надеясь, что его желудку станет лучше. Была половина четвертого, и бoльшую часть дня Колльберг посвятил ворчанию на Скакке. Когда объект его насмешек время от времени удалялся за пределы слышимости, он смеялся до колик в животе.
Раздался тихий стук в дверь и вошел Скакке. Он бросил робкий взгляд в сторону Колльберга и осторожно положил лист бумаги на стол Мартина Бека.
- Что это? - поинтересовался Колльберг. - Еще один случай мнимой смерти?
- Копия протокола из Института судебной экспертизы, - едва слышно прошептал Скакке и направился к двери.
- Скажи нам, Бенни, - спросил Колльберг с невинным выражением лица, как это тебе пришла в голову мысль стать полицейским?
Скакке нерешительно остановился и принялся переминаться с ноги на ногу.
- Отлично, - сказал Мартин Бек, взяв документ в руки. - Спасибо. Можешь идти.
Когда дверь закрылась, он взглянул на Колльберга и сказал:
- Может, на сегодня уже достаточно?
- Ладно, - весело ответил Колльберг. - Я могу продолжить завтра. Что это?
Мартин Бек пробежал глазами протокол.
- От Хелма, - сказал он. - Он обследовал ряд предметов с места пожара на Шёльдгатан. Как он говорит, для того, чтобы установить возможную причину пожара. Результаты отрицательные.
Он вздохнул и положил протокол на стол.
- Эта девушка, Мадлен Ольсен, умерла вчера, - произнес он.
- Да, я читал об этом в газетах, - безо всякого интереса сказал Колльберг. - Кстати, а ты не знаешь, почему это ничтожество решило стать полицейским?
Мартин Бек ничего не ответил.
- А я знаю, - сказал Колльберг. - Я читал в его деле. Он написал, что хочет воспользоваться профессией как трамплином в своей карьере. Его цель стать начальником управления полиции.
Колльберг зашелся в очередном приступе смеха и едва не подавился булочкой.