Эйла знала волков. Она наблюдала за ними с тех пор, как начала охотиться, но она никак не могла знать, что черный волк, который пытался стащить горностая, подстреленного Эйлой из пращи, был оголодавшей кормящей самкой. Это был не сезон для щенков. Когда она попыталась вернуть свою добычу, а волк неожиданно напал, защищаясь, она убила его. Затем она рассмотрела, в каком состоянии был зверь, и поняла, что он был одиночкой. Чувствуя некое родство с волками, поняв, что эту волчицу изгнали из стаи, Эйла решила найти осиротевших щенков, у которых не было никого, кто мог бы позаботиться о них. Двигаясь по волчьему следу, она отыскала логово, залезла в него и нашла оставшегося щенка, который лишь недавно открыл глаза. Она забрала его в Львиное стойбище.
Все удивились, что она принесла маленького волчонка, но ведь она привела и лошадей, которые подчинялись ей. Обитатели стойбища уже привыкли к ним и к женщине, так привязавшейся к животным, и им было просто любопытно, что она будет делать с волком. То, что ей удалось выкормить его и обучить, было чудом. Джондалар до сих пор удивлялся уму зверя: его ум, казалось, не уступал человеческому.
— Он играет с тобой, Эйла, — сказал он.
Она посмотрела на Волка и не могла сдержать улыбки, а тот поднял голову и в знак признательности застучал по земле хвостом.
— Похоже, ты прав. Но как мне помешать ему жевать все подряд? — сказала она, глядя на изорванную обувь. — Пусть жует дальше, все равно он ее испортил. Может быть, он оставит в покое другие вещи. Хотя бы на время.
Она бросила мокасины Волку, и тот в прыжке поймал. Джондалар был почти уверен, что Волк при этом улыбался.
— Нам надо собираться, — проговорил он, помня, что вчера они не слишком далеко продвинулись на юг.
Прищурив глаза от восходящего яркого солнца, Эйла огляделась вокруг. Увидев Уинни и Удальца, пасущихся на лугу за кустарником у излучины реки, она призывно свистнула. Свист был похож на тот, которым она подзывала Волка, но все же чем-то отличался. Золотисто-бурая кобыла подняла голову, заржала и галопом поскакала к ней. Молодой жеребец последовал за матерью.
Они собрали вещи, навьючили на лошадей и готовы были уже отправиться в путь, когда Джондалар решил уравновесить шесты от палатки с одной стороны и копья — с другой. В ожидании Эйла оперлась на Уинни. Для них обеих это была удобная, давно знакомая поза, обеспечивавшая взаимный контакт в ту пору, когда молодая лошадка была ее единственной спутницей среди безлюдной долины.
Она убила мать Уинни. До этого она долгое время охотилась лишь с пращой. Эйла научилась пользоваться различными легко заменяемыми предметами, охотясь, как и полагалось в Клане, в основном на хищников, которые соперничали с людьми в добыче пищи, а иногда и крали ее. Лошадь была первым животным, которое она убила ради мяса с помощью копья.
В Клане это зачли бы как ее первый подвиг, и если бы она была мальчиком, то ей разрешили бы охотиться с копьем, но женщина, взявшаяся за копье, должна была умереть. Добыть лошадь было необходимо, чтобы выжить. Она вовсе не специально выбирала кормящую матку, та случайно попала в ее яму-ловушку. Когда она впервые увидела жеребенка, ей стало жаль его: он мог умереть без матери. Однако у нее не мелькнуло мысли, что она сама могла бы выкормить его. Да и не было никаких оснований: никто прежде не делал этого.
Но когда гиены бросились за испуганным жеребенком, Эйле сразу припомнилось, как гиена пыталась утащить маленького сына Оги. Она ненавидела гиен. Они не были хуже других хищников — пожирателей падали, но Эйле они представлялись воплощением всего злого, порочного и чуждого. Реакция ее была, как всегда, мгновенной, и камни, пущенные из пращи, сыграли свою роль. Она убила одну гиену, разогнала Других и тем самым спасла беспомощное маленькое животное и нашла друга, который дал возможность забыть об одиночестве, дал радость необычной дружбы.
Волка Эйла любила. Так же, как любила бы умного и сообразительного ребенка, но чувства к лошади были другими. С Уинни она делила одиночество. Они знали друг друга, понимали и доверяли друг другу. Золотистая кобылка была не только полезным товарищем или забавным, горячо любимым ребенком. Многие годы Уинни была ее единственной спутницей и другом.
Когда она впервые залезла на спину лошади и понеслась словно ветер, это было неосознанное иррациональное действие. Испытанное незабываемое наслаждение заставило еще и еще раз попытаться проехать верхом. Вначале она и не пробовала управлять лошадью, но они настолько были близки, что понимание между ними росло с каждой поездкой.
Ожидая, когда Джондалар справится со своими делами, Эйла смотрела, как Волк рвал на части ее обувь, пытаясь придумать, как покончить со столь разрушительной привычкой, но тут заметила какую-то растительность на том месте, где стояла палатка. Защищенный косогором там, где река делала резкий поворот, участок земли на низком берегу каждый год заливался во время половодья, благодаря чему нанесло много плодородного ила и обильно разрослись луговые травы, кусты, даже небольшие деревья. Она всегда примечала то, что росло вокруг. Стремление узнать и запомнить как можно больше о травах и цветах стало укоренившейся привычкой, второй натурой.
На этот раз она увидела куст медвежьего ушка: скрюченное вечнозеленое растение из семейства вересковых с маленькими темно-зелеными кожистыми листочками было усыпано мелкими бело-розовыми цветами, что предвещало богатый урожай красных ягод. Кислые и вяжущие на вкус, они становились вполне съедобными, когда их использовали как приправу к пище. Но ягоды годились не только в пищу. Эйла знала, что их сок снимал жжение, помогал заживлять ссадины и порезы, имел мочегонное действие.
Рядом рос хрен с маленькими, собранными в кисти белыми цветами, внизу его стебель окружали продолговатые ярко-зеленые листья, растущие прямо из земли. Корень его — мощный и довольно длинный — обладал острым ароматом и жгучим вкусом. В малых количествах он служил своеобразной приправой к мясу, но Эйлу больше интересовали его лечебные возможности: он оказывал хорошее действие на желудок, а примочки из листьев облегчали боль в распухших суставах. Может, стоит задержаться и собрать растения, подумала Эйла, но затем решила, что нет времени, однако потянулась за палкой с заостренным концом и тут увидела шалфей. Его корень она добавляла к травам, когда заваривала утренний чай во время месячных. В обычное время она использовала для заварки различные травы, особенно золотые нити, которые паразитировали на других растениях. Как-то Иза рассказывала ей о волшебных растениях, которые могут укрепить дух ее тотема, и он сможет противостоять тотему мужчины. Иза велела никому об этом не рассказывать, особенно мужчинам.
Эйла не была уверена, что дети зарождаются при содействии духов. Она думала, что мужчина играет более важную роль, но тайные растения все же оказывали какой-то эффект. Когда она пила этот специфический чай, новая жизнь не зарождалась в ней, был ли рядом мужчина, или его не было. Она бы не возражала против детей, если бы они жили где-нибудь постоянно. Но Джондалар дал ясно понять, что забеременеть во время Путешествия было бы рискованно.
Как только она вытащила корень шалфея и стряхнула с него землю, она увидела сердцевидные листья и длинные трубчатые желтые цветы змеиного корня, полезного для предотвращения выкидышей. С болью она вспомнила, как Иза отыскивала этот корень для нее.
Укладывая собранные корни в специальный подсумок, притороченный к одной из больших корзин, Эйла заметила, как Уинни ощипывает верхушки дикого овса. Эйле нравились вареные овсяные зерна, но сейчас ее занимали медицинские наблюдения. Она решила, что овес помогает пищеварению, так как лошадь тут же облегчилась. Налетело множество мух. В определенное время года эти насекомые могли быть просто ужасными, и Эйла решила поискать траву, уничтожающую насекомых.
Присматриваясь к местной растительности, она заметила колючий кустарник — что-то вроде полыни, он обладал горьким привкусом и сильно пах камфарой. Конечно, мух это не отпугивало, но могло оказаться полезным. Рядом росла герань с зубчатыми листьями и пятилепестковыми красно-розовыми цветами, которые превращались потом в плоды, похожие на клюв журавля. Высушенные и измельченные листья помогали остановить кровотечение и способствовали заживлению ран. Чай из них пили при цинге. Корень же применяли при поносе и других расстройствах живота. Вкус отвара был горьковатым и резким, но вполне терпимым.
Оглянувшись, она заметила, что Волк продолжает терзать се обувь. Внезапно прервав нить размышлений, она сфокусировала внимание на растениях. В этом крылось нечто важное. И тут до нее дошло. Взяв палку, она стала быстро выкапывать горькую полынь с сильным запахом камфары и резкую вяжущую, но относительно безопасную герань.
Джондалар сел на коня и готов был ехать.
Повернувшись, он спросил:
— Эйла, почему ты собираешь растения? Нам нужно выезжать. Тебе именно сейчас это нужно?
— Да. Я не задержу, — ответила она и вытащила длинный толстый корень жгучего хрена. — Кажется, я придумала, как удержать его подальше от наших вещей. — Эйла указала на молодого зверя, игриво грызущего остатки кожаных мокасин. — Я собираюсь создать вещество, отпугивающее Волка.
Они направились на юго-восток к реке, вдоль которой должны были следовать далее. Облако пыли, поднятое ветром, осело за ночь на землю, и в ясном чистом воздухе бескрайнее небо распахнуло для них далекие горизонты. Поскольку они все время были в пути, то континент, который они пересекали от одного края к другому — с севера на юг, с востока на запад, — раскрывался перед ними бескрайней страной волнующейся, находящейся в постоянном движении травы. Малочисленные деревья, росшие вдоль рек, лишь подчеркивали доминирующую растительность. И размеры травяных равнин были гораздо больше, чем им казалось.
Массивный слой льда толщиной от двух — трех до пяти миль расползся по северным землям, стер края континента, круша его каменную кору, да и саму основу его своим неимоверным весом. К югу от ледника тянулись степи, холодное сухое пространство травы, занимающее весь континент от океана на западе до моря на юго-востоке. Граничащие с ледником земли представляли собой огромную травянистую равнину. Везде — от низких долин до нанесенных ветром холмов — росла трава. В ледниковом периоде горы, реки, озера и моря обеспечивали достаточное количество влаги, но монотонный травяной ландшафт северных земель лишь изредка оживлялся включениями деревьев.
Эйла и Джондалар почувствовали, что начался спуск к долине большой реки, хотя самой воды еще не было видно. Вскоре они оказались в зарослях высокой травы. Стена растений высотой восемь футов заслоняла все: даже сидя на лошади, Эйла могла увидеть только голову и плечи Джондалара между пушистыми верхушками и соцветиями крошечных золотистых, отливающих оттенками красного цветков на фоне толстых голубовато-зеленых стеблей. Затем она разглядела гнедую спину и решила, что это Удалец, поскольку знала, что тот должен был находиться там. Она обрадовалась явным преимуществам езды на лошади. Если бы они шли пешком, им пришлось бы продираться сквозь дремучий лес гигантской травы, колеблемой ветром.
Высокая трава не препятствовала их продвижению, она легко расступалась перед ними и тут же смыкалась, мешая обзору. Всадники могли обозревать лишь маленький участок вокруг себя, подобно капсуле пространства, он смещался по мере того, как они двигались дальше. Среди качающейся травы и ясного голубого неба было трудно отыскать путь и легко потерять друг друга.
Она слышала шелест листьев и пронзительное гудение москитов возле уха. Было жарко и тесно среди густой растительности. Сквозь высокие заросли она уловила дыхание ветра. Жужжание мух и запах навоза подсказали, что Удалец недавно облегчился. Даже если бы он не был в нескольких шагах, она все равно бы узнала, что это молодой жеребец. Запах был очень знакомым, так же как и запах лошади, на которой она ехала, и ее собственный. Вокруг них атмосфера была насыщена испарениями почвы и зеленым ароматом распускающихся растений. Она не разделяла запахи на плохие и хорошие, просто нос, глаза и уши служили ей, чтобы познать и понять окружающий мир.
Через некоторое время монотонность пейзажа, ряды длинных зеленых стеблей, следующие за такими же рядами, ритмичная поступь лошади, горячее солнце прямо над головой привели Эйлу в почти летаргическое состояние: вроде бы и не сон, но восприятие притуплено. Затем высокие тонкие зеленые стебли слились в сплошное пятно, но зато проступили другие растения. Их было гораздо больше, чем травы. Не думая об этом специально, она взяла себе это на заметку, как обычно.
Вот она увидела гусиные лапки — так называла Неззи это растение, похожее на марь, что росла у пещеры Клана. Надо бы сорвать, подумала она, но не стала. А вот растение с желтыми цветами и охватывающими ствол листьями — это дикая капуста. Очень пригодилось бы вечером, но — проехала мимо. А это с пурпурно-голубыми цветами и маленькими листьями — горошек, и на нем множество стручков. Интересно, созрели ли они? Наверное, нет. А вот прямо впереди широкий белый цветок, внутри отсвечивающий розовым. Это дикая морковь. Похоже, что Удалец наступил на нее. Надо бы выкопать, но впереди еще много всего, можно подождать. Тем более что так жарко. Она попыталась отогнать пару мух, которые жужжали над ее волосами. Интересно, где Волк? Давно его не видела.
Она обернулась в поисках Волка. Он шел вслед за кобылой и принюхивался к земле. Вот он остановился, поднял голову, улавливая новый запах, а затем исчез в траве. Она увидела, как вспорхнула большая голубая стрекоза с крылышками в пятнах и закружилась над тем местом, где был Волк, как бы отмечая его.
Немного спустя послышались квохтанье, шум крыльев, и появилась огромная дрофа, которая пыталась взлететь. Эйла достала пращу, обвязала ее вокруг головы. Это было удобнее всего, если требовалось действовать быстро, и, кроме того, волосы не падали на лоб. Здоровенная, весом в двадцать пять фунтов дрофа оказалась неплохим летуном: пока Эйла доставала из мешочка камень, та была уже вне пределов досягаемости. Женщина наблюдала, как стремительно удалялась крапчатая птица с белыми крыльями, оттянув лапы назад. Если бы знать заранее, что именно унюхал Волк! Мяса дрофы с лихвой хватило бы для троих, да еще и осталось бы.
— Плохо, что мы промедлили, — сказал Джондалар.
Эйла увидела, как он положил копье и копьеметалку обратно в сумку.
Она кивнула и снова обернула пращу вокруг головы.
— Хотелось бы научиться бросать палку, как Бреси. Это гораздо быстрее. Когда мы охотились на мамонтов, то остановились там, где гнездилось множество птиц; трудно было поверить, как ловко она управлялась с ней. Она могла добыть не одну птицу.
— Да, она была хороша. Но возможно, ей пришлось практиковаться так же долго, как тебе со своей пращой. Не думаю, что такими навыками можно овладеть за сезон.
— Но если бы трава не была такой высокой, я бы вовремя смогла увидеть то, что обнаружил Волк, и быстро приготовить пращу. Я думала, что это просто мышь.
— Мы должны в оба следить за Волком, — сказал Джондалар.
— Я и гляжу в оба, но не могу же я видеть все!
Эйла посмотрела на небо, чтобы определить положение солнца, — ей пришлось вытянуться, чтобы увидеть хоть что-то поверх травы.
— Хотя ты прав. Не вредно было бы позаботиться о мясе на вечер. Я видела съедобные растения, но их лучше собрать попозже, чтобы они были свежими, а не пожухлыми под этим солнцем. У нас еще есть мясо бизона, которое нам дали в Ковыльном стойбище, но его хватит всего на один раз. Не стоит пользоваться сушеным мясом в это время года — кругом масса свежей пищи. Когда будем делать привал?
— Мы вроде бы недалеко от реки: становится прохладнее, а такая высокая трава обычно растет в низинах, возле воды. Доберемся до реки и пойдем вниз по течению, подыскивая место для стоянки. — И Джондалар двинулся вперед.
Среди высокой травы, сопровождавшей их вплоть до реки, стали появляться и деревья. Они остановились, чтобы напоить лошадей. Да и сами утолили жажду, используя специальную плотного плетения корзинку. Вскоре из травы выскочил Волк и стал шумно лакать воду, затем плюхнулся наземь, тяжело дыша, высунув язык, и посмотрел на Эйлу.
Она улыбнулась:
— Волку тоже жарко. Видно, обследовал все вокруг. Интересно, что он нашел? Он видит в этой траве гораздо больше нас.