- Давай за это - за жизнь! - Наполнила рюмки Верочка. - Хорошая была, жаловаться грех. А может и впереди ещё что-нибудь светлое состоится. - За нас и за девчонок наших. Ведь у Алины все в порядке? Я рада. Честное слово, рада. И за Аньку тоже.
Инга подозрительно заглянула в потеплевшие глаза Веры:
- Ты что-то про дочь узнала? От кого?
- Чепуху какую-то. Будто Анна с друзьями где-то на юге отдыхает и очень там счастлива. Ай, что темнить - сама она мне звонила! Только ты пойми - это страшная тайна... Да и не ясно ничего. Но голос хороший.
Инга засмеялась, красиво, рассыпчато:
- Не ясно, говоришь? Да, мое в нашей жизни было тайн. Сейчас кое-что прояснится, подружка... Ты Аньку в августе родила, я Лину - в ноябре. Ты решила ребенка без отца выносить, а меня в это время Валька на руках носил, закружил, охмурил... Вот и считай...
- Нет... Не может быть... - Закрыла ладонью рот Верочка. - Да как же это?
- Запросто. Сама знаешь. Раз-два... И живот во-о-т такой! - Инга повторила жест Верочки.
- Выходит, девочки наши сестры?
- Точно.
- И Валя не знал?
- Ничегошеньки. И Альберт не знает. Я только на прошлой неделе Алине рассказала. Не утерпела.
- Ой... Обрадовалась?
- Очень. Хочу, говорит, сестричку видеть, но не могу, поскольку она теперь за границей проживать будет в полном материальном благополучии.
- И мне так Аня намекала... Но велела молчать. Сама знаешь, - мафия. Говорит, как устроюсь, тебя к себе заберу... - Верочка разрыдалась. - Пусть хоть надежда свидеться будет.
Инга прижала её к своему плечу, чувствуя, как намокает от теплых слез её шелковая, сен-лорановская блузка. Она посмотрела поверх собранного на затылке неизменного верочкиного пучка, поверх серванта с рюмочками, олимпийским мишкой, Микки-Маусом... На фотографию семилетних девчушек в костюмах Снегурочки. Как же они раньше-то не сообразили - обняться и поплакать вот так.
- Слушай меня, Вера. Я один раз, может, правду скажу, а повторять не стану... Если уж по-честному, по большому счету, заслужила ты все это - ну, что бывает только в мыльных операх и хэппи-энд называется... А зря все же, что в классике, да и в жизни, непременно все умирают... - Добавила Инга тихо, слушая, как поздно, непоправимо поздно, рыдает над умирающей Травиаттой её возлюбленный. Что за удивительный дар был у этого синеглазого кобеля!
27
Аня узнала эту комнату - она проходила здесь, когда искала выход из особняка. Мигает глазок отопительного прибора, в маленькие окна под потолком едва проникает со двора свет фонаря. И ничего не видно... Несколько толстых спортивных матов в углу.
Ощупав рукой холодный дерматин, Аня села - сильно ныла щиколотка, в голове туман - спасительный туман. Лучше не рваться к ясности. Она пошарила в темноте руками, пытаясь найти какую-нибудь рогожу, чтобы укутать плечи. Почувствовала ткань, потянула...
- Осторожней! Только уснул... - В сторону метнулось чье-то лежащее на мате тело. - Боюсь щекотки!
- Простите, я не заметила.
- Анна?! - Он поймал её руку. - Вот это да!
- Тони! Ты жив?
- Чудом. Кровищи знаешь сколько было? Этот гад меня по ребру шваркнул... Но все о'кей - доктор высокопрофессионально царапину обработал и заклеил.
- А у меня распухла щиколотка. Подвернула ногу, когда с твоего окна к старику спрыгнула.
- Покажи, я знаток.
- Здесь такая темень... - Аня со стоном вытянула ногу.
- Они отключили в подвале электричество, чтобы пленники не сориентировались и не взорвали дом. Но я прекрасно вижу в темноте. Руками. - Пальцы Тони пробежали по её ноге, ощупывая лодыжку. - Это что? - Он потянул подол её атласного платья.
- Рви.
Ткань затрещала. Руки Тони действовали быстро и умело - он бинтовал как заправский медик.
- Так лучше. Какие ещё жалобы, мисс?
- Здесь не жарко.
- А теперь? - Набросив на плечи девушки куртку, парень прижал её к себе. Аня отстранилась.
- Что-то ещё болит?
- Голова, сердце... Я ничего не понимаю. И так сильно ноет в груди...
- Я тоже никак не допру. Ведь это твой дом? Тот самый?
- Да - вилла "Двойник". Похожа на московский дом.
- Кто же запер тебя в подвале? В городе появились коммунисты и срочно национализировали частную собственность?
- Меня запер мой муж... Не знаю... Очень похож на него, но не такой... Совсем не такой.
- Ты не уверена? Может, это действительно двойник?
- Нет... Михаила нельзя подменить - его голос, глаза, руки... Нет. Это был он. Но вроде заколдованный.
- Мистер Джеккил и мистер Хайд? Добренький и злой в "одном флаконе"?
- Да! Само исчадие ада. Это гипноз. Или телекинез? Совершенно очевидно - им кто-то манипулирует.
- Брось... Что он тебе говорил?
- Клялся в любви, но вдруг завелся, рассвирепел и стал требовать медальон. Он решил, что мы с тобой в заговоре и прячем эту штуковину... Грозил, - если не отдадим, меня будут пытать...
- Ну, это ещё мы посмотрим... Я подниму на воздух "Двойника". Ты видишь перед собой, вернее, чувствуешь рядом с собой техника высокой квалификации. Отопительные, газовые системы - моя страсть. Здесь все начинено трубами. Сейчас я найду вентили, немного их сдвину и... - Встав на маты, Тони ощупывал проводку.
- Постой! Тебе не терпится взорваться?
- Надо все предусмотреть заранее. - Тони обшаривал стены. Затем заскрипел в темноте, взобравшись на ящики, и сообщил: - Порядок! Тони Фокс видит на два хода вперед.