— Мне лучше, — просипел Фокс. — Пожалуй, я лучше сяду.
Аллейн с большим трудом помог ему приподняться и прислониться спиной к кровати.
Во дворе раздался скрежет подъехавшей машины, голоса и потом — перестук шагов по лестнице. Вошел Эйб Помрой.
— Приехал доктор. И Ник Харпер с полицией. Да еще полковник Браммингтон ревет там в телефонную трубку, словно недорезанная белуга! — угрюмо доложил Эйб.
— О господи! — выдохнул Аллейн. — Расскажите полковнику, что случилось, извинитесь за меня… Может быть, он захочет приехать сюда сам? А где же доктор?
— Я здесь! — откликнулся доктор Шоу от дверей комнаты.
Он сразу же нагнулся к Фоксу.
— Мне уже лучше, док, — прошелестел Фокс еле слышно. — Слава богу, меня вырвало…
Доктор проверил его пульс, осмотрел зрачки и кивнул:
— Ничего, вы справитесь. Но надо будет с вами поработать… Пойдемте-ка в ванную. А вам, Аллейн, лучше бы пока сохранить для анализа то, что в этом тазике…
Вошел Харпер.
— Я оставил Оутса и еще одного нашего там, внизу, — сказал он. — Что стряслось?
— Просто Фокс решил выпить стаканчик шерри, — объяснил Аллейн. — Вон его стакан. Нам надо задержать всех, кто есть в баре. И вас также, мистер Помрой. Идите вниз и оставайтесь со всеми.
Эйб смачно выругался и заковылял по лестнице.
— А вы, Ник, прикажите Оутсу глаз не спускать с нашего подозреваемого. Эйб покажет вам графинчик с шерри, он в буфете. Принесите его сюда. Вот вам ключ от буфета. Вот перчатки. Обязательно натяните их. Потом надо бы обыскать всех. Мы вряд ли что-нибудь найдем, но для очистки совести — надо. Ну, всех, кроме мисс Даррах. Ее оставим на потом.
Харпер вышел.
— А вы успели выпить шерри, Аллейн? — спросил доктор.
— Я — нет.
— Вы уверены?
— Естественно. А что?
— На вас тоже лица нет.
— Ничего, со мной все в порядке.
— Просто Аллейн спасал мне жизнь и слегка измотался, упражняясь с моей грудиной, — выдавил Фокс с кривой усмешкой.
— Пойдемте в ванную, — сказал доктор, доставая из своей сумки клистирную трубку, и вывел Фокса.
Аллейн, оставшись один, вытащил из кармана конверт и прикрыл им стаканчик, из которого пил Фокс, затем придавил конверт сверху блюдцем. Из саквояжа Аллейн достал пустую бутылочку и воронку. Понюхав содержимое собственного стакана, он покачал головой, потом осторожно перелил шерри в бутылочку и закупорил ее. Аллейн был раздосадован на самого себя, потому что никак не мог унять противную дрожь в руках. Он скривился и сделал приличный глоток из фляжки с бренди.
Вернулся Харпер:
— Оутс вместе с товарищем обыскивают их… Никто вроде не возражает.
— Чего им возражать? Присядьте-ка, Ник, и послушайте.
Харпер убрал тазик подальше и сел.
— Итак, вчера вечером, — начал Аллейн, — Эйб Помрой откупорил для нас бутылочку отличного шерри. Мы с Фоксом выпили по стакану. Сегодня в четверть первого Эйб перелил шерри в графинчик, после чего мы втроем снова выпили по стаканчику. В этот момент в баре был Джордж Нарк. Позже появились мисс Даррах, Легг, Периш, Кьюбитт и Билл Помрой. Мы как раз обсуждали этот шерри. Все знали, что графинчик Помрой выделил в наше исключительное пользование. Минут через сорок Эйб налил из графинчика два стакана и принес их наверх. Фокс выпил первым. Не прошло и нескольких секунд, как ему стало очень скверно. Симптомы в точности напоминали отравление цианидом… Притом я готов поклясться, что старый Эйб ничего не клал в стаканы — даже лед забыл положить… Вот стакан Фокса. Я прикрыл его, но лучше было бы сразу перелить содержимое в крепко закупоренный пузырек. Вас не затруднит сделать это, Ник? У меня что-то рука нетверда… Бутылочку вы найдете у меня в саквояже, а вон на столе — воронка. Только сперва промойте ее, я уже ею пользовался…
Харпер проделал все, как было сказано, и спросил:
— На кой черт ему понадобилось делать это? Предположим, вы оба погибли бы, ну и что? Что им двигало? Паника или ненависть?
— Ни то, ни другое, я думаю. Наверное, это просто его последняя попытка представить дело как несчастный случай. Его сумасшедшая идея заключается в том, что яд мог попасть внутрь графинчика тем же мистическим путем, как и на кончик дротика. Дело в том, что графинчик достали из того же злополучного буфета, это многие видели. Но никто, кроме Эйба и Нарка, не видел, что миссис Ивз раз двадцать промыла графин горячей водой. То есть мы как бы должны были решить, что графин оказался отравленным только потому, что стоял в буфете, где раньше была банка с ядом.
Харпер вполголоса выругался.
— Все верно, дружище, — кивнул Аллейн. — Конечно, это глупо и гадко. Но если бы мы с Фоксом откинули коньки, вам потребовалось бы совершить невероятный подвиг, чтобы доказать, что это убийство. Ну ладно, пока что из данного случая следует два вывода. Во-первых, убийца оставил немного цианида при себе. А во-вторых, он должен был присутствовать в отдельном зале, когда Эйб переливал шерри в графин сегодня днем. Сейчас нам надо поискать по комнатам. Вряд ли найдем что-нибудь, но поискать все же надо. Погодите минутку, я только взгляну, как там дела у Фокса…
Бледный и дрожащий, как говяжий студень, Фокс сидел на краю ванны. Доктор Шоу уже мыл руки.
— Теперь за него можно не бояться, — бросил доктор через плечо. — Самое лучшее сейчас — это лечь в постель и постараться не нервничать.
— Ни за что не смогу! — прохрипел Фокс. — Извините, доктор, но я просто не могу не нервничать, снова оказавшись на этом свете, когда я уже готовился попасть в иной…
Аллейн крепко взял друга за локоть.
— Делай как тебе говорят! — жутким шепотом просвистел он на ухо Фоксу и с немалым трудом запихнул его в постель.
Потом Аллейн с Харпером отправились обыскивать комнаты.
Первое, что сказал Харпер, это то, что все комнаты выглядят точно так же, как он застал их в первый раз, после смерти Уочмена. В комнате Кьюбитта им в нос ударил обычный запах студии художника, запах масляной краски и сырых еще полотен. Аллейн понюхал тюбики с краской и покачал головой.
— Исследовать эту гадость нам совершенно незачем, — заметил он. — Кто стал бы наливать масляную краску в шерри?
— А что скажете насчет синильной кислоты? Она, насколько я в курсе, пахнет так, что только держись. Посильнее краски.
— Ну да. Запах горького миндаля. А помните, как травили синильной кислотой Распутина?
— Э… Как бы вам сказать… Я ведь не расследовал дело этого мистера… — смешался Харпер.
— Это было давно и в России. Князь Юсупов налил ему цианида в вино. И Распутин выпил несколько стаканов этого вина, причем оставался свеженьким как огурчик. Потом его, правда, пришлось застрелить, но это уже другая история.
— Но…
— Теоретически сахар, содержавшийся в вине, нейтрализовал действие цианида. Может быть, именно поэтому спасся от смерти и Фокс. Хорошо бы найти приличного эксперта по данному вопросу, а то в этом доме, похоже, травят цианидом каждого второго по списку…
— А что же мы ищем?
— То, не знаю что, в чем он держал яд, добавленный в шерри. Конечно, он мог уже как-нибудь избавиться от яда. Как знать…
В ванной на полочке над умывальником они обнаружили вторую аптечку Эйба Помроя. Аллейн спросил Харпера, был ли в этой аптечке пузырек йода, когда Харпер осматривал все здесь после убийства Уочмена. Харпер отвечал отрицательно. Тогда они разделились и стали искать по комнатам самостоятельно. Аллейн зашел в комнаты Легга и Периша, Харпер — во все прочие.
В комнате Периша Аллейн обнаружил небольшой пузырек, который, однако, ничем не пах. В комнате Легга на тумбочке стоял флакон, наполовину заполненный розовой жидкостью, с помощью которой Легг лечил свои уши. Аллейн взял этот пузырек и поискал еще по ящикам и полкам.
За окном раздался бой часов на Оттеркомбской часовне. Пробило десять. И тут же снизу, из отдельного бара, послышался гомон голосов и звуки какой-то возни…
— Кто-то решил подраться, — меланхолично отметил Харпер.
Внизу чей-то истерический фальцет стал визжать страшные проклятия. Харпер метнулся вниз по лестнице, за ним поспешил и Аллейн. Внизу они застали Легга, которого сдерживали с двух сторон Оутс и второй полисмен.
— В чем дело? — осведомился Харпер.
— Безобразно ведет себя, сэр! — пожаловался Оутс, пытаясь свободной рукой остановить кровь, текущую из носу… — Оскорбление и нападение на полицию при исполнении!
— Мне плевать, как вы это называете! — завизжал Легг. — Я больше не могу терпеть этого издевательства!..
— Помолчали бы, глупый вы человек, — попробовал урезонить его Оутс. — Он попытался бежать отсюда, сэр, вот в чем все дело… Заорал, завизжал, как безумный павиан, бросился к двери, выбил ее и кинулся бы наутек, если бы мы его не схватили. Но, видите, Тэйтсу он все-таки тоже успел расквасить нос…
— Я просто загнан… Загнан в угол, — драматически прошептал Легг. — Меня довели до сумасшествия, до животного ужаса… Я понимаю, ах, как я хорошо понимаю эти тюремные штучки!.. Отпустите меня! Дайте мне вдохнуть воздух свободы!
Он попытался лягнуть Оутса. Тот коротко выругался и заломил Леггу руку за спину. Легг взвыл и перестал лягаться.
— Нет, похоже, вас следует запереть, — покачал головой Харпер. — Будете вести себя прилично или надеть на вас наручники?
— Я буду сопротивляться до того самого момента, как вы меня убьете! — патетически воскликнул Легг.
— О господи, уведите подальше этого вождя, — простонал Харпер. — Проведите его в комнату наверху, вы двое…
Оутс и Тэйтс уволокли отчаянно сопротивляющегося Легга.
— Бедняжка, он совершенно не понимает, что с ним происходит, — негромко заметила мисс Даррах.
Кьюбитт прокашлялся и сказал:
— Подумайте, разве это не кажется вам ужасным? Если он невиновен, то почему вы с ним так…
— Невиновен? — вскинулся Периш. — Нет уж, мой милый, для невинного человека его поведение слишком странно! Подозрительно странно!
На сцене появился Билл Помрой.
— Почему Боба арестовали? — спросил он грозно.
— Оскорбление действием и создание помех полиции при исполнении служебного долга, — отвечал Харпер.
— Господи боже мой, но ведь вы сами довели его до этого! Нет, в этой стране не будет справедливости, прежде чем мы не выкинем на свалку истории это капиталистическое правительство! Неужели вам не хватает ума понять то состояние, в которое вы его загнали? Я готов поручиться за него! Отпустите его! Перестаньте мучить!
— Ладно вам, Билл, — отмахнулся Харпер, отворачиваясь.
— Ладно вам! Как вы легко хотите отделаться! Вам-то на все наплевать, кроме собственной карьеры, а ведь это мой товарищ! И товарищ идейный к тому же!
— Тогда я советую вам подумать, прежде чем что-нибудь говорить, — хладнокровно заметил Аллейн. — Или, может быть, вы полагаете, что Харпер должен выстроить своих полицейских в шеренгу, чтобы Леггу было удобнее разбивать им носы? В чем дело? Если уж у мистера Легга такое драчливое настроение, не лучше ли ему побыть маленько в каталажке? Так он, по крайней мере, никого случайно не укокошит… Нащупайте в своей голове мозги и постарайтесь их размять. — Аллейн повернулся к Харперу: — Побудьте здесь пару минут. Я только поднимусь, погляжу на Фокса и сразу же вернусь.
На лестничной площадке Аллейн столкнулся с Оутсом.
— Мой товарищ запер Легга в его комнате, — доложил констебль.
— Хорошо. А вы, прежде чем взяться за исполнение служебного долга, попробуйте окунуть свой нос в холодную воду и подержать его там подольше… Потом спуститесь и смените Харпера.
Оутс отправился в ванную комнату. А Аллейн тихонько прошел к спальне Фокса и приоткрыл дверь. Фокс храпел глубоко и бодро. Аллейн осторожно закрыл дверь и вернулся в бар.
Снова Аллейн увидел всю компанию курортников, собравшуюся в отдельном баре «Перышек». Детектив пробыл в Оттеркомбе чуть больше суток, но ему казалось, будто он провел в гостинице пару недель… Все подозреваемые в убийстве успели стать для следователя чуть ли не родными. Он уже насобачился с налету узнавать манеры, голос и особенности движений каждого из них. С первого взгляда он улавливал выражение лиц и их настроение. И теперь, еще до встречи с ними, Аллейн воочию представлял себе, как отстраненно посмотрит вбок Кьюбитт, как выдвинет челюсть Периш, как мисс Даррах поглядит на него с напускной невозмутимостью, как глупо покраснеет Билл Помрой, а его отец вытаращит глаза. Манера Нарка склонять голову набок, в важном осознании собственной значимости, тоже врезалась в память так, словно Аллейн познакомился с Джорджем Нарком несколько лет назад, а не позавчера… Но сейчас Аллейну они все надоели до чертиков; ему было тошно от одной мысли о следующем допросе всех этих людей. А ведь Фокса могли убить! Делать нечего, надо опрашивать этих набивших оскомину свидетелей…
— Итак, — сухо сказал Аллейн, обводя глазами компанию, — все вы, вероятно, знаете, что произошло. Между половиной первого и половиной восьмого сегодня кто-то влил яд в графин с шерри, который был предназначен для нас с мистером Фоксом… Вы должны понимать, что мы потребуем полного отчета о всех ваших действиях и передвижениях в этом промежутке времени. Мы с мистером Харпером будем принимать ваши показания там, в приемной. Прошу проходить по очереди. Имейте в виду, что все ваши разговоры между собой будут услышаны констеблем Оутсом, который будет сиднем сидеть с вами, в этой комнате… Ну-с, первым я попрошу к нам мистера Кьюбитта…
Но по ходу допроса Аллейну стало ясно, что дело ему предстоит безумно тягомотное. Снова ни у кого из присутствующих не было абсолютного алиби, то есть в принципе каждый в то или иное время имел физическую возможность капнуть яд в шерри. Конечно, Эйб запер графин в шкафчик, но всем без исключения было прекрасно известно, где он хранит связку ключей.
Кьюбитт сказал, что работал над картиной с двух часов дня до шести, а в шесть вернулся к ужину. Когда Аллейн вошел в бар выпить шерри, Кьюбитт был там, но сразу же вышел, торопясь на встречу с мисс Дессимой Мур на скалах. Другие повторяли свои истории, очень похожие друг на друга, кроме старика Эйба, который простодушно заявил, что все это время просидел в баре, безуспешно пытаясь вчитаться в рекомендованную сыном «левую» газету. Но все в один голос отрицали, что хоть на минуту оставались в одиночестве в помещении бара. В довершение всего сверху привели Легга, который брыкался, как молодой мустанг, и выкрикивал протесты. Его было безумно жаль, и Аллейн, чувствуя подступающую к горлу тошноту, наконец сказал:
— Согласитесь, мистер Легг, мы ведем наше расследование со вчерашнего дня и опросили уже множество людей, но никто еще не возражал против него, во всяком случае, в такой возмутительной форме, как вы. Почему бы это?
Легг молча глядел на Аллейна, бесстрастно, словно слепой. Но его руки работали безостановочно — он то сплетал пальцы, то расплетал, то давал рукам разбежаться по столу, то сцеплял их в крепком пожатии. Потом что-то неразборчиво пробормотал.
— Что вы сказали? — переспросил Аллейн.
— Неважно. Что бы я ни сказал, вы используете это против меня.
Аллейн молча глядел на него.
— Видите ли, — заговорил он наконец, — я должен вас предупредить, что дротик с отпечатками ваших пальцев был послан в Бюро Экспертиз, и сегодня утром мы получили ответ от них… По телефону, разумеется…
Руки Легга двигались, казалось, без всякого на то его желания.
— Итак, их опознали, — продолжал Аллейн, — как принадлежащие Монтегю Тринглу. Монтегю Трингл был осужден на шесть лет за мошенничество, потом срок ему скостили до четырех лет, и он вышел из тюрьмы двадцать шесть месяцев назад… — Аллейн помолчал. Лицо Легга приобрело цвет сухого асфальта. — Вы же понимали, что мы все равно это выясним. Почему же вы не сказали мне об этом сами прошлым вечером?
— Почему? Ах, почему?! — воскликнул Легг. — Вы сами прекрасно знаете почему! Ах, как мило и умно со стороны полиции! Нет, что вы, я ведь хотел доставить вам удовольствие задавать мне вопросы, вопросы, вопросы, и так без конца! Затравить меня, — кричал безумец, — вам ведь это доставляет удовольствие? И кроме того, легко решает ваши собственные проблемы! Еще расскажите всем о моем прошлом — получите дополнительное удовольствие! И у вас еще хватает нахальства мило спрашивать меня, почему это я молчал и не рассказал вам сразу, как пай-мальчик, о своей беде… Бог ты мой!
— Ладно, оставим эту тему. А как вы провели сегодняшний день? — сухим тоном спросил Аллейн.
— Ага, вы снова за свое! — взвыл Легг, чуть не плача. — Вот оно! Все это мерзость, мерзость!
— Ну да, небольшое недоразумение, — заметил Аллейн саркастически.
— Недоразумение! — в жалкой ярости крикнул Легг. — Не надо, не надо так со мной говорить, сэр! Неужели вы не знаете, кто я такой? Знаете ли вы, что до моего несчастья я был крупнейшим финансовым специалистом Англии? Скажу вам прямо, что на свете есть только три человека, которые вполне понимают, что за события произошли при кризисе двадцать девятого года, и среди этих трех — ваш покорный слуга! И если бы я не поверил некоторым титулованным олухам царя небесного, то был бы сейчас в состоянии попросту послать вас, милейший, заниматься своими прямыми обязанностями, а не охотиться за выдающимися подданными Ее Величества! Или я просто бы уволил вас со службы, да еще и присвистнул бы вдогонку: «легавый — жопой слюнявый!»
Ненависть и сила этих слов Легга заставили несчастного Аллейна отшатнуться. Он вспомнил невесть откуда всплывшую в памяти песенку:
Аллейна передернуло. Он постарался собраться и потребовал у Легга показаний. Легг уже сник и покорно рассказал, что весь день провел за упаковкой своих бумаг, обуви и одежды в чемоданы, а чемоданы потом прилаживал в свою маленькую машину. Кроме того, он написал несколько писем. Письма, впрочем, Аллейн уже видел и пришел к выводу, что они совершенно безобидны.
Вошел Оутс, из ноздрей которого все еще торчала вата.
— Заберите его в участок, Оутс, — приказал Аллейн. — Мистер Легг арестован за оскорбление действием.
Легг взвыл:
— Я требую отпустить меня под залог!
— Об этом может позаботиться мисс Даррах.
— Но я не убивал его! Я знаю, к чему вы клоните! Но я не убивал его! Я могу поклясться!..
— Вы арестованы вовсе не за это, а за оскорбление действием полицейского, — еще раз устало объяснил Аллейн.
Он был почти счастлив, когда орущего и дергающегося Легга наконец вывели под белы рученьки. На прощанье Харпер сказал Аллейну:
— Вас просил к телефону полковник Браммингтон, когда вы метались вокруг своего Фокса… Он, возможно, и хотел бы приехать, но… У него снова сломалась машина! Черт побери, человек его положения, его зарплаты и вообще, почему бы ему… — Харпер осекся. — Ну ладно. Короче говоря, он попросил меня заехать за ним и привезти его сюда. Что из этого выйдет — хрен его знает… Вообще, наш полковник трепется обычно о чем угодно, только не о деле…
— Я пойду взгляну еще раз на Фокса, — пробормотал Аллейн. — Если он в порядке, я поеду с вами в Иллингтон. Я хотел бы попросить доктора еще раз осмотреть Фокса…
Аллейн развернулся на каблуках и нос к носу столкнулся с Фоксом, который стоял в дверях, полностью одетый, с тросточкой через локоть и в котелке…