К девяти он был у "Астории". Он постоял на малолюдной улице Горького, послушал, как глухо резвился за слепыми завешанными окнами оркестр, и свернул в переулок к ресторанному входу.
После сумрака темных улиц по глазам ударил щедрый ресторанный свет. Саша зажмурился и услышал официанта:
- Желаете столик?
- Меня ждут, - твердо ответил Саша и открыл глаза. Его действительно ждали: от столика, стоявшего у окна, на него приветливо смотрел благообразный Семеныч. Смотрел и махал детской ручкой - приглашал.
- Водку будешь пить, Сашок? - спросил Семеныч, добродушно наблюдая за тем, как устраивался в удобном кресле Саша.
- Не сейчас, - из Семенычевой бутылки Саша налил в чистый фужер минеральной воды и гулко, с видимым наслаждением выпил.
- А сейчас что делать будем? - простодушно полюбопытствовал Семеныч.
- Торговать.
- Ты что - мешок с рисом прямо в "Асторию" приволок?
- Сегодня у меня товар мелкий и очень дорогой. - Саша улыбнулся.
- Золотишко? Камушки? - заволновался Семеныч.
- Вот, - сказал Саша, из внутреннего кармана вытащил Артурову финку и с силой воткнул ее в стол. - Купи.
Финка твердо стояла. Семеныч не отводил глаз от наборной ручки, на которой отчетливо читалось - Пуха.
- Гражданин, вы испортили скатерть и портите стол, - строго осудил Сашу подошедший официант. - Вам придется возместить ущерб.
- Семеныч возместит. Возместишь, Семеныч? - Саша смотрел Семенычу в глаза не отрываясь.
- Иди, Гриша. Мы с тобой потом разберемся, - вяло приказал Семеныч, и официант независимо удалился.
- Ну как, покупаешь? - громко, как у глухого, спросил Саша.
- Сколько?
- Пятнадцать тысяч. Сейчас же.
- Я с собой таких денег не ношу.
- Здесь соберешься.
Саша выдернул из стола нож и бережно возвратил его во внутренний карман. Семеныч проследил за этой операцией, подумал недолго и постучал вилкой о фужер. Официант возник как из-под земли.
- Слушаю вас, Михаил Семенович?
- Гриша, Аполлинария Макаровича позови.
- Будет сделано, - официант как сквозь землю провалился. Зато явился монументальный и суровый метрдотель.
- Аполлинарий, мне пятнадцать тысяч нужно, - просто сказал Семеныч.
- Когда? - невозмутимо осведомился вальяжный Аполлинарий.
- Сейчас.
- Двадцать минут имеете? - Аполлинарий обращался только к Семенычу. Сашу он просто не замечал.
- Сашок, двадцать минут потерпишь? - заботливо спросил Семеныч.
- Потерплю. Только сотенными. Чтобы в карман влезли.
- Не рублями же, - презрительно кивнул Аполлинарий Макарович и направился за кулисы. Одновременно откинувшись в креслах, Саша и Семеныч молча смотрели друг на друга. Внезапно Семеныч исказился лицом и застенчиво признался:
- Живот прихватило.
- Без шуток, дядя, - предупредил Саша.
- Да какие шутки? Обделаюсь сейчас! - с неподдельной искренностью завопил Семеныч.
- Пошли, - скомандовал Саша, и они поднялись.
В туалете Семеныч ринулся к кабине. Саша придержал дверцу.
- Не запирайся.
- Бога побойся, Сашок! Прикрой хоть слегка!
- Ты меня за фрайера не держи. Если в кабинке после тебя знак какой найду, все тридцать потребую, а в наказание пером пощекочу. Не до смерти.
Саша полуприкрыл дверцу, постоял с отсутствующим видом. Через некоторое время спросил, глядя в потолок:
- Все?
- Все, - ответил Семеныч, зашумел водой и вышел, подтягивая брюки. Господи, счастье-то какое!
- Подожди здесь, - распорядился Саша, прошел в кабину и внимательно изучил стены, ящик для туалетной бумаги. Даже бачок осмотрел. Вышел, подмигнул Семенычу, предложил:
- Ручки помыть не мешало бы.
Вымыли руки, вернулись в зал и опять откинулись в креслах, изучая друг друга. Наконец подошел Аполлинарий Макарович и, по-прежнему игнорируя Сашу, почтительно положил перед Семенычем увесистый пакет.
- Прошу вас, Михаил Семенович.
- Благодарю, - Семеныч кивнул Аполлинарию Макаровичу, и тот достойно удалился. Саша - давай перо.
Саша небрежно швырнул на стол нож и притянул к себе пакет.