- Может, мне изнутри жарко.
- В таком случае вызывают врача, а не раздеваются возле самой реки.
- Не нужно врача. Никого мне не нужно. Может, я искупаться хотела.
- Сейчас же одеться!
Ольга хотела возразить, но милиционер, он же шут (дядя Шура), поднял руку.
- Р-разговорчики!.. Могу я, наконец, иметь личную жизнь?
Боба за кустом второй кед натянул, куртку надел и куда-то пошел, по дальнейшим своим делам. Птицы разлетелись по всему парку, ничего интересного для них уже не предвиделось. Остались только воробьи - и то потому, что им лень летать на далекие расстояния.
- А почему вы не извиняетесь перед публикой? Вы так любите это делать, - сказала Ольга довольно ехидным голосом.
- Р-разговорчики! - Шут (дядя Шура) усмехнулся, снял милицейскую фуражку, сел рядом с Ольгой. - Устал я за вами бегать. Иногда очень хочется мне, чтобы все было тихо, спокойно. Чтобы у всех была красивая личная жизнь.
- Тогда зачем вам эта милиционерская фуражка? Может, для страха?
- Для авторитета. Милиционер всегда прав - в этом смысл его должности. Ты заметила - старые милиционеры похожи на генералов. У них жизнь нелегкая. Нелегко человеку, который всегда прав. Конечно, если он это понял.
- Дядя Шура, у вас с собой нет чего-нибудь поесть, а? Я что-то есть захотела.
- Живешь, если есть просишь. Бутерброд с сыром.
- И вы, дядя Шура, поешьте. Я почему-то не умею есть в одиночестве.
Ольга разделила бутерброд пополам.
- Зачем, а? Зачем они мне не верят? - спросила она, набив рот. Разве у меня на лбу написано, что я врунья?
- А разве написано, что ты правдивая?
- Шутите вы, - пробормотала Ольга. - Как же это можно не верить человеку, не зная его?
- А может быть, он мазурик.
- Да, но, может быть, он правдив, может быть, честен. Скажите, с чего мы должны начинать отношения?
- С доверия.
- Дядя Шура, а вы не писатель?
- Ты же знаешь, у меня другая работа.
- А может быть, вы пишете по ночам?.. Дядя Шура, если б вы были писателем...
Шут провел по своим волосам рукой, стали они у него серебристыми.
Он очки на нос надел и состарился.
- Ну?
- ...и вам бы потребовалось вставить в книжку мерзавца, уважительным голосом прошептала Ольга.
- Подлеца?
- Ага... - Ольгин голос задрожал. - Каким бы вы его сделали внешне?
- Я бы сделал его таким... пожалуй, немного усталым.
- Усталым?
- Ну да. У мерзавцев трудная жизнь.
- А внешне?
- Я бы сделал его остроумным. Если подлость не остроумна, она беспомощна. Я бы сделал его обходительным, энергичным и вежливым, кстати. Иначе его слишком легко было бы распознать.
- Я про внешность спрашивала.
- Это и есть внешность.
Они помолчали немного. Ольга дожевала бутерброд, стряхнула крошки с колен.
- Я бы не опоздала к началу занятий, - сказала она. - Но у нас на островах не было погоды. Пурга была. Самолеты не летали... Завтра я приду в школу. Учитель поставит меня у доски перед всеми ребятами. Расскажет им, кто я, откуда. А я буду смотреть в класс и буду видеть, как ребята перешептываются. Буду читать по губам слово "рыжая". Потом кто-нибудь самый смелый скажет громко: "Рыжая!" Класс засмеется. Учитель и я покраснеем, нам станет неловко за чужую глупость... Зачем, а? Почему так?
- Напрасно ты беспокоишься, - грустно сказал ей шут. - Ничего этого не случится. Ты ведь теперь не рыжая. Ты теперь черная.
Ольга провела рукой по волосам и бросилась к ступеням, которые уходили к реке.
- Куда ты? - крикнул шут, в этом крике его прозвучала тревога. Он быстро надел фуражку. - А ну, прекратить!
- Да я волосы вымою, - ответила Ольга снизу. - Пусть другие говорят, что они не рыжие. А я рыжая.
- На, возьми полотенце. - Шут достал из кармана полотенце, бросил его вниз и ушел.
Воробьи прилетели крошки клевать. Они разодрались, как водится. И, как водится, не успели попировать в свое удовольствие: к парапету подошли два бородатых парня с рюкзаками и подвесным мотором "Москва". Они сложили рюкзаки и мотор на траву возле кустов.
- Когда она обещала прийти? - спросил парень, у которого росла черная борода.
- В семь, - ответил другой, с бородкой разноцветной.
Парни уселись на парапет. Одежда у них потертая, будто прошагали они тысячу километров. Косынки на шее, как у туристов сейчас полагается, и шляпы на голове. Кроме всего прочего, была у парней гитара. Парни запели туристскую песню, подыгрывая себе на гитаре.
Спели.