- Бери человек пять и на крыши вагонов, от туда бей на поражение.
- Ага.
Несколько человек заскакивают на буфера вагонов и ползут на крышу. Поезд встал. Я собираю остатки команды.
- Вы не давайте им приблизиться к вагонам, сверху нас прикроют. Быстро рассредоточились.
Люди повалились в песок.
- Огонь!
Начинается беспорядочная стрельба. Бандиты тоже рассредоточились и поливают нас из автоматов. Горячий песок жжет кожу и скрипит в зубах. Кто-то из моих "бойцов" вскрикнул. Я подпрыгиваю к лежащему мужику. Пуля перебила ключицу и он скрипит от боли. Я беру его двустволку и ловлю на мушку первого нахала, он стоит во весь рост и от пуза поливает нас из автомата. Выстрел. Бандита отбрасывает на капот машины и он валиться на песок. Еще выстрел. Другой типчик согнулся и долго-долго качается на дороге, пока земля не притянула его. Мои ребята сверху, неплохо стреляют и по нервозности противника, я понял, что они не ожидали отпора.
- Дай патроны, - ору раненому.
- Их у меня только... три... осталось, - стонет он.
- Давай.
Он разжимает руку и на песок падает три патрона. Я спешно перезаряжаюсь. Еще один затих за капотом машины. Тут не выдерживают нервы у каких-то двоих бандитов и первый автомобиль мчится в пустыню. Остальные тоже последовали их примеру, прыгают в машины и удирают, оставляя неподвижные тела на песке.
- Здесь надо перевязать раненого, - кричу в вагоны, - кто-нибудь, помогите.
Две девчушки, приоткрыв дверь соседнего вагона, спрыгнули на песок и помчались ко мне. Я бегу к тепловозу. На перекрестке дороги, в крови, лежат человек семь. Я подхожу к первому попавшемуся и вырываю из его рук автомат, потом переворачиваю его и выдираю из карманов три рожка с патронами. Рядом тоже копошатся ребята, собирая оружие.
- По местам, - кричу им.
Они побежали к своим вагонам. Я вижу, как заталкивает несколько человек раненого в вагон и подхожу к тепловозу.
- Эй, - из кабинки выглянула чумазая голова, - поедем дальше?
Голова закивала. Противно заныл гудок. Состав тронулся. На ходу забрасываю оружие в вагон и прыгаю сам. Ольга мне помогает.
- Скорей бы все кончилось, - стонет она.
В Чарджоу наш состав ставят на отдельную ветку и окружают милицией. Они явно бояться приблизиться к нам и прячутся за соседними вагонами и строениями. Появляется один храбрец, это бравый полковник.
- Старшего можно на переговоры, - кричит он.
Я соскакиваю и подхожу к нему.
- Вы старший?
- Я отвечаю за охрану эшелона.
- Сдайте оружие.
- Пойдемте со мной.
- Зачем?
- Я вам покажу кое-что.
Он нехотя идет со мной. Я подвожу его к вагону.
- Вот здесь раненый в Сандыкачи, когда националисты пытались там вырезать всех русских, - мы идем дальше, - здесь тоже раненый, там тоже, а вот здесь раненый вчера, когда бандиты пытались ограбить эшелон. Там еще и еще. И ранены они, защищая женщин, детей и стариков, свои семьи. В Сандыкачи мы потеряли семь человек, неужели вы хотите продолжить список жертв. Мы отбивались от бандитов охотничьими ружьями, которые законно являются принадлежностью хозяев.
Полковник молчит. Он заскакивает в вагон, я остался на земле. Там идут бурные разговоры с озлобленной русской семьей. Ко мне подходит Максимов.
- Ну как?
- Пока уговариваю.
Выскакивает полковник и бросает мне фразу, не глядя в лицо.
- Сдайте только автоматы, ружья можете оставить себе.
- Спасибо, полковник.
Он взглянул на меня, как на сумасшедшего и пошел к своим.
Оказывается машинист тепловоза сообщил по рации о ЧП на дороге в Чарджоу, поэтому администрация так нервозно отреагировала на наше появление. Через два часа мы сдали оружие и милиция ушла. Мы вызвали скорую помощь и под плачь родственников, раненого пришлось отправить в больницу. На нашей стоянке забурлил народ, появились торговцы и торговки. Чарджоу это не Сандыкачи. Нам здесь поторопились выдать уголь, заправили водой и побыстрей вытолкнули мятежный эшелон в пустыню. Мы даже не платили мафии очередной мзды.
У границы с Узбекистаном в Газ-Ачане стоят еще два таких же эшелона. Мы встали рядом с ними и сразу же стали узнавать последние новости.
- Давно стоите?
- Нет. Второй день.
- Что так сложно?
- Туркменские пограничники мзду собирают.
- И много?
- По пятьдесят тысяч с головы, не различая младенец или нет.
- Тогда чего стоите так долго?
- Посмотрите вон туда. Видите склады. Это многие беженцы уже не имеют денег и вынуждены почти за бесценок торговать своим барахлом, что бы выбраться отсюда. Вот из-за этого и стоим. Скупщики из Ургенча приезжают в основном по четвергам и вторникам.
- Но мы же еще раз вернемся в Туркмению? Неужели и там так же?
- Говорят, так...
В этот же день вдоль нашего эшелона двигался жирный прапорщик с двумя солдатами.