- Что стряс... А-а-а! Ну да, конечно. Моя тетка обзванивала всех знакомых и всем рассказывала про этот блокнот Завейчика, потому что очень расстроилась. Вчера вечером и даже сегодня утром еще звонила. И ей тоже звонили всякие разные... Потом она пошла к обедне в костел, а я осталась дома, и пришел один знакомый. Он был страшно расстроен, спрашивал насчет этого блокнота и не хотел верить, когда я сказала, что полиция еще вчера его забрала. Он все повторял, что у него с Завейчиком были разные общие дела и в том блокноте записаны адреса и телефоны, которые ему страшно нужны. Он обязательно хотел до этого блокнота добраться. Когда он пришел, то не представился, потому что в лицо я его знаю, да и он меня, наверное, тоже знает, но потом назвал свою фамилию. Он с большим таким нажимом повторил несколько раз, что зовут его Кароль Бальцерский и что он очень просит, чтобы тетка ему сообщила, когда же он сможет получить этот блокнот в свое распоряжение. Я ведь ему сказала, что блокнот потом должны отдать тетке. Так вот, дело все в том, что фамилия его совсем не Бальцерский, я в этом уверена. Тетка, когда вернулась, подтвердила, что никакого Бальцерского не знает, зато ей звонили двое знакомых, Подвальский и Ерчик, оба они были связаны с Завейчиком какими-то деловыми интересами, выглядят они похоже, прийти мог любой из них. Не знаю, важно ли то, что он представился как Бальцерский. И вообще я не знаю, что надо делать.
Я сосредоточенно слушала, потому что одна из фамилий показалась мне знакомой. Подвальский, я ведь уже слышала такую фамилию, Господи, где это могло быть... Минутку, его должны звать Эугениуш...
- Эугениуш? - спросила я.
- Что - Эугениуш?
- Этот ваш Подвальский. Его, случайно, зовут не Эугениуш?
- Не знаю. Минутку... Да, Геня Подвальский.., такое сочетание имени и фамилии у меня в памяти отложилось. А что?
- Но вы не уверены, что это приходил Подвальский?
- С тем же успехом это мог бы быть и Ерчик. Или еще кто-нибудь. Но погодите, это еще не все. Я даже сомневаюсь, стоит ли рассказывать... Вы надо мной смеяться не будете? То есть я не это хотела сказать, смейтесь на здоровье, если хотите, только не принимайте меня за кретинку, мне бы очень этого не хотелось. К тому же за истеричку.
- Я еще не слышала про кретинок-истеричек, которые занимались бы лошадьми. Лошади требуют спокойствия, они сами истеричны. Так что на этот счет можете быть спокойны, что бы вы там ни сказали.
- Тогда я вам расскажу. Так вот, в какой-то момент мне показалось, что он хочет меня убить.
- Ты что, оглохла, что ли? Дашь ты мне в конце концов открывалку или я сама могу ее взять?! - возопила Мария, близкая к тому, чтобы треснуть меня по башке бутылкой пива.
Я даже и не заметила, как она пришла, и не убрала свои пакеты с ее кресла. Я сунула руку в сумочку и вытащила косметичку.
- На, все здесь, возьми. И выброси куда хочешь Расскажите подробнее, попросила я Монику. - Может быть, вам вовсе не показалось.
- Пришел дворник... Нет, наверное, тут нужно по порядку рассказывать... Теперь это называется "домоуправ". Моя тетка его попросила, чтобы он поменял ей прокладку в кране - вода уже струйкой подтекала, - а она ему хорошо платит за такие услуги, вот он и пришел, едва смог... Нет, на самом деле не так, это потом было... Я разговаривала с этим Бальцерским, который вовсе не Бальцерский, сказала ему, что полиция забрала блокнот Завейчика, он мне наконец поверил, очень огорчился, встал с кресла и восхитился цветком. У моей тетки есть цветущий амариллис, он действительно очень красивый, но мужчины ведь редко когда такие вещи замечают, а этот на цветок показывает и спрашивает меня: "Какой красивый! Что это такое?" Я взглянула, куда он указывал, а в этот момент позвонили в дверь, я вскочила и бросилась открывать. И я Совершенно уверена, что этот самый лже-Бальцерский держал в руке что-то такое., ну, вроде палки с шаром на конце. И вообще мне показалось, что он словно бы замахивался этой штуковиной. Он уже замахивался, но тут я вскочила с кресла, и он поскорее спрятал руки за спину. Оказалось, что как раз пришел этот дворник слесарь-домоуправ, и выяснилось, что тетка, спускаясь вниз, напомнила ему насчет крана и сказала, что деньги она оставила на письменном столе. Ну, дворник для начала заглянул в комнату, Бог его знает почему: то ли из простого любопытства, то ли деньги эти хотел увидеть, потому что, как только зыркнул на стол, так сразу воодушевился. Бальцерского он тоже увидел. Я сразу не сообразила, только сейчас, когда вы меня стали расспрашивать, я вспомнила, что именно тогда этот тип и сообщил, что его фамилия Бальцерский. И мне сейчас даже начинает казаться, что он специально говорил, для слесаря. На весь дом провозгласил, что фамилия его Бальцерский. Этой палки с шаром я уже, конечно, не увидела, и даже не стала бы клясться, что она действительно существовала.
- И он ушел?
- Что, простите?
- Этот Бальцерский, спрашиваю, что, встал и ушел?
- Ушел. А слесарь в кухне остался. А потом вернулась моя тетка.
- Нужно было сразу позвонить пану майору Вольскому.
- Вы думаете? Но ведь это такая глупость...
- Не имеет значения. Убийца тоже ведь не гений, и у него могут быть дурацкие идеи. Вы с кем сюда приехали?
- На такси.
- Тогда предлагаю, чтобы отсюда вы уехали с майором. Я вам это устрою. Займитесь пока паддоком и избегайте уединенных мест...
Дали сигнал на старт. Сложности с убийцей отошли на задний план. Я поспешно извлекла из сумки бинокль.
Нубия выиграла без малейших затруднений, за ней пришла Гамбия, пять-три. Надо было спуститься вниз пораньше и не слушать идиотского трепа пана Собеслава с Вальдемаром, чтоб обоим им скиснуть...
- Ихние деньги, наше почтение, - сказала я мрачно.
- Весь ипподром нацелился на квинту, - высказал свое мнение полковник.
- И на Гамбию тоже все ставили? - безнадежно спросил Юрек. - Ну да, пятый номер - фаворит...
- Я видела того типа, который располагает конфиденциальными сведениями из конюшен, - недовольно говорила пани Ада. - Он поставил пятьсот тысяч, пять последовательностей по сто, а все начинал с единички. Посмотрите, разве непонятно, что его надувают как хотят?! А он даже и не видит, дурень этакий. Я уже третий раз на него внимание обращаю...
Пять арабских лошадей во втором заезде были Примерно равными претендентами на победу, и я вспомнила, что на арабах хорошо едут Скорек и Кацперский, поэтому решила поставить на жокеев. Два-пять и пять-два, в обе стороны, потому что ни один из них со времен царя Гороха не приходил первым. Значит, пора им выиграть! Весь ипподром единодушно ставил на четверку, но на ней ехал спортсмен-любитель Квятковский, который, правда, ужасно старался, однако особыми способностями не отличался. На чистокровных - пожалуйста, но не на арабских лошадях, разве что эта Гречка сама пойдет к финишу...
Я едва не забыла про Монику и лже-Бальцерского, но, к счастью, под лестницей наткнулась на старшего комиссара Ярковского, и чувство долга отодвинуло развлечения на задний план.
- Вы знаете, эта Гречка и прийти может, - сказала я ему, - поймайте-ка младшего комиссара Вольского...
Я передала ему рассказ Моники. Надо было обязательно проверить, кто там приходил к ее тетке, да еще и прихватил с собой палку с шаром на конце. Я была абсолютно уверена, что в этом таится некий колоссальный смысл, но понятия не имела какой, а атмосфера ипподрома не благоприятствовала следственным раздумьям. Старший комиссар Ярковский сомневался в достоинствах Гречки, он твердо стоял на том, что выиграет Кацперский, и шепотом заверил меня, что к майору обратится сразу после заезда.
Скорек неожиданно показал класс и очень легко выиграл. За ним, к сожалению, прорвался к финишу шустрый любитель Квятковский, после чего я стала энергично рвать на себе волосы, потому что поставила, разумеется, наоборот, а за последовательность дали аж четырнадцать тысяч. Юрек печально сказал, что это все-таки наименьшее зло. Триплет и квинту выиграли все наши знакомые.
- Метя, - спросила я, перегнувшись через Марию, - ты некоего Подвальского знаешь?
- Геня его зовут, - ответил Метя. - Знаю. А что? "
- А кто это?
- Такой референт министра. Скотина средней паршивости. К Малиновскому он страшно подлизывается. А зачем он тебе?
- Он глупый?
- По-разному бывает. Иногда малый не дурак, а иногда и дурак немалый. А что?
- Да ничего. А Ерчика ты знаешь?
- Ерчак - это же лошадь, - заметила мне Мария. - Из конюшни Врублевского. Мы все ее знаем.
- Не Ерчак, а Ерчик. Ерчика знаешь? Метя на секунду задумался.
- Нет. Ерчака я точно знаю, а вот Ерчика не припомню. А что?
- Да ничего, ничего. Нет у меня сейчас времени морочить себе голову всякими преступными хитросплетениями, но свет в конце туннеля у меня начинает брезжить. Еще, правда, сама не знаю какой.
- И посмотри, что он мне снова тут натворил - сказала Мария голосом мученицы. - Погляди, что он вытворил в третьем заезде! Трабанта выбросил черт с ним, я тоже его выкинула, но Богун?! Скочиляс! У меня были запланированы Санкция и Домена, а он мне подсовывает Богуна со Скочилясом! Я из-за него определенно в могилу сойду раньше срока! Ну посмотри только, что в итоге у меня получилось: я заканчиваю Богуном и Ройялем, а в середине у меня Домена и этот Скочиляс! Вот одна только Санкция и осталась: я заканчиваю ею один триплет и второй начинаю...
- Откуда у тебя взялся тут Ройяль?
- Ройяль взялся по ошибке. Я снова не успела в общую кассу и диктовала в кассе одинаров, по одной лошади, и Ройяля ляпнула вместо Валькирии в четвертом заезде.
- Да весь ипподром на нее поставил, - презрительно скривил рот Метя Ну и что ж, что весь ипподром? Я хотела так поставить - и все!