За танками мимо бронзового основоположника потянулась пехота стопроцентно британским парадным шагом, характерно виртуозя руками, и офицеры по въевшейся привычке зажимали стеки под мышками. Рев моторов умолк, слышался только размеренный топот высоких ботинок. Политбюро стояла на трибуне с сосредоточенными и важными лицами, держа ладони у беретов.
Лаврик, нагнувшись к его уху, прошептал:
- Отойдем, поговорим...
Мазур, опустив руку и пожав плечами, отошел за ним следом к стоявшим за трибуной машинам - и заметил с некоторым удивлением, что за ними двинулся Вундеркинд. Распахнув перед Мазуром дверцу, Лаврик пропустил его в "уазик", плюхнулся рядом на заднее сиденье. На переднем тут же разместился Вундеркинд, обернулся к ним с обычным своим бесстрастным видом.
- Такое дело... - сказал Лаврик проникновенно. - Родина на тебя миссию возлагает. Очередную. Как на своего верного защитника.
Мазур усмехнулся:
- Ну, вообще-то я - не защитник Родины. Я - ее центральный нападающий...
- Вот именно, я и говорю, - терпеливо сказал Лаврик. - Короче, миссию на тебя Родина возлагает.
- Твоими устами?
- Ага. У тебя есть возражения?
- Ну что ты, - сказал Мазур. - Мы - люди дисциплинированные... Мне только чуточку непонятно, почему не Бульдог или Номер Первый меня наставляет.
- Потому что миссия, признаться, не вполне официальная, - сказал Вундеркинд. - Мы вам, Кирилл Степаныч, всего-навсего дружески рекомендуем. Более того, душевно просим. Честное слово. Вы бы нас чрезвычайно обязали. Глядишь, и мы вам пригодимся когда-нибудь. Великая вещь - толковое взаимодействие родов войск.
- Не спорю, - сказал Мазур осторожно. - А суть?
- Лейла намерена вас пригласить в гости. Мне очень нужно... нам очень нужно, чтобы вы приняли ее приглашение.
- И что дальше? - насторожился Мазур еще больше.
- А вот дальше - на ваше усмотрение. Высокопарно выражаясь, наилучшей тактикой в данных условиях было бы следовать ходу событий, в каком бы направлении они ни развивались. Кирилл Степанович, зря вы ощетинились, как ежик... Я понимаю, дело деликатное, не хочу ни давить на вас, ни приказывать и циничным быть не хочу. Но ситуация сложилась, понимаете ли... Может быть, Константин Кимович?
- Давай по-простому, как между старыми друзьями и положено, а? усмехнулся Лаврик. - Кошке ясно, что девчонка к тебе неровно дышит. Девочка взрослая, воспитание получила европейское, ей мало игры в переглядочки, что, замечу в скобках, вполне естественно. Ну а вы, мой скромный друг, тоже определенно не прочь... - Он фыркнул. - Вот только не надо этак передо мной пыжиться и строить идеологически выдержанную рожу. А то я за тобой не знаю кое-каких свершений под штандартом Амура. Я ж видел, как ты на нее сейчас смотрел. Я бы выразился, с сентиментальным вожделением. Вот и сходи в гости. Что касается начальства и парткома, то, могу тебя заверить, будет сто свидетелей, что ты в это время занимался повышением боевой подготовки где-нибудь на втором полигоне. Ну, ты же меня знаешь? Я что, когда-нибудь опускался до мелких провокаций, вроде тех козлов, что сами человеку стакан наливают, а потом на цыпочках за дверь - и с ябедой к замполиту... Водилось за мной такое?
- Не припомню, - вынужден был признать Мазур.
- Вот видишь... Соображаешь, дурило, какой тебе выпадает фарт? Проведешь приятно время, при том, что тебя надежно прикроют от любого разоблачения... Люди об этом мечтают, балда!
- Заманчиво... - сказал Мазур все так же настороженно. - Нет, я и в самом деле верю, что это не мелкая провокация ради кляузы... но что-то мне не нравится, когда меня играют втемную. Одно дело - прямой и недвусмысленный приказ начальства, прямое поручение. А когда имеет место приватная беседа, поневоле если и не подвоха ждешь, то хочешь внести определенность...
- Знаете, я полагаю, что вы правы... - сказал Вундеркинд доверительно. - Во-первых, я могу вас заверить, что в комнате не будет никаких микрофонов, никто не будет подслушивать и уж тем более подсматривать.
- Я не имел в виду...
- Имели, - мягко сказал Вундеркинд. - Имели, имели... Слово офицера, ни единого микрофона. Там не будет ни единого микрофона. Но в других местах, скажу вам по секрету, имеются определенные технические приспособления... Так уж получилось по чистой случайности, что мне стало известно содержание разговора меж Лейлой и майором Юсефом... помните такого?
- Помню, - сказал Мазур. - Старший брат Ганима, работает у Асади.
- Не просто работает, - поправил Вундеркинд. - Это один из самых доверенных лиц Асади... Так вот, Юсеф говорил Лейле, что ему просто-таки необходимо встретиться с вами где-нибудь в нейтральной обстановке.
- Именно со мной?
- Именно с вами. Судя по тону и обмолвкам, у него какое-то очень важное и секретное дело, с которым он почему-то не хочет обращаться по официальным каналам. Ему нужны обходные пути, вот он и выбрал вас... И просил Лейлу пригласить вас в гости. Она ответила, что несколько раз уже вас приглашала, но вы упорно избегаете встреч в приватной обстановке. Юсеф настаивал. Она обещала попробовать еще раз.
- Дальше...
- А это все, собственно. Юсеф очень просил устроить ему встречу с вами, и она обещала попробовать. Кирилл Степанович, меня чертовски заинтересовал этот разговор. У меня, знаете ли, нюх. Юсеф - парень серьезный, он не станет крутить такие комбинации по пустякам. Что-то его беспокоит, что-то такое серьезное он хочет довести неофициальными каналами... У меня просто нет времени идти по иерархии, обмениваться шифровками с начальством, добиваться, чтобы вас обязали... Я решил просто попросить вас помочь. Здесь что-то серьезное, Кирилл Степанович, а если учесть, что обстановка в стране адски сложная, что мы далеко не все контролируем и не обо всем знаем... Да, я понимаю. Если вы попадете к ней в гости, дело может кончиться... лирикой. Ну и что? От вас же не требуют ничего противоестественного или идущего вразрез...
Как это ни странно, его тон был по-настоящему просительным, и Мазур ощутил что-то вроде неловкого сочувствия: этот гордец определенно делал над собой насилие, выступая в роли просителя.
- Я вас не прошу на нее стучать, - продолжал Вундеркинд. - Я вас не прошу что-то у нее коварно выведывать, пользуясь ее дружеским расположением. Ничего подобного. Просто-напросто, если вы к ней пойдете в гости, туда же непременно придет и Юсеф, а это уже совсем другое...
- Зуб даю, никаких микрофонов, - сказал Лаврик. - Хочешь, землю съем, как раньше делали?
- Подавишься, - угрюмо сказал Мазур. - Земля тут даже на вид омерзительная, не говоря уж о вкусе...
- Кирилл, будь человеком! Не в бирюльки играем...
- Ну ладно, - сказал Мазур, испытывая смесь самых разнообразных чувств. - Что с вами делать, бойцами невидимого фронта... Но что до...
Приободрившийся Вундеркинд заверил:
- Все будет правильно. Если вы беспокоитесь о микрофонах, то их не будет, слово офицера. А жене вашей, если что, мы убедительнейшую дезу преподнесем, я лично...
- Любую инсценировку, - поддержал Лаврик. - Даже с имитацией боевых действий, на которые тебя выдернули.
Лица у обоих горели нешуточным воодушевлением и азартом, они были в своей стихии, хреновы рыцари плаща и кинжала... Мазур, по идее, должен бы злиться из-за того, что его столь беззастенчиво используют то ли в политических, то ли в шпионских игрищах, но в глубине души испытывал совсем другие чувства: любой мужик согласится, что такое везение выпадает раз в сто лет - чтобы старшие по званию тебя силком выпихивали в гости к очаровательной девушке, да вдобавок перед женой прикрывали добровольно и с фантазией... Не каждый день случается.
- Ага-ага-ага... Она тебя, определенно, ищет...
Лейла, озираясь, медленно шла в сторону их машины - значит, высмотрела Мазура с трибуны и примерно знала, в каком он направлении удалился... Он вылез, громко хлопнул дверцей.
- О, вот и ты! - воскликнула Лейла с наигранным удивлением. - А я как раз собралась тебя искать...
- Случилось что-нибудь?
- Нет, ничего. Просто... Ты как-то обещал, что непременно придешь ко мне в гости, если не будешь занят. Вот я и хотела узнать... У меня сегодня свободный день, а это так редко случается.
- Вот совпадение, - сказал Мазур, чувствуя себя отчего-то последним негодяем. - У меня то же самое.
Ее лицо озарилось радостью:
- Тогда я тебя приглашаю...
- Слушаю и повинуюсь, как выражались джинны, - сказал он.
- Моя машина вон там, - сказала она и пошла впереди, то и дело оглядываясь, словно боялась, что он передумает.