Джараб поиграл густыми бровями. Руки на эфесе драгоценной сабли лежали спокойно. Он произнес фразу на арабском и тут же вновь перешел на английский:
- Я попросил принести кресло уважаемому гостю, а посторонних удалиться...
Кто-то подошел сзади на цыпочках, чуть стукнув, опустилось на пол кресло. Мазур сел. Тут же в руках у него оказалась чашечка кофе. Свита, не поворачиваясь к хозяину спиной, начала покидать комнату.
- Внушительно... - сказал Джараб, прикоснувшись губами к краю своей чашечки. - Спецназ - это внушительно... Честно признаться, я не ожидал здесь встретиться с советскими...
- Что здесь произошло? - спросил Мазур. На лице Джараба появилась та усмешка, которую принято называть "тонкой":
- Ничего особенного. Здесь просто установили советскую власть.
- Как это? - спросил Мазур, чуточку оторопев от таких новостей.
- Очень просто. Когда мои люди сюда вошли, я, как и повсюду в моих землях, велел создать совет из уважаемых горожан. Арабское слово "шура" полностью соответствует тому понятию, что англичане вкладывают в слово "совьет" применительно к Советскому Союзу. Вот и получается, что я установил здесь советскую власть...
- Интересно, - сказал Мазур. - А кто это там висит на балконе?
- Начальник местного отделения Шахро Мухорбаррот, - сразу же ответил Джараб. - Это вовсе не мой произвол. Вы обратили внимание, что он висит там в одиночестве? Люди собрались на суд и решили, что его следует повесить. А прочие функционеры разбежались беспрепятственно, к ним не было таких претензий...
- Интересно, - повторил Мазур. - А какое, собственно...
- У меня было право? - понятливо подхватил Джараб. - Да в точности то самое, каким в свое время руководствовались Касем и его друзья. Они увидели несправедливость, пришли и свергли султана. Я увидел несправедливость, пришел и покарал... сам по себе я человек скромный, собственно, не я их карал, я выполнял требования здешних жителей...
- Вот, кстати, о скромности... - сказал Мазур, покосившись в ту сторону, где скрылась свита.
- Ах, вот вы о чем... Что поделать, это Восток. Традиции. Человек моего положения просто обязан появляться в сопровождении телохранителей, наложниц, секретарей, советников, казначеев... Это все - дань традиции. Давайте вернемся к менее отвлеченным вопросам, поговорим о вас. Ваше неожиданное появление не то чтобы спутало мне карты, но оказалось непредвиденным... А впрочем, с вами я не ссорился. Честное слово, я человек не амбициозный - и вовсе не собираюсь вступать в конфликт с целыми странами. Вы можете спокойно уехать... только сначала отдайте мне местных. Очаровательную Лейлу в том числе.
- Зачем она вам?
- Не думайте, не в наложницы... Станцует голой при стечении народа - и может убираться на все четыре стороны.
- Насколько я знаю, от нее этого не дождаться.
- Посмотрим. Любого можно убедить. Нужно только знать, как.
- Что она вам сделала?
Джараб нахмурился:
- Дети должны играть в куклы, а не в человеческие жизни. Вся эта столичная компания - просто дети. И оттого они еще хуже султана. Покойный султан, по крайней мере, не тешился игрой в идеалы. Он пытал и убивал не ради каких-то вслух декларируемых идеалов, а по своей гнусной природе средневекового сатрапа. Он был омерзителен, но напрочь лишен идеалов. А эти... Они за два года нацедили столько крови, сколько султан лил двадцать лет. И конца не видно...
- А вы-то сами какие идеалы защищаете, можно спросить?
- Никаких, - ответил Джараб. - Я просто хочу, чтобы люди спокойно занимались своим делом и не обижали друг друга. Именно такой порядок и устанавливаю на своих землях. Никаких "измов", никаких идей, ни духовных, ни светских. Знаете, у меня были люди от эмигрантов, от двоюродного брата султана. Сначала я хотел их просто отправить восвояси, но они стали угрожать, и я велел отрубить им головы. Приходили люди от американцев, звенели передо мной золотом. Я велел их выпороть и отпустил. Приходили люди аятоллы. Они тоже пугали, и потому лишились голов... У меня один идеал пусть люди живут спокойно и не обижают друг друга... Вас это не устраивает?
- Я вам не судья. - сказал Мазур. - А что до моего личного мнения... Вас когда-нибудь обязательно убьют. Люди еще склонны терпеть чужую идеологию и ее распространителей, но вот то, что вы декларируете... Так уж на этом свете заведено - если вы ни с кем, то это все равно что против всех. Вас попытаются убить...
- Я постараюсь выжить... Простите, мы, кажется, отвлеклись. Хорошо. Я у вас не требую всех - в конце концов, те местные солдаты, что с вами приехали, здешним горожанам ничем не насолили. А вот Лейлу и ее агитаторов вам придется отдать...
- Не выйдет, - сказал Мазур. - Делайте со мной...
- С вами я ничего не могу сделать, - сухо сказал Джараб. - Я дал слово, что отсюда вы уйдете без всякого вреда. Но я не давал обещаний оставить вас в покое потом... У меня здесь человек восемьдесят. Вашу рацию мы глушим направленными помехами. Вас слишком мало, чтобы выстоять...
- Пожалуй, - сказал Мазур. - Но мы - спецназ. Прежде чем до нас доберутся, мы ваше воинство отполовиним... Мы это хорошо умеем. Я никоим образом не пытаюсь вас пугать будущими неприятностями - вы их вряд ли боитесь, а мне будет уже все равно... Я просто предупреждаю, что, коли уж нам нечего терять, мы постараемся показать все, что умеем...
Джараб с любопытством спросил:
- Интересно, а почему вы не пугаете меня вашей гранатой? В конце концов, охрана может и опоздать... Почему вы не грозите взорвать себя вместе со мной, коли уж не боитесь смерти?
- Потому что это будет жуткая глупость, - сказал Мазур. - В этом случае ваши люди пойдут на штурм, и кончится опять же резней... Гораздо предпочтительнее для меня вернуться к своим и умело покомандовать. А смерть... вы ее все равно не боитесь так же, как и я.
- Вы мне нравитесь.
- Вы мне тоже, - сказал Мазур. - Но это ведь ничего не меняет, правда?
- Лейла - ваша женщина?
- С чего вы взяли?
- Бросьте, - сказал Джараб. - Когда зашел разговор о ее участи, у вас характерным образом изменилось лицо...
- Ну хорошо. - сказал Мазур. - Это моя женщина. Я похож на человека, который в подобной ситуации отдаст свою женщину?
- И это, конечно, большая и возвышенная любовь?
- Не иронизируйте, - сказал Мазур. - Такие люди, как мы с вами, вряд ли когда-нибудь будут способны испытывать возвышенную любовь. Просто она моя женщина. Остальное договаривайте сами. Додумывайте за меня. Выбор за вами, у меня-то выбора нет...
После короткого молчания Джараб-паша сказал ровным тоном:
- Вы - очень везучий человек. Точнее говоря, время такое - не вполне удачное для меня и как нельзя более подходящее для вас. Мне попросту еще рано обострять отношения с кем бы то ни было. И это вас всех спасло.
- Я понимаю, - сказал Мазур серьезно.
- Верю. Когда-нибудь я все равно пойду на столицу, и это будет уже совершенно другая ситуация... Постарайтесь там в это время не оказаться. Собственно, вам вообще не следует здесь быть... Рано или поздно этих, в столице, зарежут - или они сами перережут друг друга ради идеалов, не дожидаясь агрессора. Плохо только, что до этого они успеют пролить еще много крови... А вы со своей братской помощью окажетесь меж двух жерновов...
- Посмотрим, - сказал Мазур.
- Попомните мои слова. Сильные люди не должны впутываться в безнадежные предприятия так, как это делаете вы... Я не буду вас больше задерживать. Сейчас придет человек и проводит вас всех в местную гостиницу, где вы сможете спокойно переночевать, а утром уехать, куда заблагорассудится. Что поделать, если на вашей стороне - время... И вот что. Если она - ваша женщина, постарайтесь ее поберечь. На прошлой неделе ее почтенный отец еще более повысил награду тому, кто ее убьет. Я с ним знаком. Этот человек не умеет ни прощать, ни останавливаться на полпути... Да, интересно было с вами поговорить. С такими советскими я до сих пор не общался. Вы - деловитый убийца, а это меня в людях всегда подкупало.
Он хлопнул в ладоши, едва слышно - но дверь моментально распахнулась, и вбежал тот, что привел Мазура сюда. Ясно было, что аудиенция окончена. Мазур встал, отдал честь и направился к двери.
...Минут через десять они, следуя указаниям провожатого, отыскали гостиницу, где оказались единственными постояльцами - Мазур крепко подозревал, не без наводящих указаний Джараба. Бронетранспортеры и лимузин загнали во двор. Хозяин суетился, как наскипидаренный, слуги так и вились вокруг, стремясь исполнить даже невысказанные желания.
Посол заселение в довольно убогий отельчик принял страдальчески - зато товарищ Хоменко веселился от души, пьяно орал за троих, а воспрянувший журналист ему вторил. Похоже, обоих это нежданное приключение ужасно забавляло. Они, прихватив позванивавшие объемистые сумки, без нытья и возражений отправились в отведенные им апартаменты, утащив с собой беднягу посла. Пытались увлечь и Мазура, но он отговорился занятостью.
Им с Лавриком и в самом деле предстояло бдить. Как ни полагайся на ненарушимое слово Джараб-паши, а служба требует своего... Мазур, обсудив расклад с Ганимом, распределил дежурства, расставил караулы, обошел двор. И поднялся к себе в комнатку на второй этаж, блаженно вытянулся на заправленной постели.