Она проснулась бодрой и до вечера улыбалась. В просветленной задумчивости поглощала доставляемые Бертой блюда, послушно глотала капли доктора Этьена Джанкомо. Во сне видела сад и дом, рыжего пса и чьих-то галдящих детей. Но все это было томительно и приятно, как знакомая мелодия, звучащая в синих сумерках.
Утром у её постели вновь сидел доктор. На нем была нежно-голубая рубашка и цветной, изысканно-узорчатый галстук.
- Выглядите совсем неплохо, дорогая моя. Даже желтизна вокруг глаза вас не очень портит, - ласково присмотрелся он.
- Пустяки. Похоже на географическую карту южного острова.
- Или на мой галстук! - засмеялся доктор. - Голова болит?
- Нет... Но были галлюцинации...
- Кошмары?
- Скорее, наоборот. Я привыкну. Мне слышался голос дорогого, но умершего человека. Ведь это даже приятно? Правда, я, кажется, потеряла сознание. Или задремала.
- Этот голос звучал с небес? - Серьезно осведомился Джанкомо.
- По телефону! Без всякой мистики, уверяю вас... Я не испугалась. Скорее, была ошеломлена... Возможно, это был сон? Ах, сказочный сон...
- Нет, это не сон. Это галлюцинации. Современная медицина научилась дрессировать угрожающие фантомы сознания. Пейте капельки, и вам покажутся приятными даже видения из преисподней, - добродушно улыбнулся доктор и добавил, - шутка. Вообще-то я пришел вас порадовать... Обстоятельства вашего пребывания здесь, сами знаете, запутанные... Вашему другу приходится решать множество непростых задач. Но все постепенно утрясается... Бракосочетание состоится в субботу. Очень скромное, что вполне естественно при таких обстоятельствах.
- Через два дня!? Но ведь... Я же должна с ним увидеться до этого?
- С женихом? - Доктор пожал плечами. - Излишние хлопоты. Все будет оформлено, как следует.
- Послушайте, я прилетела из Москвы к своему другу три дня назад, и ещё ни разу с ним не встречалась. Это странно! - разгорячилась Аня, убедившись, что доктор все ещё принимает её за Алину. Но где же в конце концов этот чертов Жанни?
- Мой патрон прибыл в Ламюр лишь сегодня утром. И передал вам письмо. - Доктор положил на тумбочку запечатанный конверт. - Согласитесь, по телефону не выразишь всех теплых чувств... Мужчины, мадемуазель, чрезвычайно застенчивы и бывают неловки в изящных проявлениях...
Аня взяла конверт. Ни адреса, ни имени на нем не было.
- Позвольте откланяться. Не забывайте о лечении. До завтра. - Улыбка Джанкомо исчезла за дверью.
Аня достала листок. Вытянутые в линию строки с широкими, щедрыми интервалами между слов. Михаил любил масштабы, простор и не терпел никаких ограничительных рамок. Даже плотный лист благородно-серебристой бумаги торопился заполнить словами, как спешил застраивать заброшенные пустыри...
"... Дорогая, тебе понравился наш дом? Я очень старался угодить. надеюсь, мне всегда удавалось это. Вилла называется "Двойник". Я здорово придумал? Теперь тебе не больно? Теперь ты поняла, как я люблю тебя? Умоляю, не поддавайся отчаянию. Все уладится. Обстоятельства непростые, но я с ними справлюсь. Ради нас, ради того, о чем мы мечтали..."
Аня пробежала письмо до конца и принялась читать вновь, роняя на листок тяжелые слезы. Откуда явилось это послание? Из тайников больного воображения, с того света, в котором обретают покой души? Неважно, - она слышала его голос, звучащий за редкими, летящими строчками. И она вновь любила!
"... Милая, у нас все будет отлично. Ни в чем не сомневайся, ничего не бойся. Я все время рядом. Я не оставлю тебя. Теперь мы, наконец, неразлучны.
Твой М."
Губы Ани прильнули к письму.
- Не волнуйся, любимый... Твоя девочка не разрушит иллюзию, не порвет эту тоненькую связь. А если ты позволишь, она сделает шаг навстречу. Подскажи, как, - шептала она. - Где ты, Мишенька?
Она снова оглядела комнату и окончательно прозрела: письмо не лжет, это её дом! Картины, вазы, даже флаконы на туалетном столике - все так же, как было, как будет теперь всегда!
Пораженная неясной догадкой, Аня выбежала в коридор, поднялась по лестнице - да, так! Все именно так. Вот круглый кабинет с камином и вишневым ковром, вот зимний сад под стеклянным куполом, а вот, - она толкнула дверь, - Белая комната!
Снежный атлас с выпуклыми виньетками на стенах, версальская мебель, высокое окно. В центре - овальный стол и белая коробка с лентами... Конечно, конечно же, - флердоранж! Подвенечное платье! То самое... почти, почти. Даже ещё лучше - струящееся, прохладное, как альпийский родник... И цветы! В вазе - высокой и искристой, - белые гладиолусы, которые дарил невесте в Москве Михаил. В букете карточка: "До встречи, любимая. Второе апреля - наш праздник". Второе апреля? Да это же суббота - день свадьбы, о которой говорил доктор! - сообразила Аня и прижала ладонь к замершему сердцу.
Теперь она знала точно, что сошла с ума. Но ни на что на свете не променяла бы свое безумие. Она станет хитрой, она постарается скрывать от доктора галлюцинации, чтобы сохранить их себе. В субботу на том или на этом свете они встретятся с Михаилом, чтобы никогда уже не расставаться с ним. Если таков дар безумия - избавляться от него она не намерена. А если встреча с любимым означает смерть, - да здравствует смерть!
3
Дни пролетали незаметно - теперь с Аней были мечты. Надев светлый костюм, она гуляла по саду, улыбалась цветам, шепча: "Это наши цветы". Она с наслаждением исследовала дом, узнавая в нем каждую мелочь, сделанную или попавшую сюда ради нее... "Двойник" - отражение прошлого в таинственном зазеркалье.
- Рад видеть вас в полном здравии. - Доктор, явившийся в пятницу позже обычного, внимательно осмотрел пациентку. - Совсем другое лицо, - как у рафаэлевской мадонны - прямо светится тайной радостью. И весенний туалет чрезвычайно идет вам!
- Естественно, ведь я - невеста, и живу в доме друзей, - осторожно объяснила Аня.
Доктор рассмеялся:
- Излишняя скромность, дорогая моя. Вы - хозяйка. Фактически - все здесь принадлежит вам. Юридические формальности будут улажены очень скоро... А уж завтрашний день - забавная игра, и не больше. Ваш жених джентльмен. Ему можно доверять... Он - ирландский барон, имеет родовой герб и земли. Не пугайтесь журналистов, которые могут появиться на церемонии. Улыбайтесь и молчите - вы же не знаете французского. Кстати, ознакомьтесь вот с этим. - Доктор протянул сложенную вчетверо газету. На Аню смотрело фото смеющейся молодой женщины. Надпись гласила: "Барон Ноэль Эккерман Роузи нашел невесту в России". Снимок был достаточно четким, и Аня готова была поклясться, что уже видела это фото - Алина фотографировалась на террасе Ильинского.
- Где же портрет жениха? - Развернула газету Аня.
- Совершенно ни к чему! - Доктор смущенно фыркнул. - Ему совершенно противопоказана лишняя известность. Это понятно.
Аня кивнула. Пресса отражает лишь то, что угодно заказчику. Историю создают герои, а её версию для общественности - тот, кто сильнее, то есть тот, кто нанимает этих героев.
- Человек такого масштаба, как ваш покровитель, мадмуазель, сумеет "отредактировать" творческие изыски любого папарацци - на страницах светской хроники появится именно то, что ему будет необходимо.
- Выходит, своего жениха я увижу лишь завтра?
- Понимаю женское любопытство. Могу заверить - он вовсе недурен. На мой взгляд, правда, несколько молод.
Аня лишь шире распахивала глаза, но старалась молчать, не проявляя удивления. Безумие - странная вещь. Это как сон - в нем сплетаются самые неожиданные сюжеты. Стоит пренебречь бредом, чтобы выудить золотые слитки счастья.
- Понимаю, вы волнуетесь. В одиннадцать часов примите двойную дозу капель, вот эту капсулу, и к восьми утра будете выглядеть, как майская роза.
- В восемь?
- Да, в 8.30 явятся парикмахер и визажист. Туалет, насколько мне известно, одобрен вами.
- Платье выглядит чудесно. - Она сияющими глазами посмотрела на доктора, - конечно же симпатичный толстяк - добрый волшебник, руководящий всей чудесной игрой. - Я так благодарна вам, мсье Джанкомо.
- Этьен. - Дочь утверждает, что я далеко не старикашка.
- Вы очаровательны, Этьен.
- Вот и отлично. Думаю, когда-нибудь я буду врачевать ваших деток. Ведь вы доверите мне малыша?
- Только вам... Только вам, доктор, с мольбой посмотрела на него Аня. - Но вы не исчезните?