Очень хорошо, тогда пусть и на меня выходят!
И я тоже все ему рассказала, ведь Бартек же ни о чем не знал. Домом в Константине занялся без моего ведома, чтобы не ставить меня под удар. Смешно. Так смешно, что плакать хочется. Он тоже слушал меня молча и спокойно, причем его спокойствие не было притворным, он не пришел в ужас. Ничего себе влипли мы оба, сказал он, когда я закончила.
Надо подумать...
Я постаралась убедить Бартека хотя бы в том, что он должен вернуть свои долги. Восемьдесят миллионов лежали рядом, стоило лишь руку протянуть.
Пусть хотя бы это спадет с его совести, вернет долги, у тех, кто давал ему в долг, полиция не станет отбирать. Так что совесть его будет чиста, а дальше.., а там что Бог даст. Кажется, мне достанется имущество после тетки, нет, не теткино, мое собственное, так что в случае чего из него можно будет возместить эти восемьдесят миллионов. Когда я второй раз приходила в тот дом, меня уже никто там не заметил, хорошо, что у меня словно предчувствие какое было и я все сделала так, как сделала. Просто чудо! А второе чудо - компаньон хозяина рекламной фирмы, в которой я подрабатываю, захотел купить мою нумизматическую коллекцию и заплатил столько, сколько я запросила.
Наверняка принял меня за девицу легкого поведения, которой срочно понадобились деньги. И об этом я рассказала Бартеку, оправдываясь тем, что наверняка сама была не своя, обратившись с таким предложением к этому отвратному типу. Я боялась, что Бартеку будет неприятно слышать об этом, а он, наоборот, развеселился и принялся смеяться. Коханая, сказал он мне за кого ты меня принимаешь? Зачем оправдываться? За кретина недоразвитого? Так внешность обманчива, я всегда знал, что ты клевая девушка, с тобой хоть копей красть! И меня беспокоит только одно: до того, как меня посадят, сделать для тебя хоть немного из того, чего ты заслуживаешь. И надеюсь, что я тебе тоже хоть немного дорог. Послушай, а не пожениться ли нам?
Господи, если можно бы было расписаться с ним немедленно! Как жена я по закону имею право не давать показаний, которые могут обернуться против мужа.
Я не так боялась за себя, как за него, и опять пришлось соврать, но, видно, с теткой я прошла неплохую школу, потому что он мне поверил. Как я ненавижу ложь!
Если бы произошло еще одно чудо, если бы все это закончилось как-то благополучно, клянусь, ни за какие сокровища никогда больше не стану лгать!
Мы с Бартеком договорились, что теперь с нас хватит. Черт с ними, с остальными прадедушкиными сокровищами. Того, что добыли, с нас достаточно, и он, и я работать умеем, начинать могли бы даже с нуля. И если бы еще мне и квартиру возвратили... Ведь через три месяца возвращается пани Яжембская, мне придется освободить ее квартиру, а Бартеку и вовсе негде жить, мотается между отцом и матерью, которые давно развелись и которым наплевать на сына. При виде сыночка мать каждый раз кривится, отец недвусмысленно дает понять, что охотно не виделся бы с ним вообще, чудесные родители...
Конечно, я заставила Бартека сходить к врачу.
К счастью, никакого перелома нет, рука просто вывихнута в локтевом суставе, ему тут же, на месте, в частной клинике, се вправили, через два дня все будет в порядке. А травмы такого характера, что ни у кого не вызвали подозрений, мог запросто слететь с лестницы и разбиться, никто ничего не заподозрит.
Ну вот, сказала я, а теперь затаимся и сидим тихо.
Никому ничего не говорим, ничего больше не предпринимаем. Бартек согласился со мной.
И несмотря ни на что я все-таки счастлива, раз могу его любить. Наконец-то, первый раз в жизни, я могу любить человека и не бояться, что любовь мне боком выйдет...
***
Господи боже мой, какая же это была развалюха!
Некогда прекрасный особняк, просторный, двухэтажный, с террасами, с балконами, был превращен просто в хлев. Да еще не всякая свинья выжила бы в таком. Сердце болело при виде мерзости и запустения, царящих здесь.
- Езус-Мария, и они называются людьми! - с ужасом произнесла я. Правду говорят - каждая страна имеет такой общественный и государственный строй, какого заслуживает. Вот из-за таких свиней мы и живем по шею в дерьме!
- Ты думаешь, дом еще можно привести в порядок? - с недоверием поинтересовался Януш.
- Конечно, можно. Дерево сгнило, но кирпичные стены крепкие. Посмотри сам. Столярка уже никуда не годная, лестницы тоже, а также террасы, ну да их восстановить - нет проблем. Возьмем крышу.., не знаю, как там стропила, покрытие надо менять. От водосточных труб, видишь, одно воспоминание осталось. Могу не глядя сказать, что от паркетных полов в доме - тоже, ну и, естественно, сан-оборудование и вся канализация нуждаются в замене. Ремонт большой, но все можно привести в нормальный вид, фундамент еще века простоит, а местность не влажная, так что он от сырости, по всей вероятности, не пострадал...
Сев на своего строительно-архитектурного конька, я еще долго могла бы говорить, но Януш меня перебил:
- К делу. Итак, придерживаемся твоей версии: ты жила здесь ребенком, тебя замучила ностальгия по прошлому, вот и явилась посмотреть, как тут сейчас... Если возникнет необходимость, придумаем наследника бывшего владельца, который сейчас проживает в Америке и просил пас съездить посмотреть на его бывшую собственность. В общем, будем действовать по обстоятельствам.
Первым жильцом разоренного особняка, с которым мы познакомились, оказалась весьма агрессивная старушка. Видимо, заметила нас в окно, вышла на террасу и принялась нас подозрительно разглядывать.
Я вежливо обратилась к ней:
- Простите, вы живете в этом доме?
- А что? - опять же подозрительно спросила она.
В порыве творческого вдохновения я произнесла длинную речь, базируясь на нашем запасном варианте.
Рассказала старушке о владельце дома, с которым была знакома в доисторические времена. Пришлось прибавить себе с десяток лет, не страшно, я имела право хорошо сохраниться. Старушка слушала жадно, не пропуская ни словечка. Приходилось мне встречать таких старушек, интуиция подсказывала: взаимопонимание очень легко наладить, протянув в прошлое нить воспоминаний, особенно если это прошлое столь интересно и о нем потом долго можно будет рассказывать соседкам с собственными комментариями.
"Нить"! Ха-ха! Какая там нить, корабельный канат или, еще вернее трос, способный вытянуть тяжелый танк! Старушка не обманула моих ожиданий, пусть даже упорно обращалась не ко мне, а к Янушу, хотя тот стоял молча, а воспоминаниями делилась я. Нет, она меня полностью игнорировала, ну да я не обижалась, уже привыкла, Януш с первого взгляда очаровывал женщин, независимо от их возраста. Еще бы, чего стоила одна его обаятельная улыбка! Вот он стоял молча и лишь улыбался, а старушка только с ним и разговаривала. Ведь она тоже была женщиной...
Старушка пригласила нас зайти в ее квартиру.
Жила она на первом этаже, что позволяло отслеживать всех входящих в дом и выходящих из него.
А кого в окно не успела заметить, вычисляла по скрипу ступенек лестницы. Скрипела лестница по-страшному, наверное, каждый раз по-особому.
При слове "ремонт" старушка оживилась чрезвычайно, вся расцвела. И принялась сама рассказывать, а мы с Янушем теперь только слушали. Много чего узнали. Ну, во-первых, ремонт здесь ох как нужен, все рушится, краны текут, канализация то и дело выходит из строя. Во-вторых, тут такая рвань и дрянь живет, что сил никаких нет. Одного так током ударило, что весь дом затрясся, и грохот, и огонь, страшное дело, "скорая помощь" приезжала. Правда, мы не поняли, какая именно помощь - к пострадавшему жильцу или электрики восстанавливали проводку в доме.
Благодаря разговорчивой старушке мы узнали обо всей пьяни и рвани, проживающей в доме, и осторожненько поинтересовались, а не появлялись ли тут какие посторонние. Оказалось, посторонних тут прорва.
- Без конца сшиваются, проще пана, - рассказывала старушка Янушу, потому как Татрак, что живет на втором этаже, самогон гонит, вон там, на огородах, я могу показать, и продает его, так к нему целые процессии являются, ни днем ни ночью покою нет. А еще к Анусе мужики таскаются, знаете такая, уличная, ни стыда ни совести, не стану же я в полицию жаловаться, гостей все имеют право принимать, а какие там гости, известно зачем к ней приходят. Ко мне тоже как-то зашел один незнакомый, приличный человек. "Пани! - сказал. - Как вы в таких условиях вообще здесь можете жить?" Хороший человек, порядочный. И в самом деле, в таких условиях... Глядите, пол провалился, паркетины все сгнили, все надо ремонтировать, вон шкаф сам по себе открывается, перекосился. И знаете, что он мне сказал? "Уж так мне вас жалко, пани Амелия, так жалко, что я готов для вас бесплатно тут кое-что подремонтировать. Раз другие никак между собой не договорятся о капитальном ремонте, то лично для вас, пани Амелия, сделаю что могу". Вы, часом, не от него?
Вопрос прозвучал неожиданно, но Януша всегда отличала быстрая реакция. И тут он не подкачал.
- Конечно, потому мы и пришли, - ответил он. - И теперь сами, собственными глазами видим - ремонт и в самом деле необходим.
- А с квартирой как будет?
- Что вы имеете в виду?
- г! Ну как же, я еще пока не склеротичка, все помню. Пан Ярослав пообещал, что на время ремонта меня переселят в однокомнатную квартиру в один из тех новых домов, что сейчас на главной улице построили, уж он сам займется хлопотами, дай Бог ему здоровья, и шепнул на ушко, что, возможно, меня там и на постоянно оставят, он сам постарается об этом.
Если в нашем доме возьмутся за общий ремонт и потом дом захочет кто-то купить, так по закону он обязан бывшим жильцам предоставить другие квартиры, есть такой закон. Выбрасывать людей на улицу никому не позволено! Пан Ярослав все мне разъяснил. И тогда бы у меня была моя собственная кухня, а то ведь...
Что? А как же, знаю, и с соседями тоже об этом вел разговоры, теми, что дверь в дверь со мной живут, но ту сторону от лестницы. Но они, проше пани, хотят получить трехкомнатную. У них четверо детей, так, говорят, меньше, чем на трехкомнатную, не согласны. Пан Ярослав потом еще мне здесь потихоньку жаловался. Двухкомнатную для них он может обеспечить, а вот трехкомнатную не гарантирует. И так он из-за этих многодетных расстраивался, так расстраивался, что и сказать нельзя. Ведь мог бы здесь, на первом этаже, уже сразу начинать ремонт, а из-за этих жадюг все откладывается, возможно, из-за них нам всем придется на первое время в барак переехать, буквально на пару дней, потом мне обязательно предоставят однокомнатную на главной улице в новом доме. Трехкомнатную им захотелось! Такую нелегко выбить...
Собственно, мы узнали все, что хотели. Услышав про пана Ярослава, мы с Янушем с трудом удержались от того, чтобы переглянуться. Впрочем, намного больше труда понадобилось для того, чтобы закончить разговор с разболтавшейся старушкой. Наверное, выбить трехкомнатную было бы легче... Еще немного и старушка предложит нам переночевать, чтобы наутро снова продолжить разговор. Никак не хотелось обижать пожилую женщину, невежливо обрывая сердечную беседу, но как-то ведь надо закончить визит. И тут судьба сжалилась над нами. Помогла сама старушка.
- Вижу, пан Ярослав - действительно порядочный человек, - сказала она. - Вот и вас прислал, и помощника своего тоже присылал. Да только не поправился он мне, совсем, совсем не такой, как пан Ярослав. И не потому, что длинный да тощий, не то что пан Ярослав. Тот мужчина в теле и видно, что и силой его Бог не обидел. А как я его помощника увидела, сразу меня сомнение взяло: куда такому одному с ремонтом управиться? И несолидный какой-то, и глупостей наговорил - уши вянут. Проше пана, вы так и скажите пану Ярославу: я несогласная. Несогласная я два денька просидеть вот тут, в садочке, под окном, пока он у меня в квартире ремонт сделает! Это мне его дурак-помощник предложил. "Пани в садочке посидит, а я в два дня управлюсь". Может, и управился бы с моей комнатой за два дня, не знаю, но квартира-то в новом доме тютю?! Ну уж дудки! И я не согласилась.
Мы пообещали передать претензии старушки пану Ярославу, а сами ненавязчиво порасспросили о тощем помощнике. Описала она его, еще помнила, был он у нее каких-то дня три назад. А соблазнял ее тем, что ремонт взялся сделать совсем бесплатно.
На обратном пути Януш подвел итоги.
- Все ясно, собирались обыскать дом. Уже после смерти Райчика сюда заявился Доминик. Хотя у нас и нет доказательств, что именно Доминик, но предположим - он. Дом битком набит жильцами, не так просто было организовать в нем поиски, вот он и начал с ветеринарной клиники в Константине.
- Тот самый Доминик мог присутствовать и при взломе в квартире светлой памяти тетки Наймовой, - предположила я.