Ричардс указал, что для этого требуется подтверждение его лояльности и пояснил, что в качестве первого шага Петрову следует подписать документ о том, что он добровольно просит о предоставлении ему политического убежища.
Ваша жена останется вместе с вами ? спросил Ричардс.
Не знаю, ответил Петров. Возможно да, а может быть и нет. Вся её семья находится в Советском Союзе. Это может вынудить её вернуться. В любом случае я останусь в Австралии, даже если она вернется в Советский Союз.
Затем Ричардс заверил Петрова, что если он обратится с просьбой о предоставлении ему убежища, то оно ему будет предоставлено. Нет никаких сомнений, что ему будет оказано всяческое содействие и помощь для устройства здесь. Однако Ричардс заметил, что ему, как Заместителю директора Службы безопасности, было бы интересно узнать, захочет ли Петров после своего ухода и сможет ли он оказать австралийскому правительству помощь путем передачи ему информации, которую он сочтет важной для обеспечения государственной безопасности Австралии.
Ричардс подчеркнул, что это отнюдь не является условием предоставления убежища. Это просто момент, в отношении которого он проявляет интерес как руководитель Службы безопасности в штате Новый Южный Уэльс.
Петров ответил, что если он останется здесь, то окажет любую помощь и сообщит все, что знает. При этом он дал понять, что знает много. Однако, когда Ричардс попытался коснуться конкретных вещей, Петров отвечал уклончиво. Он сказал, что не может написать сейчас заявление с просьбой об убежище. Однако пообещал, что сможет это сделать через две недели.
Мне ещё нужно завершить несколько дел, пояснил он.
Ричардс не стал настаивать и поднялся. В любом случае, мистер Петров, сказал он, с нашей стороны нет никаких проблем. Мы можем выполнить все формальности в любой момент, когда вы пожелаете. У нас есть для вас безопасное место и о вас позаботятся. Меня немного беспокоит ваше возвращение обратно в Канберру. Если ваши коллеги узнают о нашей встрече, у вас могут возникнуть большие неприятности. Если вы полагаете, что вам необходима защита, тогда я могу отправиться в Канберру и быть от вас в пределах досягаемости, однако вы сами должны это решать. Как я уже сказал, мы готовы все сделать по первому вашему сигналу.
Петров ответил, что не нуждается в защите и уверен, что все обойдется. Он также заверил, что свяжется с Ричардсом через меня в свой следующий приезд в Сидней.
Встреча близилась к завершению, поэтому я прошел в ванную комнату и снял с себя магнитофон. Затем я поместил его в бумажный пакет, закрепил его под пиджаком и вернулся обратно в гостиную.
- Мистер Ричардс, я вызову вам лифт, - сказал я и вышел в коридор.
Вызвав лифт, я положил пакет в угол на полу кабины и вернулся обратно. Лифт вызван, мистер Ричардс.
Ричардс на какое-то время проявил определенное замешательство. По всей видимости я не сделал чего-то такого, что требовалось. Он немного задержался, но я решительно проводил его к лифту.
- Где это находится ? - прошептал он наконец.
- Вот ваш лифт, сэр, - громко произнес я и открыл ему дверь.
Увидев пакет на полу, Ричардс широко заулыбался.
Когда Ричардс ушел, Петров некоторое время сидел молча. Чувствовалось, что в его мозгу роилась масса вопросов. Я вывел его из этого состояния, предложив выпить, и мы приняли по паре порций, которые оказали на него некоторое расслабляющее действие.
- Ричардс, кажется, не плохой парень, - сказал я.
Петров ответил не очень охотно: - Да, не плохой..
Я осторожно принялся высказывать мое положительное впечатление от Ричардса, с которого, как, я понимал, лишь начиналось по настоящему огромное препятствие. Как бы Петров ни относился лично к Ричардсу, в его сознании оставались огромные сомнения. Петров многие годы проработал в МВД и единственными методами спецслужб, которые он знал, были методы МВД. Поэтому он судил о других специальных службах только известными ему критериями.
МВД не считало себя связанным никаким обязательством, если оно закрывало путь к достижению важной для него цели. Сам Петров без колебаний давал обещания ученому Х., которые, судя по всему, никогда не собирался сдерживать. Петров, наверное, спрашивал себя, не ведет ли Ричардс с ним ту же игру, которую он, Петров, сам вел по отношению к ученому. Какая была гарантия, что Ричардс сдержит свои обещания ? Разве не может Ричардс получить от него все, что возможно, а затем бросить его за ненадобностью на произвол судьбы? Таким образом поступило бы МВД, а разве Ричардс не сможет так поступить?
Я считал, что именно это было на уме у Петрова, и принялся за долгую и трудную работу с целью попытаться развеять его сомнения. Она могла занять недели, но если у неё были шансы на успех, тогда её следовало начинать немедленно. Важным аргументом в переубеждении Петрова мог стать тот факт, что в Австралии Служба безопасности являлась правительственной службой, располагающей всеми полномочиями, чтобы отвечать за свои действия в доверенной ей области деятельности.
При нашей системе правления, подчеркивал я, Служба безопасности полностью отвечает за все, что она делает, и не может позволить себе оказаться втянутой в какие-либо действия, противоречащие закону. Служба безопасности, как и все в Австралии, начиная от премьер-министра и до полисмена и юриста, подчиняется закону.
Мои прежние беседы с Петровым о системе власти в этой стране, её правах, привилегиях, а также пределах полномочий, дали определенные положительные результаты. Они помогли ему поверить, даже если и не совсем убедили его, в истинность того, что я хотел сказать ему.
Подозрения Петрова в отношении Службы безопасности были не единственным внушающим озабоченность фактором. Служба безопасности со своей стороны проявляла все более возрастающую степень настойчивости. Эти факторы порознь и совместно, если их не сдерживать, могли привести к развалу мероприятия. Моя задача заключалась в том, чтобы держать их под контролем.
С этой целью я работал с Петровым, стараясь повысить уровень его доверия к Ричардсу, и одновременно пытался путем пассивного сопротивления понизить активность Службы безопасности.
Мои действия лучше всего объясняло старинное изречение: вы можете подвести коня к воде, но вы не можете заставить его пить воду. Только сам Петров должен был принять главное решение и бесполезно было пытаться ускорить ход вещей. Как раз напротив поспешность и попытки оказать давление могли привести Петрова отступить назад из-за опасений и обеспокоенности.
К счастью, поскольку я был его единственной связью, я располагал возможностями уберечь его от всего, что могло нарушить его душевное равновесие. Должен признаться, что когда я считал необходимым, я срывал некоторые мероприятия Службы безопасности.
У меня не возникло никаких сомнений по поводу оправданности применения на практике этого подхода и после телефонного разговора с Ричардсом 6 марта, в ходе которого он сообщил мне, что Дуся и миссис Вислых (жена первого секретаря) прибудут в Сидней в этот же день рейсом в 15: 30.
- Я хочу, чтобы вы позвонили Петрову завтра утром, - сказал он.
Вероятно, Ричардс считал утренние часы наилучшим временем для беседы по телефону с Петровым. Я не стал обещать и не счел нужным звонить. При этом я исходил из того, что Петров, по-видимому, не испытывал особого беспокойства, иначе он не отпустил бы свою жену в поездку в Сидней. Звонить ему не было никакого смысла и, более того, могло представить определенный риск. У него мог кто-нибудь быть, и в этом случае мой телефонный звонок мог поставить его в затруднительное положение и подвергнуть нас обоих риску.
Я сразу же решил для себя, что на период выходных я исчезну из дома, чтобы избежать контактов как со Службой безопасности, так и с Дусей.
Ричардс продолжал подталкивать меня на контакты с Петровым, а мне, так или иначе, удавалось уклониться от исполнения его инициатив. Когда мне, наконец, позвонил Норт, я воспользовался нашими личными отношениями, чтобы изложить ему мои аргументы против попыток выйти на контакт с Петровым. По-видимому, они возымели определенное действие и на какое-то время меня оставили в покое.
Я воспользовался этим временным затишьем в интересах дела. Когда Петров после встречи с Ричардсом улетел из Сиднея, стало ясно, что для того чтобы рассеять его подозрения, необходимо выдвинуть перед ним твердые предложения и дать гарантии, что они будут выполнены. Я усиленно доводил эту мысль до сознания представителей Службы безопасности.
Я сказал Ричардсу: - Петров - человек реалистичного склада и вам следует поддерживать с ним отношения реалистичного характера. Когда вы обещаете ему помощь в устройстве его жизни в Австралии, для него это может означать только одно - деньги. Вам следует принять решение о выделение ему денежных средств и обсуждать с ним только величину наличных сумм. Банковские счета или чеки ему не нужны.
В результате этой и последующих бесед с Ричардсом была достигнута договоренность в отношении выделения определенной суммы денег. Было решено положить в сейф, снятый на имя Петрова, девять тысяч долларов наличными сразу же после того, как он подпишет заявление с просьбой о предоставлении политического убежища. Кроме этого, две тысячи долларов должны были быть выделены отдельно на его текущие личные потребности.
Я чувствовал, что теперь уже созданы серьезные предпосылки для решения проблем Петрова и я могу встречаться с ним с достаточной степенью подготовленности.
Следующее продвижение в деле пришло с его стороны. Он приехал в Сидней 19 марта - на день моего рождения. Я не стал ходить кругами, а сразу же поднял вопрос о его уходе.
- Послушайте, Владимир, - сказал я. - Я встречался с Ричардсом и сказал ему, что вам предстоит принять решение, которое окажет влияние на вся вашу жизнь. Я подчеркнул, что когда вы останетесь здесь, вам придется бросить все - вашу карьеру, собственность в Москве и даже ваши личные вещи. Я указал ему на то, что вы - не молодой человек и не имеете специальности или профессии. И что в этой связи было бы нереально ожидать, что вы начнете здесь новую жизнь без определенной помощи.
- Ричардс все это понимает. Он заверяет меня, что вопрос о помощи будет обязательно решен положительно. Но пока, Владимир, вам следует просто принять все это на веру. Другого выхода нет. Ричардс связан установленными правилами и вынужден все делать на основании закона. Даже правительство ничего не может сделать до тех пор, пока вы не подпишете ваше заявление о политическом убежище. Ричардс сказал мне, что как только вы сделаете это, вам выплатят одиннадцать тысяч долларов наличными, которые вы сможете тратить по вашему усмотрению. Лично я убежден, что это решение будет выполнено полностью. Это не плохое начало. Это даст вам время для написания книги и, судя по тому, что произошло с Гузенко9, вы сможете получить после её издания достаточно средств для обеспеченной жизни.
Я говорил это Петрову абсолютно искренне. Мне была доверена новая роль, а именно, адвоката и советника Петрова. Для Петрова я был единственным человеком, на которого он мог рассчитывать. Теперь я понял, что моя обязанность заключалась не только в том, чтобы довести его до перехода на Запад, но и в том, чтобы он получил достаточно хорошие возможности для начала здесь своей жизни заново. Он слушал мои аргументы без комментариев, однако я видел, что у него все ещё сохранялись значительные сомнения.
- Послушайте, - сказал я ему, - если у вас есть какие-либо сомнения, изложите их сегодня вечером Ричардсу. Воспользуйтесь этой возможностью и не бойтесь задавать ему вопросы.
- Хорошо, - сказал Петров. - Я поговорю с ним.
Беседа с Ричардсом прошла гладко. Он принес с собой одиннадцать тысяч долларов наличными и показал их Петрову как гарантию честного подхода к делу.
- Вы можете прямо сейчас получить эти деньги, если скажете мне, что не собираетесь возвращаться в Советский Союз, - сказал Ричардс.
На Петрова это произвело впечатление, и он выглядел менее скованно, чем во время предыдущей беседы. Он сообщил Ричардсу, что принял решение остаться в Австралии, однако не хотел бы заниматься формальностями в этот вечер.
- Я бы сделал все сегодня вечером, если был бы уверен, что Дуся также не станет возвращаться.
Дуся явно была главной его заботой. Теперь создавалось впечатление, что он действительно хотел, чтобы она осталась вместе с ним. По мере того, как приближался срок его ухода из советского посольства, он, по-видимому, стал яснее понимать, каково ему придется одному в чужой стране, если Дуся твердо решит возвращаться в Советский Союз. У него проявилась общая для всех людей потребность в товарищеской поддержке в тяжелое время.
Он обратился к Ричардсу. - Вы могли бы помочь мне, - сказал он. - В Канберре есть преподаватель музыки. Она знает мою жену. Может быть осуществить подход к Дусе через неё ?