— Справишься ли ты?
— Справлюсь, отец. Это для меня не в новинку.
Старик засомневался, но все же повернул осла назад к колодцу. Басар направился вслед за ним.
Закрепив канат вокруг талии Басара, старик опустил его в колодец.
Через некоторое время снизу раздался голос Басара:
— Все. Тяните!
Старик несколько раз потянул канат, отпустил его. Потом, нагнувшись, крикнул в гулкий колодец:
— У меня не хватает сил вытянуть тебя. Подожди, сейчас прикреплю канат к верблюду.
Старик пошел к верблюду, но по пути он поджег приготовленную кучу сухого навоза. Густой дым поднялся кверху.
Пока он прикреплял канат к верблюду; к стану подъехали двое военных. Они жестом поздоровались с аксакалом и встали наготове около колодца.
Старик, перебросившись несколькими словами с находившимся в колодце Басаром, стал водить верблюда. Канат натянулся как струна.
Когда верблюд дошел до разворота, из колодца показалась голова.
Басар, задыхаясь, глубоко дышал. Он ухватился, чтобы вылезти, за край колодца, но его подхватили военные, и вытащили наверх, словно ребенка.
Эшшиев душераздирающе закричал и стал вырываться, но руки, державшие его, ни на мгновение не ослабляли хватку.
Один из военных произнес:
— Успокойтесь Эшшиев. С вами будет еще большой разговор, а вы с самого начала впадаете в панику.
* * *
Среднего роста путник, с мутными, слезящимися глазами, одетый по-летнему, загорелый, в видавшей виды фуражке вышел на старую дорогу.
Дорога шла по левому берегу одного из арыков.
Путник снял со спины свой груз и опустил его наземь возле одинокого камышьего островка.
Оглядевшись по сторонам, он убедился, что вокруг никого не видно.
Стояло раннее утро. Заря едва прорезалась, и птицы только-только начали просыпаться. Щебетали ласточки на клеверном поле, готовясь к дальнему полету. Некоторые из них сидели парами на телеграфных проводах, поглядывая на старую дорогу.
Путник немного отдохнул и, взяв пустую флягу, пошел к реке. Он искупался, освежился и вышел на берег. С соломенных волос стекала вода.
В это время со стороны Ташауза послышался стук колес телеги. Вскочив с места, путник поспешно вышел на дорогу навстречу ей.
Телега, запряженная двумя лошадьми, быстро приближалась. Лошади были тощими, но повозку тащили старательно, так что извозчику, крепко держащему поводья, приходилось сдерживать их.
На вид извозчику было лет 30—35. Широкое лицо его было темным от загара. Густые широкие брови, сросшиеся на переносице напоминали цифру «3», нарисованную углем на камне. Это делало его лицо свирепым, так что иной встречный мог испугаться.
Путник, увидев на голове арбакеша четырехугольную тюбетейку, махнул ему рукой и закричал ему по-узбекски:
— Остановись, друг!
Арбакеш сердито посмотрел на него и хотел было проехать мимо, но лошади сами остановились около путника.
— Что вам от меня нужно? Освободите дорогу, говорю вам!
— Ничего не нужно, друг мой! Мы проверяем пустыню Ташауз.
— А вы кто?
— Я из геологической экспедиции. Меня доставили сюда ночью. При мне некоторые образцы материалов, их необходимо срочно доставить в Ташкент. Груз тяжелый, чуть руки не отвалились. Если не верите, посмотрите: вон ящик за камышом. Друг, если вы едете в сторону Чарджоу, захватите и меня. Довезите хотя бы до того места, куда едете, а там уж я кого-нибудь попрошу. Я вас отблагодарю,—заискивающе улыбаясь, он сунул руку в карман.
Арбакеш мягко спросил:
— Документы есть?
— Есть, есть!
Путник вытащил из одного кармана паспорт, военный билет, потом удостоверение личности и протянул все это арбакешу.
— Коваленко Виктор Степанович, украинец, — читал тот по слогам паспортные данные, а потом посмотрел и другие документы.
— Вы, оказывается, младше меня! — продолжал арбакеш.—Значит, вы направляетесь в Ташкент? Да, большой город. Мне довелось побывать там несколько лет тому назад. А вам повезло: я как раз еду в Чарджоу. Везу тракторный мотор на ремонт. У нас всего один трактор. .
— А ты кто?
— Тракторист.
Коваленко обрадовался такому обороту дела. Держа обе руки над головой и прищелкивая красиво пальцами, он пустился в пляс прямо на дороге.
— Хайджан, — а, хайджан, — подбадривал арбакеш вошедшего в раж партнера. — Вы отлично танцуете. Поэтому, Виктор, с вас можно и не брать денег за дорогу, — пошутил арбакеш.
— Танец — танцем, а за дорогу платить нужно, — сказал Коваленко и начал грузить на телегу дорожный чемодан и тяжелый квадратный ящик, обшитый черной материей.
Удобно устроившись позади арбакеша на старой, видавшей виды кошме, Коваленко протянул арбакешу внушительную пачку денег.
— Вот, друг, это тебе за перевоз на чай. Государство выделяет геологам большие деньги. Кроме денег, ничего не могу тебе предложить.
— Не слишком ли много? — спросил арбакеш для приличия.
— Нет, немного. Нам предстоит длинная дорога. Арбакеш взял деньги и, засунув их в нагрудный карман, дернул за поводья лошадей.
Проехав некоторое расстояние молча, Коваленко хлопнул арбакеша по плечу и сказал: