- Скотч и содовую.
- Ну так предъявите их, - предложил я.
- Я не обязан что-либо доказывать Кендаллу, - огрызнулся Боулер. - Как я только что сказал, он сам все знает.
- Мистер Кендалл это отрицает, поэтому и поручил мне все выяснить.
Боулер подумал над моими словами, пока официант ставил на стол выпивку, и, едва тот отошел в сторону, перегнулся через столик.
- Эту пьесу написал мой клиент, - начал он, - и отослал ее Кендаллу. Думал, что такой мастак в этом деле здорово поможет с постановкой, если даст хороший отзыв. Пьеса так и не вернулась обратно. А потом мой клиент обнаружил, что она появилась в качестве очередного хита на Бродвее уже под именем Кендалла.
- Откуда вам известно, что Кендалл получил ее? - спросил я.
Он откинулся на стуле, взял в руки бокал и, медленно осушив его, неприятно усмехнулся:
- Мой клиент отправил ее заказной бандеролью, у нас есть расписка в получении.
- От самого Кендалла?
- Нет, кое от кого из его домочадцев. Понимаете, Холман, мой клиент совсем не глуп. Одновременно другая копия пьесы пошла к вице-президенту банка, и ее опечатали в соответствии с указанием не вскрывать пакет, а положить в сейф и держать до получения дальнейших инструкций.
- Так кто же расписался за копию, которая попала к Кендаллу?
- Он увидит подпись, когда выразит готовность приступить к переговорам со мной, - отрезал Боулер. - Я предоставлю ему еще три дня, не более, после чего организую встречу в кабинете вице-президента банка со свидетелями, настоящими, заслуживающими доверия свидетелями. Тогда мы предъявим Кендаллу дату и подписанный почтовый бланк и попросим вице-президента вскрыть копию, которая хранится у него в сейфе. Оба документа совпадут.
- Что вынудит Кендалла согласиться заплатить вашему клиенту семьдесят пять процентов общей прибыли от постановки пьесы, в противном случае дело будет передано в суд?
- Точно! - кивнул Боулер. - И если нам придется подать в суд, дружище Кендалл не только выложит денежки, но и навсегда распрощается с сочинением пьес. Его имя в шоу-бизнесе будет смешано с грязью.
- Кстати, об именах... Вы до сих пор не назвали мне имя своего клиента.
- И не собираюсь! - Он решительно покачал головой.
- Но мы же его все равно узнаем, если этот человек явится на встречу, которую вы планируете через три дня?
- Это совсем другое дело! - хмыкнул Боулер. - К тому времени вопрос будет решен. Пока же я не собираюсь давать вам возможность запугать клиента. Вы как раз из тех мерзавцев, кто вполне способен на это, Холман. Я про вас наслышан.
- Вы действовали весьма осторожно, стараясь не указывать на пол своего протеже, - усмехнулся я. - Упорно говорили "мой клиент". Однако у меня создалось впечатление, что речь идет о женщине.
В глазах у него вспыхнуло раздражение, так что я, видимо, попал в "яблочко". Прикончив свой бокал, я подозвал официанта.
- Вот вы обо мне слыхали. Боулер, - сказал я, - я же о вас - ни единого слова. Какого рода бизнесом вы занимаетесь, если ваш клиент не гнушается заявлять права на чужую пьесу? Вы кто - адвокат, агент, частный детектив?
- Не ваше дело! - рявкнул он.
- Если у вас законный клиент, значит, вы занимаетесь законным бизнесом. Что плохого, если вы это признаете?
- Я уже сказал все, что хотел. А насчет остального как-нибудь сами разберетесь, Холман.
- Шантаж, вымогательство... - Я подмигнул ему отнюдь не дружески. - Да, такой анонимный бизнес существует, это точно.
- Попридержите язык, - зарычал он, - если не хотите, чтобы я расквасил вам физиономию!
- Вы слишком обидчивы, - заметил я, пожимая плечами, - для человека, который не желает признать, какого рода бизнесом занимается, и в то же время смахивает на стопроцентного сводника.
Лицо Боулера так исказилось, что я было подумал: он готов перерезать мне глотку ржавой бритвой. Ничего не подозревающий официант принес новые бокалы как раз в тот момент, когда мой собеседник изо всех сил старался справиться с приступом ярости. В дальнем углу бара одинокая блондинка перестала беседовать со своим отражением и тихонечко роняла слезы в бокал. "Впрочем, если ни у кого не будет никаких проблем, чем, черт возьми, я стану зарабатывать на жизнь", подумал я. То же самое можно сказать и про нее. Потом я повернул голову и обнаружил, что пара темно-карих глаз злобно таращится на меня через стол.
- Передайте Кендаллу, что в его распоряжении три дня, - глухо проворчал Боулер. - Ровно три дня, не больше. - Он рывком вскочил со стула.
- Вы не допили свой бокал, - напомнил я. Парень объяснил мне, что именно я могу сделать с его выпивкой. Звучало это грубо, но не оригинально. Боулер так спешил уйти, что едва не столкнулся с одинокой блондинкой, которая как раз соскользнула с высокого табурета у стойки, видимо решив поплакать где-нибудь еще. Оба исчезли на улице, и я остался в баре один, не считая компании, все еще беседовавшей о правах какой-то районной телестудии.
Не спеша допив свой бокал, я расплатился, вышел из бара и зашагал к платной стоянке через дорогу, где оставил машину. Домой, в небольшой домик в Беверли-Хиллз, я вернулся около шести. Теперь мне оставалось только ждать. Чтобы убить время, я стал раздумывать, не искупаться ли в бассейне за домом, но потом все же предпочел налить себе еще бокальчик. Примерно через полчаса у двери затренькал звонок. Я поспешил открыть и узрел симпатичную, интеллигентного вида блондиночку. Она мне мило улыбнулась, затем спросила приятным голосом, Рик ли я Холман. Я подтвердил, что меня действительно так зовут.
- Я - Сэнди Гиббс из агентства Трушмана, - представилась она.
- Знаю.
- О! Это было так заметно?
- Только методом исключения, - честно ответил я. - Лично я посчитал эти пьяные слезы восхитительной находкой. И часто вы ею пользуетесь на работе?
- Только в барах, - улыбнулась она. - Самый действенный способ охладить пыл какого-нибудь назойливого Ромео, из тех, что могут загубить все дело.
Я пошире распахнул дверь:
- Входите же, прошу вас.
В гостиной я повнимательнее пригляделся к Сэнди Гиббс из частного детективного агентства, где заочно нанял оперативника, и решил, что ее и впрямь стоит хорошенько рассмотреть, желательно - с самого близкого расстояния. Волосы цвета спелой соломы золотистым каскадом ниспадали на плечи, а полные губы, казалось, говорили: "Может, да, а может, нет", с единственной целью свести парня с ума, поскольку он пребывает в полном неведении насчет того, как себя вести. Чистой воды провокация. Я не обратил внимания на внешность Сэнди, когда она сидела в баре, рыдая над бокалом, стало быть, камуфляж был эффективен.
Аккуратное голубое льняное платье эффектно обтягивало высокую грудь и плавные изгибы тела. Когда же мисс Гиббс закинула ногу на ногу, подол приподнялся дюймов на пять, обнажив колени с умопомрачительными ямочками. Короче, девушка воплощала мой идеал частного детектива!
- Мне двадцать три года, - пробормотала она, слегка улыбаясь, - и природа наградила меня всего одним родимым пятнышком в довольно необычном месте; многие находят это забавным. Ну а все остальное вы уже разглядели, мистер Холман?
- Меня зовут Рик, - выдохнул я, - а Сэнди - потрясающе имя, потому что оно напоминает пляж при свете луны, и вот вы лежите там со своим родимым пятнышком, в то время как...
- Очень может быть! - довольно бесцеремонно перебила она меня. - Но давайте-ка перейдем к делу, ладно? - Сэнди достала из сумочки блокнот и перебросила несколько листков. - У меня здесь записаны подробности, номерной знак его машины и адрес. Все это я могу оставить вам, мистер Холман.
- Рик! - снова поправил я.
- Когда мы покончим с этим делом и вы угостите меня бокалом хорошего вина, - спокойно возразила девушка, - тогда будет "Рик". Не стоит мешать бизнес с развлечением, иначе успеха ни за что не добьешься и все удовольствие испортишь.
- Да, мэм, мисс Гиббс.
Она снова заглянула в блокнот:
- Объект ездит на потрепанном седане, а живет в дешевенькой квартирке в Западном Голливуде. Квартира - на пятом этаже, зарегистрирована на имя Макса Боулера. Он сразу поднялся к себе, а я подождала минут двадцать, но безрезультатно. В конце концов я решила, что разумнее немедленно доложить вам обо всем, что я успела узнать, поскольку вы не дали никаких дальнейших указаний, а распорядились лишь проследить за этим человеком от бара и выяснить, где он живет. Верно?