- В принципе ты нарушаешь социалистическую законность, - устало констатировал подполковник, - а методы твои, мягко говоря, слегка отдают анархизмом.
- С врагом у меня метод один: давить, чтобы врага не стало.
- Здесь не враги, капитан. Здесь твои сограждане. Запутавшиеся, преступившие закон, не лучшие граждане нашей страны, каждому из которых, заметь - каждому, мы обязаны дать возможность исправить свою жизнь.
Саша помолчал, посопел гневно и сказал вежливо:
- С большим удовольствием прослушал вашу лекцию. Вмиг открылись глаза. А теперь разрешите вопросик: мы обязаны дать возможность исправить свою жизнь и тому поганому убийце, которого ищем?
- Ну, о нем разговор особый... - начал было подполковник, но Саша перебил, задыхаясь от ярости:
- Вот это правильно! У меня с ним будет особый разговор.
- Не перебивайте старших по званию. С сегодняшнего дня вы будете действовать строго по моему приказу.
- Товарищ подполковник, разрешите напомнить, что я не служу в милиции.
- Вы откомандированы в мое распоряжение, капитан.
- Шестой! Шестой! - детским голосом заверещала рация. - Вас вызывает дежурный по городу. Шестой! Прием!
Подполковник подхватил наушники и микрофон, перевел рацию на передачу, сказал отчетливо и громко:
- Шестой слушает! Прием!
Перевел на прием и долго слушал, потом сказал: "Вас понял". Снял наушники, положил микрофон и обратился к Саше:
- Только что опять совершен налет. У нас на путях.
- Что взяли?
- В том-то и дело, что глупость какую-то. Партию пишущих машинок. Что они с ними делать будут? Машинка - вещь заметная и громоздкая.
- А может, главное было совершить налет, а не брать что-то?
- Демонстрация? Неуловимый Семеныч продолжает действовать? Вполне возможная вещь. И почерк схож.
Помолчали, подумали, не глядя друг на друга. Внезапно Саша помечтал вслух:
- Как только кончится война - сразу же в институт.
- В какой? - поинтересовался подполковник.
- В педагогический.
- А у нас педагогикой заняться не желаешь?
- Так вам же мои методы не подходят.
- Нашим методам мы тебя научим, дело не особо хитрое. Нам позарез нужны люди с чистой и твердой совестью. Люди, не устающие бороться за правду.
Саша заглянул в усталое лицо подполковника и виновато спросил:
- Я сильно напортачил?
- Есть самую малость, - улыбнулся подполковник. - Ну а теперь...
- После головомойки, добавил Саша, а подполковник продолжил:
- Ну а теперь после головомойки, вернемся к нашим баранам... - и сам же прокомментировал: - Ах, как было бы хорошо, если наши клиенты были баранами! Но они не бараны... Сегодня я нарушил свои же инструкции по необходимости, Саша. Мы проверили всех по твоему списку, а ты должен знать результаты проверки.
- Кого-нибудь зацепили, товарищ подполковник?
- Семеныч твой у нас в картотеке нарисован еще с двадцатых годов.
- Неужто он?
- Вроде бы да. Но, понимаешь, ощущения у меня, что мелок он для такого наглого и страшного разворота.
- А Сергей? - глухо спросил Саша.
- Одинцов-то? Одинцов есть Одинцов. С ним полный порядок. Если можно так сказать про человека, жизнь которого висит на волоске.
- Я не имею права не сказать о нем, но мне очень не хотелось вставлять его в этот список. А теперь я рад, что он чист.
- Подожди радоваться. Его домохозяйка и сожительница Клава работает на железнодорожном телеграфе нашей дороги, капитан.
- А если просто совпадение?
- У Клавы нет родственников в Болшеве. Она сирота.
- Так кто же, кто был наверху?
- Узнаем, капитан, через неделю. Через неделю в Истру поступит информация о таком грузе, что они все вылезут на него. Запомни: ровно через семь дней - наша главная операция. Ты - со стороны.
- А раньше нельзя?
- Мышеловка должна быть без дыр. А у меня нет людей, капитан. Только через неделю обещали дать.
- Это все понятно. А что мне семь дней делать?
- Деньги еще остались? Ну и гуляй на них!
- Вот такую работу люблю! - восторженно объявил Саша, пожал подполковнику руку и, выскочив из "эмки", закричал, подражая женскому голосу: - Алик! Домой!
Итак, отсчет от второго. Долго они шли, эти майские семь дней. Они медленно тянулись потому, что от каждого из них ждали победы. И каждый день сообщал России о победах: брались города, громились дивизии и армии врага, освобождались целые державы. Но главной победы пока не было. А надо было твердо знать - там, на западе, больше не убивают русских ребят. Чтобы без страха ждать их домой. Чтобы вздохнуть облегченно. Чтобы позволить себе почувствовать многолетнюю усталость.