И Ала ад-Дин протерпел два месяца времени, и однажды его мать вышла на закате солнца, чтобы купить масла, и увидела, что рынок заперт, и весь город украшен, и люди убирают свои лавки цветами и освещают их свечами и светильниками, и увидела она, что воины и вельможи едут верхом на конях и перед ними пылают факелы и свечи. И мать Ала ад-Дина удивилась, и вошла в лавку масленника, которая оказалась открытой, и купила у него масла, и потом она спросила хозяина: "Заклинаю тебя жизнью, что случилось в городе? Почему он сегодня так украшен и рынок торговцев заперт?" - "О женщина, - сказал масленник, - ты, очевидно, чужая в этом городе". - "Нет, - отвечала мать Ала ад-Дина, - но я не знаю, по какой причине его так украсили". "Сегодня вечером, - сказал масленник, - сын везиря войдет к дочери султана, госпоже Бадр аль-Будур. Сейчас он в бане, и все эти воины и вельможи ждут, когда он выйдет, чтобы пойти впереди него и привести его во дворец султана". И когда мать Ала ад-Дина услыхала его слова, она огорчилась и растерялась, не зная, как ей сказать своему сыну об этом недобром деле, ведь Ала ад-Дин ожидал окончания этих трех месяцев, отсчитывая каждую минуту.
И она вернулась домой, и вошла к своему сыну, и сказала ему: "О сынок, я хочу сообщить тебе недобрую весть, но только ты не огорчайся". - "Говори, что это за весть", - воскликнул Ала ад-Дин, и она сказала: "Султан нарушил обещание относительно своей дочери, госпожи Бадр аль-Будур, и выдал ее замуж за сына везиря, и сегодня вечером он войдет к ней. О дитя мое, чуяло мое сердце, когда я говорила с султаном, что этот везирь - воплощение зла и что он обязательно изменит решение султана". - "А ты проверила, верная эта весть или нет?" - спросил Ала ад-Дин. И его мать молвила: "О дитя мое, я увидела, что город украшен и что все воины и эмиры сидят на конях и ожидают, когда сын везиря выйдет из бани. Масленник рассказал мне об этом, и он удивился, когда я его спросила, и сказал: "О старуха, ты, видно, чужая в этом городе".
Когда Ала ад-Дин услыхал такие слова и убедился, что известие верно, он сильно огорчился и его даже охватила лихорадка, но потом он подумал и обратился к своему рассудку: "Как быть?" - и вспомнил про светильник, и сказал своей матери: "Клянусь своей жизнью, о матушка, сын везиря никогда не порадуется с нею! Но поставь столик и накрой его, чтобы нам поужинать, а после того я пойду в свою комнату и сосну, и утро непременно принесет радость".
И мать его поставила столик, и они поужинали, а потом Ала ад-Дин пошел в свою комнату, взял светильник и потер его, и раб тотчас же появился перед ним и сказал: "К твоим услугам! Твой раб перед тобой, требуй чего хочешь!" - "Слушай, - сказал ему Ала ад-Дин, - я попросил султана разрешения жениться на его дочери, и он обещал отдать за меня через три месяца, но не сдержал обещания и отдал ее за сына везиря, и сегодня вечером тот войдет к ней. Вот чего я желаю от тебя: когда ты увидишь, что молодые, муж и жена, легли вместе, возьми обоих и принеси ко мне". - "Слушаю и повинуюсь!" - ответил раб и скрылся.
А Ала ад-Дин вертелся на постели, думая о вероломстве султана; и когда наступило время спать, раб вдруг появился и принес постель, на которой лежали новобрачные, и, увидев это, Ала ад-Дин обрадовался и сказал рабу: "Отнеси этого поганца в нужник и положи его там". И раб тотчас же унес сына везиря, и положил его в нужник, и так дунул на него, что тот весь иссох, а раб вернулся к Ала ад-Дину и спросил его: "О владыка, нужно ли тебе еще что-нибудь?" - "Возвратись ко мне завтра утром, чтобы отнести их на место", - сказал Ала ад-Дин, и раб ему ответил: "Слушаю и повинуюсь!" - и тут же скрылся.
А Ала ад-Дин, увидев, что госпожа Бадр аль-Будур находится сейчас перед ним, сказал ей: "О моя возлюбленная, я велел принести тебя сюда не для того, чтобы унизить твою честь, но чтобы не позволить другому насладиться тобой!"
А что касается госпожи Бадр аль-Будур, то, увидев себя в этой темной комнате, она испугалась и задрожала. И потом Ала ад-Дин положил между собой и царевной меч и проспал ночь с ней рядом, не обманув ее, что же касается сына везиря, то он провел в нужнике самую черную ночь в своей жизни. А когда взошел день, раб явился с раннего утра, не дожидаясь, чтобы Ала ад-Дин потер светильник, и унес сына везиря с дочерью султана, и положил их на место, так что никто этого не видел, но те умирали от страха, чувствуя, что их переносят с места на место.
И не успел этот раб из джиннов положить их во дворце, как султан явился проведать свою дочь, госпожу Бадр аль-Будур; и едва сын везиря услышал, что султан входит, он быстро поднялся с постели, очень недовольный, так как ему хотелось немного согреть свои кости, - он ведь провел всю ночь в нужнике, трясясь от холода и страха. И он тотчас же встал и надел свою одежду, а султан вошел и приблизился к своей дочери, госпоже Бадр аль-Будур. Он поцеловал ее между глаз, и пожелал ей доброго утра, и спросил ее насчет ее мужа - довольна она им или нет, но царевна не дала ему ответа, и он увидел, что лицо у нее сердитое. И султан несколько раз разговаривал с дочерью, но та не отвечала ему, и тогда он вышел, и пошел к царице, своей жене, и рассказал ей обо всем, что случилось с его дочерью, и царица, услышав это, сказала: "О царь времени, таков уж обычай новобрачных! В день после свадьбы они всегда стесняются и дуются на своих родителей. Не взыщи же с нее через несколько дней она опомнится и начнет раэговаривать с людьми. А я сейчас пойду посмотрю, что с ней такое".
И тут султанша встала, надела свою одежду и пошла к дочери. Она подошла к царевне, поцеловала ее и пожелала ей доброго утра, но царевна не дала ей ответа, и султанша подумала, что с ее дочерью, наверно, случилось какое-нибудь диковинное событие, которое ее встревожило. "Доченька, - сказала она, почему ты такая и что с тобой делается? С тобой, наверно, случилось что-нибудь, что тебя встревожило. Я пришла к тебе, чтобы на тебя поглядеть и пожелать тебе доброго утра, а ты не дала мне ответа, и так же, дочь моя, ты поступила с твоим отцом". И тут госпожа Бадр аль-Будур подняла голову и сказала: "О матушка, не взыщи! Да, мне, правда, следовало встретить тебя с почетом и уважением, но я надеюсь, что ты меня извинишь, и простишь, и выслушаешь, какова причина, побудившая меня так вести себя. Эта причина - темная ночь, которую только что провела. Не успел мой муж лечь ко мне в постель, как какое-то существо - я не знаю ни вида его, ни образа - подняло нас вместе с постелью и поставило ее в одном темном, грязном и скверном месте..." И госпожа Будур рассказала своей матери обо всем, что она увидела в эту ночь: как ее мужа унесли у нее и она осталась одна, а потом пришел другой юноша, и положил между ними меч, и лег нею рядом, а утром тот, кто нес их, воротил их на место, И когда мы оказались здесь, - продолжала царевна, - он ос тавил нас, и спустя немного вошел мой отец, и от того, что со мной произошло, я ему не ответила, когда он заговорил. Может быть, ему стало из-за меня тяжело, но если бы он знал, что со мной случилось сегодня ночью, он бы, наверно, меня простил и не взыскивал бы с меня". - "О дочка, - сказала ее мать, - берегись, не говори таких слов, чтобы не подумали, что ты сошла с ума и потеряла рассудок. Слава Аллаху, что ты не рассказала об этом твоему отцу! Ни за что не говори ему таких слов". - "О матушка, - молвила госпожа Будур, - я не сошла с ума и не лишилась рассудка! Если ты не веришь моим словам, то спроси моего мужа". "Вставай и выбрось из головы эти пустые бредни, - сказала султанша. - Надень платье и посмотри, как радуются во всем городе твоей свадьбе, и послушай, как играют ради тебя музыкальные инструменты и барабаны".
Потом султанша позвала служанку, и та нарядила госпожу Будур и привела ее в порядок, а султанша вышла к султану и сказала ему, что госпоже Будур привиделся этой ночью дурной сон, который ее встревожил. Она попросила у султана прощения за свою дочь, а потом послала за сыном везиря и спросила, правду ли говорит ее дочь или нет. А сын везиря, от страха, что лишится своей жены, принялся все отрицать и сказал: "Я ничего об этом не знаю". И царица убедилась, что ее дочери приснились сны и видения.
И в городе весь день продолжались торжества, до самого вечера, а когда пришло время спать, Ала ад-Дин взял светильник и потер его, и раб вдруг явился и сказал: "К твоим услугам. Твой раб перед тобой, требуй чего хочешь!"
И Ада ад-Дин велел ему принести царевну с мужем и сделать так, как в прошлую ночь, раньше чем сын везиря возьмет ее девственность, и раб в мгновение ока исчез и ненадолго скрылся. И потом он вернулся, неся постель и на ней новобрачных, жену и мужа, и отнес сына везиря в домик отдохновения, а Ала ад-Дин положил между собой и госпожой Будур меч и лег с ней рядом, и под утро раб из джиннов вернулся и отнес их обратно на их место.
Что же касается султана, то утром встал, надел свою одежду и пошел посмотреть на дочь. Он вошел в ее дворец, и когда сын везиря услышал, что султан входит, он быстро оделся и вышел, и ребра стучали у него от холода. Султан подошел к своей дочери, пожелал ей доброго утра и спросил, как она поживает, и увидел он, что царевна хмурится так же, как и вчерашний день. И когда султан увидел, что дочь не отвечает ему, он рассердился и понял, что с ней, несомненно, что-то произошло, и обнажил меч, и закричал: "Или ты мне расскажешь, что с тобой делается, или я убью тебя!" Увидев, что отец сердится, госпожа Будур испугалась и сказала: "Будь со мной кроток, о отец! Когда я тебе рас скажу, что со мной было, ты меня простишь!" И она рассказала султану обо всем, что с ней случилось, и сказала: "А если ты мне не веришь, спроси моего мужа, он тебе обо всем расскажет. Я не знаю, куда его уносили, и я его не спрашивала". Услышав эти слова, отец царевны сказал ей: "О дочка, почему ты не рассказала этого мне вчера? Я бы заставил тебя выкинуть из головы этот страх и эту печаль. Вставай, веселись и развлекайся - сегодня вечером я приставлю к тебе стражей, чтобы они тебя охраняли".
И потом царь поднялся, и ушел к себе во дворец, и послал за везирем, и спросил его: "Рассказывал ли тебе твой сын что-нибудь, о везирь?" И везирь ответил: "О царь времени, я не видел моего сына ни вчера, ни сегодня. А что?" И султан сообщил ему обо всем, что рассказывала ему дочь, и сказал: "Я хочу, чтобы ты расспросил своего сына и мы бы выяснили это дело. Возможно, что моей дочери привиделся сон". И везирь вышел, позвал своего сына и спросил его об этом, и тот сказал: "Отец, слова госпожи Будур - истина. Мы многое испытали в эти две ночи, и они были для нас хуже всех ночей. Со мной случилось больше бед, чем с моей женой, так как моя жена спала в своей постели, а что до меня, то меня уложили спать в нужнике - в тесном, темном месте, где скверно пахло, и ребра у меня стучали от холода. О отец, я хочу, чтобы ты пого ворил с султаном и он освободил бы меня от этого брака: у меня не осталось сил перенести еще такую ночь, как прошедшие".
Услышав эти слова, везирь огорчился, так ему хотелось возвысить и возвеличить сына женитьбой на дочери султана, и он не знал, как поступить. Ему тяжело было расторгнуть брак, ведь он молил всех святых, чтобы добиться этого брака, и он сказал сыну: "Потерпи, сынок! Сегодня ночью мы приставим к вам стражей!" Потом он возвратился к султану и рассказал, что говорил ему сын, и добавил: "Если хочешь, о царь времени, мы сегодня ночью приставим к ним стражей". Но султан возразил: "А зачем? Не нужен мне этот брак!" И он тотчас же приказал кричать в городе о прекращении празднеств, и подданные его очень удивились, особенно когда увидели, что везирь и его сын выходят из дворца, и узнали, что их оттуда выгнали и брак расторгнут, и никто не знал - почему. И султан бросил думать об этом деле.
И затем истекли три месяца, после которых он обещал матери Ала ад-Дина отдать свою дочь за ее сына, - а Ала ад-Дин отсчитывал каждый час, и когда прошли эти месяцы, он послал свою мать к султану, чтобы потребовать исполнения обещания, а султан совсем забыл, что он обещал ей. И мать Ала ад-Дина поднялась, и пошла во дворец, и встала у дверей дивана; и когда диван наполнился и явился султан, он посмотрел и увидел мать Ала ад-Дина, которая стояла у дверей. И он вспомнил о том, что обещал ей, и сказал везирю: "О везирь, вон стоит та женщина, что поднесла мне драгоценные камни. Приведи ее ко мне". И везирь пошел, и привел мать Ала ад-Дина, и поставил ее перед султаном, и старушка поцеловала землю, и помолилась за султана и сказала ему: "О царь времени, кончились три месяца, после которых ты обещал выдать свою дочь, госпожу Будур, за моего сына Ала ад-Дина". И султан растерялся, не зная, что ей ответить, так как он видел, что эта женщина бедная. И он обратился к везирю и спросил его: "Каково твое мнение, о везирь? Я... Да, я, конечно, обещал, но я вижу, что она женщина бедная и они не из знатных людей. Как же следует, по-твоему, поступить?" А везиря охватила зависть, и он вспомнил, что произошло с его сыном, брак которого был расторгнут, и сказал: "О царь времени, как ты выдашь свою дочь замуж за бедного человека - чужеземца, которого ты не знаешь?" - "А что же придумать, что бы отвадить его от нас? Я ведь обещал", - сказал царь. И везирь молвил: "О владыка султан, избавиться от них просто: пошли к нему и потребуй сорок золотых блюд, наполненных таким же ценными камнями, как те, что он прислал, и еще сорок рабов и невольниц, которые принесут эти блюда". - "Вот оно, правильное мнение! воскликнул султан, и обратился к матери Ала ад-Дина, и сказал ей: - Скажи твоему сыну, что я стою на том, что я обещал, но хочу от него в приданое за дочь сорок блюд, полных таких же камней, как те, что ты принесла мне раньше, и сорок рабов и сорок невольниц, которые принесут эти блюда. Когда он мне их пришлет, я выдам за него дочь".
И мать Ала ад-Дина вышла, покачивая головой и бормоча про себя: "Откуда достанет мой горемычный сын то, чего требует султан? Допустим: он пойдет в сокровищницу и принесет блюда и драгоценные камни, но откуда ему взять рабов и рабынь?" И она шла до тех пор, пока не пришла домой, и вошла к своему сыну Ала ад-Дину, и рассказала ему все, и сказала: "О дитя мое, не думай больше о госпоже Будур и выкинь ее из головы. Это все, сынок, из-за везиря". Но Ала ад-Дин засмеялся и сказал: "Пойди и принеси нам чего-нибудь пообедать, а потом Аллах облегчит для нас это дело, и я доставлю султану то, что он требует. Не думай, что мне трудно что-либо сделать из уважения к глазам моей возлюбленной, госпожи Бадр аль-Будур".
И мать его поднялась и вышла на рынок, чтобы купить то, что ей было нужно, а Ала ад-Дин пошел к себе в комнату и потер светильник, и раб-джинн предстал перед ним и сказал: "Требуй, о владыка!" - "Я хочу от тебя, - сказал Ала ад-Дин, - чтобы ты принес мне сорок золотых блюд, наполненных лучшими драгоцен ными камнями, находящимися в сокровищнице, и еще приведи сорок рабов и сорок рабынь, одетых в роскошнейшие платья, и пусть это будут красивейшие рабыни, какие только есть".
И раб исчез на минутку и принес требуемое, и оставил все это у Ала ад-Дина, и скрылся; и вдруг мать Ала ад-Дина вернулась с рынка и вошла в дом. И она увидела рабов и рабынь и золотые блюда и камни, и остолбенела, и воскликнула: "Аллах да оставит нам навек твой светильник!" А Ала ад-Дин молвил: "О матушка, не снимай покрывала! Пойди застань султана, пока он не ушел в гарем, и отнеси ему то, что он потребовал".
И мать Ала ад-Дина поднялась и пошла вместе с рабами и невольницами, и каждая из невольниц несла одно блюдо. Достигнув дворца, она вошла с ними к султану, отвесила ему поклон и пожелала величия и долгой жизни, и рабыни поставили перед ним блюда, и когда султан увидел это, он удивился и остолбенел - в особенности от красоты и прелести невольниц. Сияние драгоценных камней отняло у него зрение, и он стоял ошеломленный, вытаращив глаза, словно немой. Потом он приказал отвести рабынь с блюдами во дворец своей дочери, госпожи Бадр аль-Будур, а сам обратился к везирю и спросил его: "Ну, везирь, что ты скажешь о человеке, который оказался способен на то, что бессильны сделать цари всего мира? Клянусь Аллахом, этого, пожа луй, даже много за мою дочь!" И везирь, хотя его, как мы говорили раньше, убивала зависть, мог только пролепетать: "О владыка султан, сокровищ всего мира мало за твою дочь, а ты счел это приношение слишком большим и значительным!" И султан из этих слов понял, что везирь охвачен завистью, и оставил его, и сказал матери Ала ад-Дина: "Передай твоему сыну, что я принял от него приданое и деньги за мою дочь и она стала ему женой, а он мне зятем. Скажи ему, пусть он приедет ко мне, чтобы я с ним познакомился, и ему достанется от меня только, полное уважение и внимание. И если он хочет, то я сегодня же вечером введу его к моей дочери".
И мать Ала ад-Дина поцеловала землю и вышла, улетая от радости при мысли, что она - бедная женщина, а ее сын станет зятем султана. А султан распустил диван и пошел к своей дочери, госпоже Будур, и спросил ее: "О дочь моя, как ты находишь подарок своего нового жениха?" - "Клянусь Аллахом, о батюшка, эти камни ошеломляют разум", - ответила царевна. И султан молвил: "Я думаю, дочь моя, что этот твой жених в тысячу раз лучше сына везиря, и, если пожелает Аллах, ты насладишься с ним".
Что же касается матери Ала ад-Дина, то она пришла домой, и пошла к своему сыну Ала ад-Дину, и сказала ему: "Радуйся, Дитя мое, то, чего ты хотел, исполнилось! Султан принял при даное за свою дочь и сказал мне, что ваша свадьба и твой переезд к невесте будет сегодня вечером. И еще он велел сказать: "Пусть твой сын ко мне придет, чтобы я с ним познакомился". И Ала ад-Дин обрадовался и поблагодарил мать за ее благодеяния и труды, а потом он тотчас же вошел в свою комнату и потер светильник, и в ту же минуту джинн предстал перед ним и спросил: "Чего ты хочешь, о мой владыка?" - "Отведи меня в царскую баню и принеси мне перемену платья, которого в жизни не надевали султаны, и пусть оно будет драгоценное", приказал Ала ад-Дин.
И джинн тотчас же понес его и доставил в роскошную баню, и Ала ад-Дин выкупался и надушился благовониями и ароматами. А выйдя, он увидел перед собой полную перемену царского платья, и выпил напитков, и надел это платье, и джинн понес и поставил его в доме, и, оказавшись дома, Ала ад-Дин сказал: "Я хочу, чтобы ты доставил ко мне сорок невольников - двадцать пусть едут впереди меня, Двадцать сзади, - и все они Должны быть в нарядных одеждах, на конях и с оружием. И пусть будут на них роскошные Украшения, равных которым не найти, а сбруя каждого коня должна быть из чистого золота. И еще принеси мне восемьдесят тысяч динаров и приведи коня, которому равного не найдется у султанов, и сбруя у моего коня вся Должна быть из самоцветов и бла городных камней, так как я направляюсь к султану. И еще я хочу от тебя двенадцать невольниц - самых красивых, какие только есть, - они пойдут во дворец с моей матерью, - и на каждой пусть будет дорогая, красивая одежда и множество драгоценных камней и украшений. И еще принеси моей матери одежду, подходящую для царских жен". И джинн сказал: "Слушаю и повинуюсь!" - и на мгновение исчез, и принес все это. И Ала ад-Дин сказал матери, чтобы она взяла невольниц и шла во дворец, и Ала ад-Дин сел на коня, выстроил своих невольников впереди себя и сзади и проехал через весь город с этой пышной свитой, - да будет же слава одаряющему, вечносущему! И Ала ад-Дин ехал по городу, смущая своей красотой полную луну, ибо он и так был красив, а счастье еще увеличило его красоту. И жители города, увидав его в таком благородном образе и прекрасном обличий, прославляли творца; а достигнув дворца и приблизившись к нему, он отдал приказ своим невольникам, и те принялись бросать людям золото.
Султан между тем сидел в диване вместе со своими везирями и вельможами своего царства и ожидал прибытия Ала ад-Дина, а у ворот дворца он поставил несколько эмиров и вельмож, чтобы те его встретили. И когда Ала ад-Дин подъехал к воротам, он хотел слезть с коня, но один из знатных эмиров выступил вперед, и удержал его, и сказал: "О господин, султан приказал, чтобы ты сошел с коня у дверей дивана*)". И везири с эмирами пошли впереди Ала ад-Дина и шествовали, пока не пришли к дверям дивана, и тогда они подошли. взялись за стремя коня и свели Ала ад-Дина на землю, поддерживая его. И эмиры, и знатные люди царства шли впереди Ала ад-Дина, пока не приблизились к султану, и султан тотчас же встал с престола, и обнял Ала ад-Дина, и посадил его справа от себя, а Ала ад-Дин приветствовал султана так, как приветствуют царей, и сказал ему: "О царь времени, твое великодушие побудило тебя оказать мне столь великую милость и женить меня на твоей дочери, хотя я ничтожнейший из твоих рабов. Я хотел бы, чтобы твое величество пожаловало мне кусок земли, на котором я построю дворец, достойный госпожи Бадр аль-Будур". Увидев, что Ала ад-Дин наделен такой выдающейся красотой и облачен в дивную одежду, а его невольники шествуют в столь замечательном строю и так роскошно одеты, султан удивился и был ошеломлен так же, как и его эмиры и вельможи царства, а везирь - тот едва не умер от эависти. А потом султан велел бить в литавры и барабаны и повел Ала ад-Дина за собой во Дворец. Они поужинали с Ала ад-Дином, и султан стал с ним Разговаривать, и Ала ад-Дин отвечал так красноречиво, вежливо и почтительно, что пленил разум султана.
И затем султан послал за судьей и свидетелями, и они написали брачную запись и заключили условие, и Ала ад-Дин встал, чтобы идти домой, но султан схватил его за полу и сказал: "О дитя мое, бракосочетание окончено и все завершилось, и сегодня вечером ты войдешь к своей жене. Куда же ты уходишь?" - "О царь времени, - отвечал Ала ад-Дин, - я желаю построить для госпожи Будур достойный ее дворец, и я могу войти к ней только в этом дворце. Если захочет Аллах, он сейчас же будет окончен". - "О дитя мое, - сказал султан, перед моим дворцом большой участок земли, и если он тебе нравится, построй дворец там". - "Это как раз то, что мне нужно", - сказал Ала ад-Дин, и потом он попрощался с султаном и вернулся домой со своими невольниками. Он вошел, взял светильник, и потер его, и, когда раб светильника явился, сказал ему: "Я хочу, чтобы ты построил дворец со всей возможной скоростью, и пусть он будет очень большой, со всякими коврами и полным устройством, и ковры пусть будут в нем царские, а устройство - султанское". И раб из джиннов ответил: "Внимаю и повинуюсь!" А утром он пришел, взял Ала ад-Дина и показал ему дворец, ковры и прочее убранство, и Ала ад-Дин обрадовался, и тотчас же вернулся домой, и сел на коня, и поехал с невольниками и свитой в диван к султану. А султан, встав утром, открыл окно, и посмотрел, и увидел перед сво им дворцом другой огромный дворец, ошеломляющий разум, весь из мрамора и порфира, и Ала ад-Дин потребовал от джинна еще большой ковер, весь затканный золотом, который тянулся от его дворца до дворца султана.
И когда султан увидел этот дворец, привлекающий взоры, и великолепный ковер, тянувшийся до его дворца, он удивился столь дивному делу, и как раз в это время вошел к нему везирь, и султан сказал ему: "Подойди-ка сюда и посмотри, о везирь, что сделал Ала ад-Дин за сегодняшнюю ночь, и тогда ты поймешь, что он достоин и заслуживает быть мужем моей дочери Бадр аль-Будур. Взгляни на это строение - какое оно высокое! Можешь ты построить ему подобное в течение двадцати лет? А он все это сделал за одну ночь". И везирь посмотрел и подивился этому делу, и зависть его усилилась. "О царь времени, - сказал он султану, - все эти проделки - чистое колдовство, ибо люди не могут сделать ничего такого за одну ночь". - "Клянусь Аллахом, - сказал султан, - я дивлюсь на тебя! Как это ты думаешь про людей только дурное? Но это следствие твоей зависти. Вчера вечером ты был здесь, когда я подарил ему землю, чтобы он построил на ней великолепный дворец. О сумасшедший, тот, кто мог принести мне такие драгоценные камни, как те, которые он мне подарил, способен построить такой дворец за одну ночь". Везирь онемел и не дал ему ответа, а потом султан вышел в диван, и сел, и вдруг видит: едет Ала ад-Дин со своей свитой, и он и его невольники бросают людям золото, и все охвачены любовью к нему. И когда султан увидел Ала ад-Дина, он поднялся, встретил его, обнял, и поцеловал, и пошел с ним, держа его за руку; и когда они вошли в самый большой и великолепный зал, там поставили столики, и султан сел, и Ала ад-Дин сел от него справа, вместе с эмирами, везирями и вельможами царства. И они ели, пили и веселились, и султан посматривал на мать Ала ад-Дина и диву давался: ведь она раньше приходила к нему в незавидной одежде, а вот сейчас он видит ее в роскошнейшем царском платье.
И в городе, и во дворце, и во всем царстве султана началось великое торжество, и люди приходили смотреть на похищающий разум дворец Ала ад-Дина и говорили: "Клянемся Аллахом, он достоин! Да благословит его Аллах!" А когда кончили есть, Ала ад-Дин встал, попрощался с султаном, сел на коня и отправился к себе во дворец, чтобы приготовиться к встрече невесты, и, войдя во дворец, он увидел там рабынь, невольниц и невольников, которых не счесть, и сказал им, чтобы они были готовы встретить невесту. Когда же раздался призыв к предзакатной молитве, султан отдал приказ, и везири, эмиры, вельможи государства, знатные люди царства, воины и рабы сели на коней, и сам султан тоже сел на коня и спустился с ним" на площадь. А Ала ад-Дин ее своими невольниками выехал верхом на площадь вместе с султаном и начал там играть и показывать свое рыцарское искусство, и никто не мог устоять против него, а невеста его смотрела из окна своего дворца, и, когда она его увидела, он понравился ей, и она полюбила его великой любовью. Затем, после этого, гулянье окончилось, и султан с Ала ад-Дином вернулись каждый в свой дворец, а когда наступил вечер, везири и знатные люди царства пошли и взяли Ала ад-Дина и во главе огромного шествия повели его в баню, и он выкупался, и вышел, и сел на коня, и вернулся к себе во дворец с пышной свитой, и четыре везиря предшествовали ему с обнаженными мечами, пока они не достигли дворца. А затем, после этого, они возвратились, взяли госпожу Будур и вышли с ней, с невольницами и с рабынями, и они шли с факелами, свечами и светильниками, пока не достигли дворца Ала ад-Дина, и царевну отвели в ее покои, а мать Ала ад-Дина была возле нее. И царевну показывали Ала ад-Дину семь раз, каждый раз в другом облачении, и госпожа Буду смотрела на дворец, в котором была, и дивилась на золотые светильники, украшенные изумрудами и яхонтами; а стены во дворце были все из мрамора, яшмы и других драгоценностей. Потом поставили столик для брачной трапезы, и все сели и стали есть, пить и веселиться, и перед ними стояли восемьдесят невольниц, каждая из которых держала в руках какой-нибудь музыкальный инструмент и играла на нем, и чаши и кубки ходили вкруговую, и была это такая ночь, которой не знал в свое время и Зу-ль-Карнейн*). И затем люди ушли, каждый в свое место, и Ала ад-Дин вошел к своей жене Бадр аль-Будур и уничтожил ее девственность, и они провели ночь, наслаждаясь любовью. А когда наступило утро, Ала ад-Дин поднялся, надел роскошное, великолепное платье, позавтракал и выпил вина, а потом он встал, сел на коня и поехал, и невольники его поехали вместе с ним.
И Ала ад-Дин направился во дворец султана, и султан, когда он прибыл, поднялся на ноги, встретил его, обнял и посадил от себя по правую руку, и эмиры и вельможи царства подошли и поздравили его. После этого султан отдал приказ, - и поставили столики, и все ели, и пили, и веселились, пока не насытились; а когда столики убрали, Ала ад-Дин обратился к султану и сказал ему: "О царь времени, не угодно ли тебе пожаловать ко мне и пообедать с твоей дочерью, госпожой Будур? И возьми с собой всех своих везирей, эмиров и вельмож царства". - "Ты достоин этого, сын мой", - отвечал султан. И потом он поднялся вместе с вельможами царства, и они сели на коней и поехали с Ала ад-Дином в его дворец. И когда султан вошел во дворец, то его ум был ошеломлен такой рос кошью и великолепием, и он обратился к везирю и сказал ему: "О везирь, видел ты в жизни или слышал на своем веку что-нибудь подобное этому?" - "О царь времени, - ответил ему везирь, - я не могу поверить, что это работа людей, сынов Адама. Нет, это дело колдунов и чародеев". - "Твоя завистливость мне известна, - сказал царь, - и я знаю, почему ты постоянно наговариваешь на Ала ад-Дина".
Потом Ала ад-Дин повел султана наверх, в покои госпожи Будур, и султан увидел там комнату с окнами, все решетки которых были из изумруда, и ум его был ошеломлен. И он заметил, что одна из решеток не закончена - а Ала ад-Дин оставил ее незаконченной нарочно, - и, увидав, что в решетке чего-то не хватает, воскликнул: "Какая жалость! Эта решетка несовершенна! - И он обратился к везирю и сказал ему: - Ты знаешь, по какой причине эта решетка не закончена?" - "Не знаю, о царь времени", - сказал везирь. И Царь молвил: "Это потому, что Ала ад-Дин торопился построить дворец и не успел доделать решетку".
А Ала ад-Дин в это время вошел к своей жене, чтобы сообщить ей о прибытии ее отца, султана, и когда он вернулся, султан спросил его: "Ала ад-Дин, дитя мое, по какой причине ты не закончил эту решетку?" - "О царь времени, - отвечал Ала ад-Дин, - я оставил ее такой, чтобы твое величество оказало мне почет и велело ее закончить и чтобы у нас осталось воспоминание о тебе". - "Это дело нетрудное", - сказал царь и тотчас же велел привести торговцев драгоценными камнями и ювелиров. Он приказал выжать из казны все, что им понадобится из драгоценностей и металлов, и повелел им доделать решетку.
А госпожа Бадр аль-Будур вышла из своих покоев, подошла к отцу, радуясь и смеясь, и поцеловала ему руку, и отец обнял ее, поцеловал и поздравил. Между тем наступил час обеда, и перед султаном, госпожой Бадр аль-Будур и Ала ад-Дином поставили столики, а для главного везиря и прочих эмиров, везирей, вельмож царства и знатных людей государства накрыли другие столики. И султан с Ала ад-Дином и госпожой Бадр аль-Будур сели за столик и стали есть, и пить, и веселиться; и султан дивился на чудесные яства, великолепные кушанья и убранства столиков, уставленных столь роскошной посудой. Перед ним стояли восемьдесят невольниц, каждая из которых держала в руках какой-либо музыкальный инструмент, и все они играли на своих инструментах трогательные напевы, от которых утешались сердца тоскующих. И султан возвеселился и возрадовался, и стала ему приятна жизнь, и он говорил про себя: "Поистине, таковы должны быть цари и таков должен быть у них порядок!" И они ели, пока не насытились, и чаши ходили меж ними вкруговую; а потом столики с едой убрали и поставили столики со сластями и плодами в другой большой комнате, и все перешли туда и опять поели досыта.
А мастера, торговцы драгоценностями и ювелиры начали работать, чтобы закончить решетку, и султан поднялся, и посмотрел на их работу, и увидел, что она очень отличается от первоначальной, так как мастера не могут выполнить подобной работы. А потом торговцы драгоценностями осведомили султана, что всех камней, находящихся в его казне, никак не хватит, и султан приказал открыть другую казну, большую, и взять из нее все, что им нужно, а если тоже не хватит, тогда пусть возьмут камни, которые преподнес ему Ала ад-Дин.
И мастера брали эти камни, пока большая казна не опустела, и они взяли также все камни, которые преподнес Ала ад-Дин, но их тоже не хватило даже на часть незаконченной решетки. И султан приказал своим везирям, чтобы каждый, у кого есть камни, отдал их мастерам, а стоимость чх взял у султана, и везири приносили камни, которые имели, пока у них не осталось ничего, но из этого всего не сделали даже и половины работы. И слух об этом распространился, и Ала ад-Дин пошел посмотреть на работу мастеров и увидел, что те не закончили даже и половины недостающей решетки. Тогда он приказал им разобрать то, что они сделали, и вернуть владельцам камни, которые они взяли у везирей, а также возвратить то, что они получили из сокровищниц султана, и рабочие разобрали решетку и вернули камни их владельцам. И когда султану принесли его камни, тот удивился этому, и сел на коня, и отправился к Ала ад-Дину, а Ала ад-Дин до прибытия султана потер светильник, и раб появился перед ним и воскликнул: "Требуй, о мой владыка!" - "Я хочу, - сказал Ала ад-Дин, - чтобы ты сейчас же пополнил недостачу в решетке, которую я велел оставить незаконченной", - и джинн отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И в мгновение ока все стало так, как хотел Ала ад-Дин, и раб скрылся, а Ала ад-Дин пошел и увидел, что решетка закончена.
И когда он ее рассматривал, вдруг вошел султан, и Ала ад-Дин встретил его с почетом и уважением, и султан спросил его: "Почему, о сынок, ты позволил ювелирам разобрать то, что они сделали, и не дал им закончить эту решетку?" - "О царь времени, - ответил Ала ад-Дин, - я оставил ее незаконченной, так как увидел, что у мастеров нет больше драгоценных камней. Они взяли все, что было в твоих сокровищницах и сокровищницах вельмож твоего царства, и не выполнили даже половины работы, и тогда я велел им разобрать то, что они сделали, и возвратить камни их владельцам, а сейчас я своей рукой восполнил недостаток в решетке. Подойди, о царь времени, и посмотри". И султан подошел, и посмотрел, и увидел, что решетка закончена с замечательным искусством, и в ней нет недостатка, и удивился Ала ад-Дину, и обнял его, и поцеловал, и воскликнул: "Кто подобен тебе, о дитя мое! Ведь ты сделал нечто такое, чего не в силах свершить великие цари". И потом султан вошел к своей дочери, госпоже Будур, и немного посидел у нее, а затем он ушел и вернулся к себе во дворец.
А Ала ад-Дин каждый день выезжал со своей свитой и пересекал весь город, осыпая людей золотом, а потом заходил в султанскую мечеть и совершал там полуденную молитву. И все подданные полюбили его, и во всех странах распространилась о нем великая слава, и он выезжал на охоту, и спускался с всадниками на площадь, и превзошел он людей своего времени в рыцарском искусстве, а жена его, госпожа Бадр аль-Будур, видя, что он таков, каждый день любила его больше, чем в предыдущий, И слово и совет во всем царстве принадлежали Ала ад-Дину, и он вершил справедливый суд, жаловал и награждал, так что пленил разум всех людей.
И он постоянно поступал так, и вдруг в один из дней выступил против султана какой-то царь и пришел с большими войсками, которым нет числа, чтобы воевать с ним. И султан снарядил воинов, которые при нем были, и назначил предводителем их Ала ад-Дина; и Ала ад-Дин шел с войсками, пока не приблизился к врагам, и тогда он обнажил меч, и началось сражение, и разгорелась битва, и Ала ад-Дин ринулся на врагов, и большинство перебил, и многих взял в плен, и рассеял остальных. Он захватил большую добычу и вернулся с победой, и ни одно из его знамен не поникло, и вступил в город с пышной свитой, и украсили из-за этого все города царства. И султан вышел, и встретил Ала ад-Дина, и обнял его, и привел к себе во дворец; и началось великое торжество, и люди стали молиться за Ала ад-Дина, желая ему долгой жизни. И Ала ад-Дин пребывал в таком положении, и вот то, что было с ним.
Что же касается магрибинца, колдуна, то, возвращаясь в свой страну, он раздумывал о своем деле и бранил Ала ад-Дина с великой яростью, говоря про себя: "Раз этот негодяй умер под землей, а светильник все еще хранится там, я не стану думать о тяготах, которые испытал, и у меня есть надежда добыть этот светильник". А достигнув родного города, он захотел погадать на своем песке и посмотреть, остался ли светильник в сокровищнице и жив Ала ад-Дин или нет. Он определил его гороскоп и три раза погадал на песке, и не увидел он, что Ала ад-Дин умер, и не обнаружил светильника в сокровищнице, и усилилась тогда его печаль, и увеличилась ярость, и убедился он, что Ала ад-Дин спасся вместе со светильником и вышел на поверхность земли. И тогда он еще раз рассыпал песок, и погадал про Ала ад-Дина, и увидел, что тот получил светильник, и стал величайшим из людей в своем городе, и женился на дочери султана. И колдун еще больше огорчился, так что едва не умер, и сказал про себя: "Я претерпел много трудностей и мучений, чтобы раздобыть светильник, и не добыл его, а этот поганец, сын ничтожных, получил его без труда и утомления! Я обязательно что-нибудь сделаю, чтобы его убить!"
И он тотчас же поднялся, и снарядился, и отправился в страну Китая, и достиг столицы царства, то есть того города, где находился Ала ад-Дин. Он поселился на постоялом дворе и день или два оставался в своем жилище, пока не отдохнул от усталости, а потом вы л, стал ходить по улицам города, услышал, что все говорят об Ала ад-Дине, его великодушии и щедрости, и великолепии его дворца, настоящего чуда света. И тогда магрибинец обратился к одному из тех, кто так говорил, и спросил его: "Кто тот человек, котрого вы так восхваляете?" И спрошенный отвечал: "Ты, видно, из далекой страны, раз ты не слыхал про Ала ад-Дина и его дворец, это чудо света, - Аллах да сделает его в нем счастливым!" И магрибинец отвечал ему: "Я не слышал, и я здесь человек чужой, из далеких стран. Я хочу, чтобы ты провел меня к его дворцу и посмотрел бы на него".
И тот человек пошел с магрибинцем и привел его ко дворцу, и магрибинец всмотрелся в него и понял, что все это работа светильника. Он едва не умер от зависти и сказал про себя: "Ах, я непременно выкопаю для этого поганца яму и убью его там! Сын нищего портного, у которого не было даже ужина на один вечер, добыл все это! Если захочет Аллах, я обязательно заставлю его мать снова прясть хлопок!" И маг-рибинец вернулся на постоялый двор, будучи словно на том свете от горя, и, достигнув своего жилища, погадал на песке, чтобы посмотреть, где светильник, и он увидел, что светильник во дворце, а не у Ала ад-Дина, и воскликнул: "Дело-то, выходит, нетрудное! Я таки лишу этого поганца здоровья!" И он поднялся, и пошел к меднику, и попросил его сделать несколько новых светильников, и сказал: "Возьми с меня их цену свитком", - и медник отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" - и тотчас же исполнил его требование. А магрибинец взял светильники, отдал меднику за них деньги, а потом он пошел домой, уложил свтильники в корзину и принялся ходить по площадям города, крича: "Эй, кто меняет старые светильники на новые!" И всякий, кто слышал его крики, говорил, что это сумасшедший. И магрибинец кричал эти слова, пока не оказался под окнами дворца Ала ад Дина, и тогда он опять издал такой крик, а малыши и уличные мальчишки шли за ним и кричали: "Сумасшедший, сумасшедший!"
И Аллах предопределил, что госпожа Будур как раз в это время смотрела из окна, и она услышала крик магрибинца и стала смеяться над ним вместе со своими невольницами. "Да погубит его Аллах! - сказала она. - Какая ему от этого прибыль?" А Ала ад-Дин забыл о светильнике во дворце и не запер его, по обычаю, в своей комнате, и одна из невольниц увидела его и сказала госпоже Будур: "О госпожа, во дворце моего господина есть старый светильник. Если хочешь, давай позовем этого человека и выменяем наш светильник на новый, чтобы посмотреть, правду он говорит или нет". - "Пойди приведи его, - сказала госпожа Будур, - и выменяй у этого сумасшедшего наш светильник на новый". А госпожа Будур совершенно ничего не знала об этом светильнике.
И невольница поднялась в покои Ала ад-Дина, принесла светильник и дала его евнуху, и тот спустился и отдал его магрибинцу, взял вместо него новый светильник, и потом он поднялся к госпоже Будур, а та все еще смеялась над глупостью этого магрибинца.
Что же касается магрибинца, то, увидя светильник и узнав его, он не поверил своим глазам и, кинув все свои светильники, понесся прочь, словно туча. Он бе-жал, пока не достиг уединенного места, - а тут уже наступила ночь, - и вынул светильник, и потер его, и раб появился перед ним и сказал: "Требуй чего хочешь!" - "Я хочу от тебя, - сказал магрибинец, - чтобы ты перенес дворец Ала ад-Дина со всем, что в нем есть, и со мной вместе и поставил его в городе колдуна".
Вот что было с проклятым магрибинцем.
А султан на другой день, пробудившись от сна, открыл окно, и выглянул из него, и увидел он перед своим дворцом пустой участок земли, и не увидал там дворца Ала ад-Дина. Он удивился, и нашел это странным, и стал протирать себе глаза и смотреть, но в конце концов убедился, что дворца нет, и не мог он понять, что случилось, и растерялся, и ум его был ошеломлен. Он ударил рукой об руку, и стал плакать о своей дочери, и сейчас же послал за своим везирем, и закричал: "Говори, где дворец Ала ад-Дина?" Услышав эти слова, вези остолбенел, а султан воскликнул: "Чего ты дивишься моим словам! Подойди, посмотри в окно." И везирь поднялся, и посмотрел в окно, и не увидел ни дворца, ни чего-либо другого, и он тоже растерялся и опешил и стал перед султаном, словно немой. "Вот причина моей печали и плача", - молвил султан, а везирь сказал: "Я говорил тебе раньше, о царь времени, что все это - проделка колдунов, а ты мне не верил". И ярость султана усилилась, и он спросил везиря: Где Ала ад-Дин?" И везирь ответил: "Он на охоте".
И тогда султан приказал одному из эмиров отправиться со всем своим войском за Ала ад-Дином и привести его, закованного и связанного. И эмир от правился с войском, и прибыл к Ала ад-Дину, и сказал ему: "О господин, не взыщи, таков приказ султана. Я должен взять тебя и привести к нему, закованного и связанного. Извини же меня, ибо я нахожусь под властью султана". Когда Ала ад-Дин услышал эти слова, его охватило удивление. Он не понимал, в чем причина этого, и спросил эмира: "Не знаешь ли ты, в чем причина?" - и эмир молвил: "О владыка, я ничего не знаю", - и Ала ад-Дин сошел с коня и сказал: "Делай так, как тебе велел султан". И Ала ад-Дина заковали, и связали ему руки, и привели в город, и когда подданные увидели его в таком положении, они поняли, что султан хочет отрубить ему голову, и усилилась их печаль.
И они тотчас же поднялись, все как один, надели оружие и пошли за Ала ад-Дином, чтобы посмотреть, что султан хочет с ним сделать.
И когда они достигли дворца, султана осведомили об этом, и султан приказал своему палачу отрубить Ала ад-Дину голову; и жители города, увидев это, взволновались и заперли ворота дворца, и некоторые полезли на дворцовые стены, а другие начали ломать двери и бить окна, чтобы войти туда и убить султана. И везирь вошел, и осведомил об этом султана, и сказал ему: "О царь времени, дело твое, видно, идет к концу! Прости его лучше, чтобы подданные не набросились на нас и не убили нас из-за Ала ад-Дина". И султан послал ска зать подданным, чтобы они успокоились и что он простил Ала ад-Дина, и тотчас же велел палачу убрать от него руку и приказал привести Ала ад-Дина. И когда Ала ад-Дин явился к султану, он поцеловал перед ним землю и молвил: "О царь времени, я надеюсь, что ты окажешь своему рабу милость и сообщишь мне, за какой грех я заслужил убиение?" - "Обманщик! - воскликнул султан. - Как будто ты не знаешь, в чем твой грех!" И он обратился к везирю и сказал ему: "Возьми его, пусть он посмотрит в окно: где его дворец!" И везирь взял Ала ад-Дина, и тот посмотрел, и не увидел своего дворца. и увидел лишь обширный пустырь, такой, как был раньше, прежде чем построили дворец. И он растерялся, и остолбенел, и не мог понять, что случилось с его дворцом, и султан спросил его "Ну что? Видел? Где твой дворец? И где моя дочь, кровь моего сердца и мое единственное дитя?!" - "Клянусь жизнью твоей головы, о царь времени, - сказал Ала ад-Дин, - я совсем ничего не знаю". - "Знай, - сказал султан, - что я простил тебя, чтобы ты пошел и отыскал мою дочь, и если ты ее ко мне не приведешь, я отрублю тебе голо-ву". - "О царь времени, - сказал Ала ад-Дин, - дай мне отсрочку на некоторое время, на сорок дней и, если я не приведу к тебе твоей дочери, отруби мне голову". - "Я даю тебе то, что ты желаешь, - сказал султан, - но не думай, что тебе удастся от меня убежать! Клянусь жизнью моей, я доберусь до тебя, где бы ты ни был. И Ала ад-Дин вышел от султана, грустный и печальный, а что касается жителей города, то они обрадовались его спасению.
И Ала ад-Дин ушел, понурив голову от стыда и позора, и он оставался в городе два дня, не зная что делать и горюя о том, что с ним случилось, и особенно о госпоже Будур, своей жене. А потом он вышел из города, потеряв надежду и повторяя про себя: "Не знаю я, что случилось. Где я найду дворец?" И он шел по пустыне, не зная куда направиться, и наконец оказался возле реки. Он хотел было броситься в реку и убить себя, но потом вернулся к разуму и вручил свое дело Аллаху. И он сел на берегу реки, и задумался, и от великой печали стал ломать руки, и, ломая руки, задел за перстень, находившийся у него на пальце, и вдруг предстал перед ним раб и восликнул: "К твоим услугам, требуй чего хочешь!" И Ала ад-Дин обрадовался и сказал: "О раб перстня, я хочу, чтобы ты принес мне мой дворец и мою госпожу госпожу Бадр аль-Будур", - но раб отвечал: "О господин, ты потребовал от меня вещи, которой я не могу сделать, ибо это относится только к рабу светильника". - "Раз это для тебя невозможно, - сказал Ала ад-Дин, - то возьми меня и доставь к тому дворцу". - "Слушаю и повинуюсь!" - воскликнул раб и тотчас же, в мгновение ока, принес Ала ад-Дина к дворцу во внутреннем Магрибе. А уже наступила ночь. И Ала ад-Дин обрадовался, увидев свой дворец, и стал думать, как бы снова достигнуть цели и добыть свою жену Будур. Он положил голову на землю и заснул, так как уже пять-шесть дней не спал, а когда наступило светлое утро, он поднялся, подошел к протекавшему там ручью, вымыл лицо, совершил омовение и сотворил утреннюю молитву, а потом сел под окнами дворца госпожи Бадр аль-Будур, и вот то, что с ним было.
Что же касается госпожи Будур, то от сильного горя из-за разлуки со своим мужем и со своим отцом, султаном, и от дурного обращения с нею грязного магрибинца она постоянно плакала и не спала по ночам. А как раз в это время к ней вошла невольница, желая одеть ее в одежды, и Аллах предопределил, чтобы эта невольница выглянула из окна и увидела Ала ад-Дина под окнами дворца. "Госпожа, госпожа! Подойди, погляди, мой господин под окнами дворца", - воскликнула она. И госпожа Будур поднялась и открыла окно, и Ала ад-Дин поднял голову и увидел ее. Она приветствовала Ала ад-Дина, и Ала ад-Дин приветствовал ее, и оба они улетали от радости, - и потом царевна сказала: "Встань и войди к нам через потайную дверь, ибо этого проклятого сейчас здесь нет". И она приказала невольнице, и та спустилась и открыла Ала ад-Дину дверь, а госпожа Будур вста ла и вышла ему навстречу, и они обнялись плача, и Ала ад-Дин молвил: "О моя любимая, я хочу у тебя кое-что спросить. Я оставил в своей комнате старый медный светильник. Ты его видела?" И госпожа Будур вздохнула и молвила: "О любимый, он и был причиной того, что с нами случилось". И Ала ад-Дин сказал: "Расскажи мне, что произошло".