Колльберг пожал плечами.
– Не представляю себе, – сказал он. – Выполнял ежедневные обязанности.
– В последнее время у нас было мало дела, – молвил Мартин Бек. Поэтому Стенстрём достаточно часто был свободен. А до этого он много работал сверхурочно, так что мог себе позволить погулять.
Хаммар с минуту задумчиво стучал пальцами по столу. Наконец он спросил:
– Кто связывался с его невестой?
– Меландер, – ответил Колльберг.
– Думаю, что вам необходимо как можно быстрее поговорить с нею обстоятельнее, – сказал Хаммар. – По крайней мере, она может знать, куда он ехал.
Он умолк на мгновение и добавил:
– Если, конечно… Он вновь умолк.
– Что? – спросил Мартин Бек.
– Если у него ничего нет с той медсестрой в автобусе. Ты это хотел сказать? – спросил Колльберг.
Хаммар ничего не сказал.
– Либо у него было какое-то поручение, либо что-нибудь подобное, сказал Колльберг.
Хаммар кивнул.
– Вот и выясняйте.
На третьем этаже Кристианссона и Кванта встретил Колльберг. Он хмуро кивнул им, потом открыл одну дверь и сказал:
– Гюнвальд, пришли те два типа из Сольны.
– Пусть зайдут, – послышался голос из комнаты.
Они зашли и сели. Гюнвальд Ларссон критически оглядел их. Оба полицейских чувствовали, что их ожидает неприятный разговор.
Гюнвальд Ларссон минуту помолчал. Потом спросил:
– Давно вы работаете в полиции?
– Восемь лет, – ответил Квант.
– Вы умеете читать?
– Конечно, – ответил Кристианссон.
– Тогда читайте. – Гюнвальд Ларссон подвинул бумажку по столу. – Вы понимаете, что там написано? Или вам пояснить?
Кристианссон покачал головой.
– Я все же поясню, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Это предварительный рапорт обследования места преступления. Из него следует, что две личности, которые носят сорок шестой размер обуви, оставили там после себя сотни отпечатков ног по всему автобусу, и наверху и внизу. Кто, по-вашему, те две личности?
Ответа не последовало.
– Чтоб вам было понятнее, добавлю: несколько минут назад я разговаривал с экспертом лаборатории, и он сказал, что на месте преступления словно целый день резвилось стадо гиппопотамов.
У Кванта лопнуло терпение, и он злым взглядом уставился на Ларссона.
– Вот только гиппопотамы не носят оружия, – мягко продолжал дальше Гюнвальд Ларссон. А между тем в автобусе кто-то стрелял из вальтера калибра семь и шестьдесят пять сотых миллиметра, а если говорить точнее, стрелял с передней лестницы вверх. Кто, по-вашему, там стрелял?
– Мы, – сказал Кристианссон. – Вернее, я.
– Неужели? А зачем?
– То был предостерегающий выстрел, – ответил Квант.
– Для кого?
– Мы думали, что убийца может прятаться в автобусе на втором этаже, сказал Кристианссон.
– Но там же никого не было! Вы добились только одного: напрочь стерли все следы в этом проклятом автобусе! Не говорю о следах на улице! И чего было еще толочься возле трупов?
Чтоб посмотреть, нет ли там живых, – пояснил Кристианссон.
Открылась дверь, и вошел Мартин Бек. Кристианссон сразу поднялся, а за ним и Квант.
Мартин Бек кивнул им и вопросительно посмотрел на Гюнвальда Ларссона.
– Это ты так кричишь? Ругань теперь не поможет.
– Поможет, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Это конструктивная ругань.
– Конструктивная?
– Конечно, потому что эти два олуха… Эти двое коллег – наши единственные свидетели. Вы слышите? Когда вы прибыли на место преступления?
– В одиннадцать часов тринадцать минут, – сказал Квант.
– А я сидел именно здесь, где сижу сейчас, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Мне позвонили в восемнадцать минут двенадцатого. Даже если учтем, что вы возились с радио полминуты и что радиостанция, пока связалась со мною, затратила пятнадцать секунд, все равно остается больше четырех минут. Что вы делали все это время?
– Да… – начал Квант.
– Конечно, вы носились вокруг как зачумленные крысы!
– Не вижу в твоих словах ничего конструктивного, – начал Мартин Бек, но Гюнвальд Ларссон перебил его: