Из горницы вышла Анна Трофимовна. Прищурясь, спросила:
— Ну, сказочник, наговорился? Приглашай гостя к столу.
— К столу — не на молотьбу! Это, мать, мы разом организуем! Где моя большая ложка?.. — Арсентий Ефимович обнял Бирюкова за плечи. — Пошли, дорогой Антон Игнатьевич, отужинай с нами чем бог послал.
Стол был так обильно заставлен всевозможными салатами и закусками, что Бирюков невольно улыбнулся:
— Кажется, бог посылает вам неплохо?
Арсентий Ефимович подмигнул:
— Живем по современному принципу: кто работает, тот и ест.
Все весело уселись к столу. Толик сразу повернулся к Бирюкову:
— Ну расскажи, Антон, как сам-то живешь?
— У меня свои проблемы…
— Из соклассников кого видишь в райцентре?
— Там, кроме меня, никого из наших нет. По большим городам все разлетелись. В прошлом году к Галке Терехиной в Новосибирске заходил. Посидели — поговорили.
— Ну как она?
— Преподает в школе. С мужем развелась — деляга оказался.
— Напрасно Галина из Березовки уехала. Здесь ее школьники любили.
— Очень нужна была Галине школьная любовь! — вклинился в разговор неугомонный Арсентий Ефимович. — В городе с одним мужиком не пожилось — другого подыщет. А тут кого ловить?.. Вот Зорькина Марина — во всех отношениях разлюли малина, а засиделась на выданье.
— Ну, ты уже нашел, кого в пример привести, — возразил Толик, — Марина, если б захотела…
— Чего ж ей не хочется, больная, что ли?
— Отец!— оборвала Анна Трифоновна. — Не увлекайся.
Арсентий Ефимович, прикусив ус, подмигнул Антону:
— Не жена — прокурор! Категорически не позволяет говорить о женском персонале.
Анна Трифоновна усмехнулась:
— Тебе позволь, так ты без умолку будешь чесать языком о женщинах, как Торчков о тарелках.
— Молчу, мать.
Сноха Инюшкиных Таня, не проронившая за столом ни слова, смущенно покраснела и вдруг обратилась к мужу:
— Толь, зачем Игнат Матвеевич тебя в контору вызывал?
Толик нахмуренно опустил глаза:
— Я ведь говорил, с районной спасательной станции надо завтра аквалангистов привезти.
Таня еще больше вспыхнула кумачом:
— Решили все-таки искать Тамару в озере?
— Ну. Не для купанья же сюда спасатели приедут.
Арсентий Ефимович удивленно повел усами:
— Да тут целый полк водолазов надо; чтобы в таком океане человека отыскать.
— Если Тамара сама утопилась, далеко от берега она не могла уплыть, — сказал Толик.
— А если ее ухайдакали да увезли в лодке на середину?..
— Если бы да кабы… Поищут спасатели — станет виднее, — Толик посмотрел на Антона. — Вот какое дело, да?
— Да-а, — ответил Антон и повернулся к Тане. — Вы, Танечка, дружили с Тамарой, расскажите о ней, что знаете.
Таня растерянно моргнула. Перекинув из-за спины на грудь толстую косу, она принялась теребить распушившиеся кончики волос.
— Это все завещание виновато. Гайдамачихины деньги свели с ума Тамариных завистников.
— Кого именно?
Таня кончиками волос смахнула со щеки слезу:
— Тот же Торчков, тетя Броня Паутова, все березовские старухи стали жужжать, словно осы: мол, колдовские деньги до добра не доведут… Надо, мол, их сжечь и дом на берегу озера спалить — иначе погибнешь ты, Томочка, с ведьминым завещанием, никакого счастья тебе с ним не будет.
— Как Тиунова к этому относилась?
— Вначале Тамара отшучивалась. Говорила, что своих денег хватает. Потом она всего бояться стала. Началось это после того, как в ее избе кто-то обыск сделал.
— Какой обыск?
— Ну, как сказать… Вверх тормашками все перевернули: постель, белье в шифоньере, сундучок Гайдамачихи, который. Тамара из бабкиной избы к себе забрала, в кладовке лечебные травы пообрывали, даже золу из печки выгребли. А вот на столе, под клеенкой, у Тамары две пятидесятирублевки лежали — их не тронули…
— Может, не нашли?
— Может быть.
— Что же пропало?