Проклятый дождь лил с самого утра.
Подумав, я нашла в этом лишь одно утешение: если бы я вымыла голову и выпендрилась с элегантной прической, то сейчас выглядела бы, как недосушенная утопленница. А парику дождь не помеха, он не меняет фасона, упрямо делая меня еще прекрасней.
Заказанного таксиста-лингвиста я дожидалась у окна. Увидев, что он подъехал, я сбежала вниз в гараж и выехала на «тойоте». Мне не хотелось вылезать, чтобы с ним договориться, поэтому я открыла окно, и в машину влилась значительная часть Ниагарского водопада. Он тоже приоткрыл свое, но с подветренной стороны, так что ему влилось чуть поменьше. Мы криком согласовали, что едем вместе в аэропорт.
О том, чтобы припарковаться у самого выхода для пассажиров, нечего было и мечтать: остановка там по плечу разве что коммандосам – один прыжок и – привет, лучше всего на ходу. А чтобы что-то узнать об этом проклятом самолете из Сингапура, нужно было оставить машину где-то на стоянке, и довольно далеко бежать. Под исключительно щедрым душем.
Вообще-то я в этом новом аэропорту всегда терялась, однажды я целых четыре раза объехала вокруг него, чтобы понять его топографию, вот и теперь я хоть и нашла место на нужном уровне, но лишь на открытой площадке, без крыши над головой. Таксист встал через пару машин от меня, так как ближе места не было, и остался в машине. Я помахала ему рукой, показав жестом, чтобы он ждал.
Ну и что из того, что у меня был зонтик? Добравшись до элегантного зала прибытия, я насквозь промокла – сверху донизу. Указатель, правда, действовал, однако за ту минуту, что я вглядывалась в Сингапур, сведения о нем два раза менялись: его вообще не существует, он уже сел, он все еще летит. По расписанию он должен был сесть через пятнадцать минут, так он будет садиться или нет?
От живого человека, до которого я, наконец, добралась спустя одиннадцать минут, я узнала, что опоздание составляет около полутора часов. Я направилась обратно на стоянку к своему таксисту, горько сожалея, что не надела резиновых сапог. Сев в машину, я быстро захлопнула дверцу, заодно прищемив две спицы своего зонта. Наверное, они погнулись.
– Полтора часа, – грустно сказала я. – Примерно и вероятно. Вы успеете выучить португальский.
– На кой хрен мне нужно учить португальский? – изумился водитель. – И вообще, о чем вы говорите?
Полтора часа ждать?
– Вот именно. Дальний Восток непредсказуем.
Разве Рысек вас не предупредил?
– Какой еще Рысек?
– Рысек Ясинский. Ваш приятель.
Некоторое время водитель выглядел слегка оглушенным и вроде бы судорожно пытался что-то вспомнить.
– Клянусь богом, у меня нет никакого приятеля Рысека! И я не знаю никакого Ясинского!
У меня начали появляться недобрые предчувствия.
– Ничего не понимаю. Вы должны были быть готовы к долгому ожиданию, я же специально заказывала именно вас, даже номер назвала: пятьдесят четыре сорок.
– В таком случае, милая пани, это я ничего не понимаю. Во-первых примо [4], у меня номер сорок восемь двенадцать, во-вторых примо, я вообще не знаю никакого Рысека Ясинского, а в-третьих примо, меня заказывали ехать в Бемово. А через полчаса меня ждет постоянный клиент на Рашинской, мы с ним договорились, так что я хотел бы успеть.
Вам придется придумать что-то еще.
Мои дурные предчувствия усилились.
– Тогда к кому же вы приехали там, в Виланове?
– К какой-то Кентшик. Круткая, дом пять.
– Прелестно. Вы остановились у дома три – Круткая, три. А я как раз ждала такси!
– Холера! Мне очень жаль, но ничего не поделаешь, мне нужно ехать на Рашинскую.
Это я и сама понимала. Не могла же я удерживать человека, который договорился с постоянным клиентом в такую погоду, причем вообще еще не известно, успеет ли он. Заплатив ему, я помчалась к своей машине и промокла еще сильней, так и не сумев раскрыть по дороге зонтик. Он как-то подозрительно сопротивлялся.
Едва я захлопнула дверцу, как заверещал мобильник. Отозвался обеспокоенный и расстроенный Рысек.
– Где вы? Похоже, все пошло наперекосяк. Звонит Мариан, мой приятель, он везет какую-то бабу, но совсем не туда, куда нужно. В Бемово. И это вообще вроде бы не вы.
– Конечно, не я, я на Окенче. И уже знаю, что произошло, я забрала того, что приехал за ней, а она села к твоему приятелю…
– Вот именно, это Бемово его и запутало, потому что ассоциируется с аэродромом. И только по пути он начал что-то соображать.
– Постой, но мой, то есть ее, таксист уже уехал, у него договоренность…
– И больше никакого нет?
– Нет!
– Так я сейчас позвоню Мариану, чтобы малость поднажал. Отвезет ту бабу и пусть сразу же гонит к вам! Да, минуточку! А когда он садится? Вы уже знаете?
– Примерно через полтора часа.
– Тогда он успеет…
– А ты где?
– Подъезжаю к аэропорту. Сейчас вы меня увидите. Такой желтый с сипим кран…
– Ладно, звони своему Мариану.
Дождь вроде бы несколько ослабел, зато поднялся ветер. Через двенадцать минут я увидела желтую с синим машину, ужасно странную, она показалась мне какой-то не такой, и уж если это – небольшой кран… Я бы лично назвала эту махину скорей уж большим краном!
Рысек поставил ее где попало и примчался ко мне, прикрывая лицо капюшоном форменной куртки.
– Я уже дозвонился, баба как раз вылезает, и Мариан газует к нам, – заявил он. – Очень здорово, что рейс запаздывает…
– Постой-ка, Рысек, – перебила я его, так как меня вдруг кольнуло очередное недоброе предчувствие. – Если я хоть что-то в жизни понимаю, эти дальние рейсы… С какой стороны дует ветер?
– Север здесь, юг – здесь… Так, на глазок, – с востока.
– И подгоняет самолет! На всякий случай пойду-ка я спрошу, нет ли каких изменений.
– Так я сбегаю, – мужественно вызвался Рысек. – А вы посидите.
Он понесся бегом и вернулся через десять минут.
– Вы был правы, они ускорились. Теперь опоздание всего сорок пять минут.
– О господи, да ведь это значит, что он сядет через четверть часа!
– Ну какое-то время им еще понадобится, – успокоил меня Рысек, отжимая носовой платок, который вынул из кармана, чтобы вытереть лицо. – Вы их будете там ужасно долго встречать, каждого в отдельности, а за это время и Мариан успеет приехать.
А вдвоем мы с их багажом справимся.
– Может, я все-таки пойду подожду там внутри…
– Да вам там и сигареты закурить не позволят…
– Холера…
Спустя четверть часа Мариана все еще не было, а мои предчувствия разбушевались ничуть не меньше, чем стихия снаружи. Дождь и ветер приобрели шквальный характер, затихая и усиливаясь порывами, причем затишье составляло процентов десять от максимальной силы. Я решила дождаться этих самых десяти процентов и добраться до здания бегом.
Рысек счел правильным вернуться к своему крану и на всякий случай перегнать его поближе.
Когда я влетела в зал прибытия, звуки громкоговорителя заставили меня как можно скорей посмотреть на информационное табло. Все мои недобрые предчувствия оправдались: самолет из Сингапура только что сел!
У меня уже не хватило смелости выбежать наружу, чтобы отыскать своих союзников. Одновременно я осознала, что понятия не имею, откуда берутся эти холерные багажные тележки. Оттуда, с той стороны? И хватит ли у них ума схватить этот транспорт, или, может быть, они думают, что это должна сделать я?..
Рядом со мной объявился Рысек.
– Они вон там, эти тележки, – заверил он меня. – Смотрите, каждый с ними выезжает. Видите?
И в этот момент я обнаружила свою родню. С феноменальной ловкостью пройдя через паспортный и таможенный контроль, они объявились уже по эту сторону коридора. Два дядьки в поте лица своего толкали две громадные кучи багажа, две тетки и бабушка шли порожняком.
– Вон они, – мертвым голосом произнесла я. – Вот эти.
– Холера, – сказал Рысек.
Они тоже меня увидели и, к сожалению, немедленно узнали. Бабушка как-то странно меня разглядывала, я даже забеспокоилась, в чем дело – может, она заметила, что я в парике, и ей это не понравилось?
Может, она не выносит парики?
– Я думала, ты за нами приедешь, – горько сказала она. – Я знаю, что здесь нет носильщиков, потому что у вас безработица, но не ожидала, что нам придется идти пешком.
– Да что ты, бабушка, каким пешком! – вежливо возразила я. – Я стою на стоянке, потому что здесь запрещено…
Разумеется, к выходу подруливали такси, но нашего все еще не было. Если бы я не перепутала машины и если бы Мариан был уже здесь…
– И где же она, твоя стоянка? – спросил один из дядьев, тот, который не был моим крестным.
– Рядом, в нескольких шагах, – бодро отрапортовал Рысек и отнял у него тележку с грузом. – Вообще все готово, прошу вас, прошу.
Я настольно растерялась, что вытащила всю семью наружу под все эти атмосферные прелести. Правда, те как раз слегка приутихли. Я помогла дяде-крестному толкать вторую тележку, мы с невероятными трудностями добрались до стоянки, где все еще не было Мариана, Рысек попытался поднять один из элегантных чемоданов и охнул. И немедленно нашел выход.
Не успела я оглянуться, как произошло сразу несколько событий. Хлынул настоящий ливень, так как льготные десять процентов закончились, я открыла дверцы, крича, чтобы все садились, они начали садиться, я открыла багажник, Рысек бросился к крану и какими-то ужасающими лапами схватил первый чемодан, и тут в дело вмешался страшный вихрь, который сорвал у меня с головы парик. Лететь парику было недалеко, он со всего размаху шлепнулся прямо на лицо дяде – не крестному, который явно собирался что-то сказать и как раз открыл рот.
Все мои патлы влезли ему в раскрытый рот, подавив в зародыше намечавшуюся речь.
Бабка и две тетки молча смотрели на все эти катаклизмы.
Я со всей возможной поспешностью выдрала парик из дядиных зубов. Дождь лил, словно выжимая из себя последние запасы зловредности. Лапы разместили чемодан в багажнике таким образом, что там уже больше ничто не могло поместиться, тем более что мешал мой складной багажник, лежавший на дне…
Я почувствовала страстное желание выбросить белый флаг, и тут как раз подъехал долгожданный Мариан.
Сообразительный парень моментально оценил ситуацию и бросился на помощь.
Действительно, ничего не скажешь, с помощью крана они сумели загрузить в два багажника все содержимое обеих багажных тележек. Рысек управлял лапами, Мариан заботливо размещал вещи, однако мои железки для крыши пришлось вынуть. Рысек заявил, что может забрать их и довезти до дома, но, скорее всего, в виде груза, болтающегося в лапах.
Два человека мужского пола сели в такси, три женских личности остались в «тойоте». Некоторое время я раздумывала, в состоянии ли я ее вести, так как случайно взглянула на себя в зеркальце заднего вида.
Вне зависимости от отношения бабушки к парикам как таковым мой парик явно не вызвал у нее одобрения. Вырвав его изо рта дяди, я тут же насадила его себе на голову и пригладила когтями, однако это не принесло нужного эффекта. Дождь парику и вправду не мешал, а вот ветер его заметно потрепал, так что теперь я более всего напоминала самое страшное пугало из самой страшной сказки ужасов. Любой ребенок, увидев такую сказку, впадет в истерику, впрочем, не исключено, что некоторые взрослые тоже.
В общем, торжественная встреча родственников на родимой земле как-то не очень удалась, а уж их первый взгляд на меня…
Я крепко взяла себя в руки и тронулась с места, хотя охотней всего повсхлипывала бы где-нибудь в уголке. Ко всему этому меня мучило, что я позабыла, кто из теток есть кто. Тетя Иза и тетя Ольга, но черт их знает, кто именно: Иза – полная, а Ольга – худая, или наоборот. Полная сидела рядом со мной, а худая сзади с бабушкой, полная приезжала ко мне семь лет тому назад, с ней был дядя – не крестный. Это все, что я помнила. Прекрасно, но как же ее зовут?!.
К счастью, атмосферные условия не способствовали беседам с водителем, поэтому женщины разговаривали между собой, без меня. Хвалили машину, «авенсис» им, похоже, очень понравился. О самоходном кране, который выступил в роли носильщика, они хранили каменное молчание.
Я остановилась перед домом. Дождь все еще лил, разве что тайфун малость утих, самый страшный порыв ветра пришелся как раз на тот момент в аэропорту, когда они садились в машину. Проклятье это какое или что?..
– Мне казалось, что ты писала, будто у тебя есть гараж, – с легкой претензией сказала полная тетка рядом со мной.
Ну вот. И как мне им объяснить, что гаражи в этих домах были рассчитаны на небольшие «фиаты», что «тойота» помещается в таком гаражике с величайшим трудом, что там нет места на то, чтобы как следует открыть дверцы и что человек с габаритами тетки, даже скорчившись, попросту не вылезет из машины. То есть места-то, конечно, мало, но к тому же еще и эти формы!..
– Багаж, – оправдывалась я с самым глубоким раскаянием, какое только смогла из себя выжать. – Они маленькие, эти гаражики, так что вынуть вещи будет очень трудно.
– Но идет дождь, – укоризненно заметила бабушка.
Ну и что, что идет, что я должна была сделать, выключить его, что ли?..
– Все пройдут под зонтиком. Мы стоим у самых дверей…
– Ну ладно, но где этот транспортер? – недовольно спросила тощая тетка. – Кто должен все это таскать? Филипп не может.
– Игнатий тоже не может, – холодно констатировала толстая.
Я поняла, что, по их мнению, заместитель носильщика не справился со своими обязанностями, не прибыв сюда раньше нас. Господи помилуй, ну когда же этот Рысек приедет? Я могла бы ему позвонить, но не при них же!
Из стоящего позади нас такси вылез Мариан и подошел с моей стороны. Я опустила стекло.
– Выгружать, или подождем Рысека? – спросил он с большим сомнением в голосе.
– Подождем, – не задумываясь, решила я. – То есть вы подождите, я вас очень прошу, остальные пусть идут в дом…
– Твои вечные неприятности с такси – это у тебя что-то вроде мании? – ядовито спросила толстая тетка, которая семь лет назад счастливо познакомилась с мафией. – У нас это просто сфера обслуживания.
– У нас тоже, – заверила я ее и как можно скорей вылезла из машины.
Неартикулированным, но зато крайне умоляющим бормотанием я попросила Мариана немедленно позвонить Рысеку, и вообще, Езус-Мария, пусть они хоть что-нибудь сделают!!! Мариан сочувственно заверил меня, что нет вопросов. Я начала извлекать семейство из автомашин.
Проклятый зонтик не желал раскрываться, видно, те две спицы все же действительно погнулись.
Больше зонтов у меня не было, я их упорно теряла.
Входную дверь нужно было держать, так как она захлопывалась автоматически. Я пожалела, что избавилась от детей, которые могли бы хоть двери придержать, после чего осознала, что доставка австралийского багажа на второй этаж по довольно узкой лестнице – это выше человеческих сил, впрочем и сверхъестественных тоже.
Черт меня побери совсем, о стольких вещах я подумала, а это мне и в голову не пришло!..
Но ничего не поделаешь, надо – значит надо!
Ручные сумки и несессеры занес наверх Мариан, а все остальное прибывший наконец Рысек доставил своими желтыми лапами прямо на балкон моей гостиной. Балкон был большой, излишне цветами не заставленный, отдельные вещи прекрасно на нем помещались, так что транспортная операция прошла успешно, заодно доставив бесплатное развлечение одиннадцати моим соседям.
Похвалы я так и не дождалась. Бабушка сочла, что все мои старания оказались в результате не слишком продуманными и причинили им одни лишь неудобства.
Остаток дня прошел следующим образом:
Я щелкнула выключателем микроволновки, в которой находились готовые к жарке куры.
Расчесала парик.
Разместила их всех по комнатам, наверху – тетки с дядьями, в гостиной – бабушка. Более полная тетка с более полным дядей сочли, что им тесновато, поэтому бабушка уступила им гостиную, а сама переехала наверх. В мою спальню, к счастью, никто не рвался, так как она была для меня одновременно и рабочим местом и в ней негде было повернуться из-за многочисленных научных справочников. Переселение народов и языков продолжалось чуть ли не до самого вечера.
Дала им сотовый телефон, что было оценено как поступок правильный и разумный. Опробовала устройство – работает.
Получила от них подарки. Каменные подставки под стаканы и рюмки, очень красивые, с резными австралийскими народными узорами, боевую маску аборигена, шесть бутылок вина, декоративное пресс-папье для письменного стола – высеченное из скалы, с опалами внутри, и каменный подогреватель для больших блюд.
Теперь понятно, почему все это оказалось таким тяжелым, не говоря уж о том, что блюда соответствующих размеров у меня в доме вообще никогда не водилось.
Накрыла стол к обеду, который был воспринят охотно и с одобрением, так как на закуску я подала селедку трех разных видов и чистую водку.
Я почувствовала некоторое облегчение.
Это облегчение очень быстро улетучилось, так как куры, когда я к ним заглянула, оказались почти совсем сырыми. Я забыла после первого часа жарки увеличить температуру, равно как не сообразила, что их там две, а не одна. Одна бы уже дозрела. Как известно, чем больше кладешь в мироволновку, тем дольше нужно печь, к тому же обе они были очень крупные.
Я исправила недосмотр, однако в любом случае им нужно было еще три четверти часа.
В отчаянии, тщательно скрываемом от семейства, я приготовила грибной суп из пакетиков, но получилось маловато, так как у меня было только четыре пакета, поэтому я добавила туда соус из шампиньонов и все это как следует перемешала. Получилось довольно странная штука. Но они съели.
Как можно медленней я начала собирать со стола тарелки после селедки и чашки от супа, чтобы приготовить стол к главному блюду.
Одна из теток спросила, не нужно ли мне помочь. Я весьма решительно ей отказала.
К тому времени остыла картошка.
Вяло и медлительно я поставила на стол огуречный салат со сметаной, зеленый салат, клюкву, маринованные груши, соленые огурчики, маринованные грибочки и хрен. Вначале я планировала подать только огуречный и зеленый салаты, но ведь нужно же было делать вид, что я что-то делаю.
Внутрь печки я вполголоса высказала самое страшное ругательство, какое только пришло мне в голову.
Исподтишка втянула семейство в долгую и основательную дискуссию на тему вин.
Порезала картошку и подогрела на масле под крышкой.
И восстановила против себя абсолютно всех.
Наконец, эти проклятые куры дожарились, и их можно было съесть, что решительно смягчило настроение общества, так как они получились великолепными Дождь перестал.
Я узнала, как кого зовут и кто откалывается от группы.
– У Изы с Филиппом свои планы, – язвительно заявила бабушка, когда более худая тетка и мой крестный отец после невероятно долгого обеда высказали пожелание отправиться в город. Они отоспались в самолетах, ощущают прилив энергии и желают немедленно все осмотреть.
Прекрасно, значит, более худая – это Иза, а более полная – Ольга. Иза с Филиппом и Ольга с Игнатием. Я не была уверена, нужно ли мне самой отвезти куда-то Изу с Филиппом или же пустить их своим ходом, но они разрешили эту проблему, потребовав вызвать им такси.
Я вызвала, дала им план города, и они ушли, взяв с собой сотовый телефон.
Я сунула посуду в посудомойку, украдкой оберегая отрезанный палец от намокания.
Бабушка с оставшейся теткой и дядей занялись рассматриванием фотографий, начиная с самого старого альбома, к чему их, видимо, тянуло непреодолимо. В более старых альбомах был еще хоть какой-то порядок, кавардак начинался позднее.
Я спустилась вниз и загнала машину в гараж.
Временно удалившись от семейства, я собралась с мыслями и осознала, что тетка Иза – вовсе не невестка бабушки, а жена крестного, который сам является братом невестки бабушки. Я решила при ближайшей оказии – возможно, наедине с бабкой – расспросить ее об общем количестве народа в семье, уточнив по возможности степень родства.
Вернувшись наверх, я вынуждена была звонить в свою собственную дверь, так как захлопнула ее, не взяв с собой ключа. Открыл мне дядя Игнатий, который перед этим долго спрашивал: «Кто там?».
В половине десятого бабушка потребовала связаться с парой, болтающейся по городу. Я понажимала кнопки в мобильнике, после четвертого гудка кто-то отозвался.
– Это дядя? – неуверенно спросила я, потому что голос был как-то не очень похож.
– Чей дядя? – заинтересовался по ту сторону трубки Рысек, которого я теперь узнала.
– Рысек, это ты? Извини, пожалуйста, я не тебе звонила.
– А кому?
– Тетке с дядей, они в городе с твоим новым мобильником.
– Тише! – зашептал Рысек. – То есть не вы тише, а я должен говорить тише, потому что близнецы уже спят. А что случилось?
Я бы очень хотела поговорить с ним без свидетелей, однако вся троица вокруг меня старательно прислушивалась.
– Ничего не случилось, мы только хотели узнать, где они и когда вернутся. Может, я не правильно набрала номер, попробую еще раз.
Я крайне старательно прицелилась в номер нового мобильника, введенный Рысеком в память, соединилась и снова подождала четыре гудка.
– Не-а, это опять я, – сказал Рысек. – У меня загорелся ваш номер. Секундочку. Я выйду на лестницу… Вы нажимаете на введенный?
– На введенный.
– Может, я что-то напутал. Попробуйте набрать весь номер. Он у вас там есть?
– Есть, в записной книжке. Отключись.
Ужасно напрягаясь, я сосредоточенно набрала весь номер.
– Ну вот, я правильно сделал, что остался на лестнице, – сказал очень довольный Рысек. – Что за черт?
Ничего не понимаю.
– Уверяю тебя, что я не понимаю еще больше.
– А они долго не берут трубку?
– Не знаю, ты появляешься после четвертого гудка.
– Ничего подобного, после первого. Подождите, мне нужно подумать.
– И что, мне ждать с мобильником около уха?
– Да нет, зачем же. Это не так быстро. Или лучше позвоните еще раз, а я не буду брать трубку, посмотрим, что из этого получится.
Из этого ничего не получилось, после бог знает какого гудка все отключилось, и я прочла: «Абонент временно вне зоны связи».
У Рысека хватило ума не сидеть на лестнице, а просто прийти ко мне. Я представила его родне, и общими усилиями мы взялись распутывать эту тайну. Мы звонили поочередно с его сотового и с моего, и все безрезультатно.
– Они просто не берут трубку, – успокоил он меня в конце концов. – Может, забыли, что она у них с собой, а к сигналу еще не привыкли. Не обращают внимания.
– Сами должны были подумать о том, чтобы сообщить о себе, – с суровым укором заявила бабушка. – Теперь мы ничего о них не знаем, а я хочу спать.
Я поспешно заверила ее, что все могут в любой момент пойти спать, я сама их подожду. Ну, а если они захотят есть, ничего страшного, поедят в кухне.
– Иного они и не заслуживают, – жестко высказалась бабушка и направилась в ванную.
Тетя Иза с крестным вернулись в полночь, страшно довольные жизнью, есть не захотели, сознались, что о мобильнике просто забыли и не слышали сигнала, то есть, наверное, слышали, но не знали, что это такое, выпили на ночь и тоже пошли спать.
Я начала питать слабую надежду, что ситуация наконец нормализуется и я каким-то образом сумею справиться с этим катаклизмом.
Примо по латыни также значит «во-первых».