Ни слова полиции, прессе, властям и соседям! В противном случае вы рискуете больше не увидеть сына».
Шатаясь, как лунатик, Ма нащупала за собой стул и рухнула на него. Она окаменела, как зверь, попавший в засаду. Сердце бешено колотилось, удары, отдаваясь в висках, заполняли притихшую комнату. Она ждала Па. Она знала, если ей вернут родное маленькое существо, ее плоть, ее кровь, она не отпустит его в эту школу, не оставит в опасности. Ведь вопреки всем уговорам и рассуждениям права оказалась она… Ма ждала.
Сэм оставался в машине. В пустынном гараже, освещенном тусклой лампочкой, проходило тайное сборище. Сэм чуть опустил стекло на дверце и услышал непонятный разговор.
— Вы с ума сошли! — говорил высокий человек с белыми усами. — Так компрометируют самые крупные дела. Я подаю в отставку.
— Дождитесь конца церемонии, председатель!
Поодаль маленький человек в золотых очках говорил блондину:
— Как вы его узнали? Они же все на одно лицо!
Сэм, считавший, что все белые на одно лицо, с изумлением смотрел на чудака, который не разглядел «губы матери и брови дедушки Бенджамина…».
Какой-то голос перекрыл остальные:
— Подобные поступки позорят страну! Довольно!
Хлопнула дверь.
Какой-то неизвестный принес Сэму бутерброд с сосиской и стал наблюдать, как он ест. Так смотрят на животное в зоопарке, с симпатией, но издали.
Наконец все покинули гараж, кроме блондина; ему поручили присматривать за машиной и ее содержимым. Коротая время, блондин разглядывал комиксы — такие же, как те, что любили разглядывать Сэм с отцом.
Спустя некоторое время блондина сменил улыбающийся толстяк. Сэм все еще всхлипывал.
— Не плачь, — успокоил его толстяк, — ведь это шутка.
— Шутка?
Толстяк смутился:
— Ну что-то вроде игры. Тебя отвезут домой…
«Домой» — так говорили Па, Ма и все знакомые. Это слово вернуло мальчугану надежду.
— Домой, сейчас?
— Скоро. Сначала побываем на празднике.
Он нащупал в глубине кармана жевательную резинку и протянул ее негритенку. Сэм отказался: одно дело принять от похитителей хлеб, другое — взять конфетку.
Время то замедляло, то ускоряло бег, мальчик потерял ему счет. Колокол часовни, шаги отца на лестнице, горящие вывески — все ориентиры исчезли. Сэм боролся со сном, убежденный, что надзиратели ждут, когда он уснет, чтобы удавить его… Сумеют ли родители собрать несколько миллионов и уплатить похитителям выкуп?
Другое не давало ему покоя: не убеги он из школы, Па спокойно пришел бы за ним. «Па!» Он громко повторял это имя, желая отогнать кошмарный образ повешенного отца.
Внезапно Сэм увидел, как гараж заполнили люди в белых балахонах с белыми свертками под мышкой. Это произошло мгновенно, как в сказке. Сэму чудилось, что он грезит.
Двери гаража отворились. Была уже глубокая ночь. Раздался чей-то гневный возглас:
— Погасите огни!
И воцарился мрак. В машину уселись пятеро в белом. Сэм чувствовал себя совсем крошечным.
— Разве председатель?.. — начал один.
— Замолчите, — приказал водитель.
Они медленно ехали с погашенными фарами. За ними бесконечной вереницей следовали машины. Повсюду: на перекрестках и по сторонам стояли машины, а в них — люди в белом. Куда направлялась эта армия призраков?
Дорога поднималась все выше, и Сэм узнал путь на гору Линкольн, куда прошлой весной родители возили его на пикник. Цвела сирень…
Процессия призраков остановилась на поляне, освещенной луной. Машины выстроились в круг. Все вышли, кроме Сэма и блондина. Привидения поспешно разворачивали белые свертки, которые превращались в остроконечные капюшоны с отверстиями для глаз, ниспадающие до плеч. Сэм расхохотался против своей воли, но глаза его плакали, он вздрагивал всем телом. «Праздник…» К великой радости мальчика посреди поляны водрузили огромный крест. В тот же миг мысли Сэма, словно листья под порывом ветра, изменили направление. Эти люди — священники, они одеты в белое, как папа римский; толпа с плакатами перед школой — церковное шествие, и сейчас, ночью, на поляне под открытым небом будут служить мессу… Но повешенный, как же повешенный? Сэм зарыдал.
— О! Здорово! — восхищенно произнес блондин. Роль надзирателя была ему неприятна. Он зажег сигарету.
Огонек осветил его суровое лицо. «Вот мой демон-хранитель, — подумал про себя Сэм. — В катехизисе о нем ничего не сказано, но он есть у каждого. Маленький принц — мой ангел-хранитель. Он вырастет и станет таким, как этот. Да они и так похожи! Ангелы стареют и становятся демонами…». За причудливостью этой теории от Сэма укрылся ее печальный смысл.
Один из призраков подошел к кресту и стал произносить речь. Сэм не уловил ни слова. Несколько раз все призраки взмахивали рукой, как бы принимая присягу, и что-то выкрикивали. У подножия горы Линкольн светились огни городка. Один из маленьких огоньков — комната, где Па и Ма ждут своего малыша, своего единственного сына. При этой мысли из иссохшего источника вновь полились слезы. Блондин вздохнул и на мгновение включил боковое табло. Сэм не успел посмотреть, который час. Вдруг машина засияла изнутри. Крест предали огню. Языки пламени, алчущие и нетерпеливые грызуны, с треском обгладывали распятие. Сэм, завороженный, не мог отвести глаз от трепещущего огненного креста.
Это продолжалось недолго. Холм снова погрузился в непроглядную тьму. Складывая халаты и капюшоны, все молча расселись по машинам: маскарад закончился. С отвращением, смешанным со страхом, Сэм наблюдал за своими спутниками.
— Все-таки повезло, — начал самый молодой, — что полиция…
Блондин обратился к призраку, севшему в черную машину в маскарадном костюме:
— Никакой опасности! Их шеф — наш человек…
Сообщники самодовольно рассмеялись. Сэм услышал, как другой тихо спросил:
— Что делать с мальчишкой?
— Я получил указания…
— Все же мне кажется… — заговорил молодой.
— Вы слишком много говорите, дружище, — оборвал блондин, не удостоив его взглядом.
Дальше ехали молча. Вот уже город, школа, то самое место, где Сэма обогнал мотороллер. Мальчик впился взглядом в знакомый пейзаж, как беспомощная рыбка, которая барахтается в сети и слепо верит, что ее выпустят в реку… Он едва переводил дух.
Блондин резко затормозил.
— Проваливай! — грубо скомандовал он, протягивая костлявую руку к дверце. — И запомни: ты меня никогда не видел, ты меня не знаешь, ты не сможешь меня узнать.
— Никогда! — согласился Сэм, трепеща от радости и веря в это слово, как в заклинание. — Никогда!