- И это возвращает нас к тому, с чего я начал, - буркнул я. - Боулер вовсе не утверждает, что пьесу получили вы. Он говорит, что кто-то из обитателей дома расписался за бандероль, и ни судья, ни присяжные не поверят, что вы ее не читали, раз существует достоверное подтверждение того, что пьеса побывала в вашем доме.
- Но никто здесь не стал бы расписываться за... - Голос Кендалла сорвался, а в его широко раскрытых глазах появилось страдальческое выражение.
- Я предупреждал, что вам это не понравится, - напомнил я. - Я также полагаю, что вы правы: если бы кто-то в этом доме по неведению все же расписался за принесенную бандероль, он не стал бы этого скрывать и вручил бы пьесу вам.
- Не знаю, на что вы намекаете, Холман, - раздраженно бросил Хиллан. Если кто-то, очевидно, не Рейф и не я, расписался за эту бандероль, почему же он не отдал ее Рейфу? Что, дьявол побери, он сделал с рукописью? Разорвал, сжег или что?
- Нет, "по неведению" - неподходящее слово! - крикнул я. - Это могло быть сделано только преднамеренно.
- Но это означало бы, - медленно проговорил Кендалл, - что кто-то в нашем доме специально умолчал о случившемся, став партнером шантажиста.
- Вот теперь до вас дошло, - усмехнулся я. Антония выпрямилась, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Хиллан тоже вытаращил глаза, не замечая, что пепел сигары испачкал ему весь пиджак.
Это был по-настоящему болезненный момент, и подсознательно я ждал какого-то драматического действа: например, что кто-нибудь ворвется в гостиную и прикончит гнусного шпика на коврике у поддельного камина.
- Если так, - нервно обронила Антония, - это мог сделать любой из тех, кто тогда жил у нас в доме! - Она посмотрела на Хиллана. - Вы, или Брюс, или Питер?
- Вы никого не забыли? - спросил я самым вкрадчивым тоном.
- Я кого-то не упомянула? - С минуту девушка недоуменно таращилась на меня, потом ее лицо вспыхнуло от гнева. - Ох, вы имеете в виду меня? Это безумие!
Хиллан сверкнул глазами:
- Мы все вот-вот вцепимся друг другу в глотки!
- Это не безумие, - хрипло проворчал Кендалл, - а, напротив, вполне логично и разумно. Дело в том... - Он на мгновение запнулся. - Только я не могу представить, почему кто-то из близких захотел бы причинить мне такое зло?
- Три четверти миллиона долларов - довольно веская причина, - заметил я. Но, возможно, существует и другая, более эмоциональная. Зависть, ненависть, кто знает?
- Ну, - Хиллан снова сунул сигару в рот, - если соединить деньги и зависть, круг немедленно сузится, верно? - Он глянул на Кендалла. - Я вам тысячу раз говорил, что глупо разрешать этим двум бездельникам жить здесь. Хотите заниматься благотворительностью - воля ваша, но селить паразитов в собственном доме - значит напрашиваться на неприятности. Разве я этого не говорил?
- Помолчите! - осадил его Кендалл. - Мне необходимо все обдумать.
- А что за два бездельника? - Я вопросительно посмотрел на Хиллана.
- Толбот, манерный виршеплет, и Джон Эшберри, самый скверный актер в мире! У Рейфа какая-то странная слабость к ним обоим - один Бог ведает почему, - и эти лоботрясы живут здесь уже пару лет.
- Ну а прислуга? - поинтересовался я.
- Прислуги практически нет, - отрезала Антония, - только раз в неделю приходит уборщица. Готовлю и слежу за домом я сама.
- Может быть, нам удастся немного сузить круг? - Я взглянул на Кендалла. Например, кто находился в доме в то время, когда это могло произойти? То есть с момента, когда вы закончили черновой вариант пьесы, и до того, как отослали ее продюсеру на Бродвей.
- Почему с того момента, когда я закончил черновой вариант?
- Потому что кто-то должен был скопировать его и передать клиенту Боулера, - терпеливо объяснил я. - Как иначе ухитрились бы он или она вовремя отправить два экземпляра, достаточно схожих с вашей теперешней пьесой, чтобы они могли обвинить вас в плагиате?
- Я не подумал об этом, - с тяжелым вздохом признал драматург. Разумеется, все нужно было продумать и спланировать до мелочей.
- Джеки! - возбужденно вскрикнула Антония. - Она прожила тут целый месяц как раз после того, как ты закончил пьесу и кое-что дорабатывал, помнишь?
- Не впутывай ее в эту историю! - сурово одернул дочь Кендалл.
- Еще чего! Если все под подозрением, включая твою собственную дочь, не вижу причин, чтобы Джеки оставалась в стороне. Неужели только потому, что она была твоей любовницей?
Кендалл откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, и посидел так пару секунд, потом смерил домашних тяжелым от гнева взглядом.
- Я хочу поговорить с мистером Холманом наедине, - отчеканил он сухим формальным тоном. - Поэтому я буду крайне признателен, если вы оставите нас вдвоем.
- Но, Рейф! - Хиллан не мог скрыть обиду. - Я ведь управляющий вашими делами! Любое решение по столь важным вопросам...
- Выйдите отсюда! - чуть повысил голос Кендалл. Менеджер без лишней спешки направился к двери, явно рассчитывая изобразить достойное отступление, но это у него плохо получалось. Антония поднялась с кушетки, надменно вскинув голову, но приказу отца подчинилась беспрекословно. Дверь за ними захлопнулась, Кендалл принялся непослушными пальцами набивать трубку.
- Что мне делать? - спросил он.
- В вашем распоряжении три дня, - ответил я. - После этого будет слишком поздно. Если пойдете на встречу с Боулером и его клиентом в кабинете банкира, вам не оставят иного выхода, кроме как согласиться на его условия. Если же вы не уступите, они разоблачат вас как плагиатора и передадут дело в суд. Стало быть, единственный шанс - разоблачить сообщника шантажистов здесь, в доме, и доказать его виновность.
- За три дня? - Он недоверчиво покачал головой. - Каковы шансы на успех, мистер Холман?
- Положение, конечно, скверное, но шанс выиграть есть всегда.
- Вы попытаетесь? Я кивнул:
- Разумеется. Но одно вы должны уяснить твердо: это не доставит удовольствия никому из живущих в доме, в том числе и вам самому.
- Хорошо, мистер Холман, поступайте так, как сочтете необходимым.
- Это означает копаться в личной жизни каждого, вытаскивать на свет Божий то, что они хотели бы спрятать, обнажать чувства, которые они скрывали годами, - предупредил я. - А в результате все, кому не в чем себя упрекнуть, возненавидят вас не меньше, чем меня.
- Это необходимо сделать... Не жалейте никого, включая меня!
- Хорошо. - Я взглянул ему в глаза. - Где мне искать Джеки?
Его лицо вновь окаменело на несколько секунд, но тут же просветлело.
- Вы правильно начали, мистер Холман... Джеки Лоррейн. У меня где-то записан ее адрес, я его найду.
- А как насчет живущего здесь актера Джона Эшберри? Может, имеет смысл переговорить с ним прямо сейчас?
- Боюсь, что нет. Каждый понедельник он навещает старого приятеля в Санта-Монике и возвращается не раньше полуночи.
- Что ж, это потерпит до завтра... Могу я получить адрес Джеки Лоррейн?
- Сейчас принесу.
Драматург вышел из комнаты, а я, чтобы убить время, закурил сигарету. В гостиной стояла такая тишина, что можно было расслышать негромкое гудение кондиционера где-то у меня под ногами. В воздухе, если принюхаться, все еще витал легкий аромат духов Антонии. Вскоре возвратился Кендалл с листком бумаги.