***
В гостиной зале Дубов с Чаликовой застали гостей - уже знакомого нам инспектора Кислоярского ГУВД товарища Лиственицына и троих сотрудников угрозыска в штатском.
- Ну как, взяли Глухареву с Каширским? - с ходу спросил Дубов.
- Какое там! - горестно махнул рукой инспектор. - Похоже, их давно уж след простыл!
- Ну так вы бы еще позже приехали, - с досадой произнес Василий. - A вперед им депешу послали - мол, никуда из дома не отлучайтесь, мы вас приедем арестовывать.
- A вы напрасно иронизируете, Василий Николаич, - покачал головой Лиственицын. - У нас ведь даже расходы на бензин лимитированы, пришлось ехать на дешевую заправку, а там очередь, потом прямо на дороге мотор заглох, нам ведь опять ассигнования на ремонт урезали... Ну как тут работать, скажите на милость?
- Ну хорошо, - прервал Дубов стенания инспектора. - И что же?
- Да ничего. Ворвались мы к ним в хибарку, а там пусто. Такое впечатление, будто они в большой спешке сорвались с места и сбежали.
- Ну, понятно, - констатировал Дубов. - Почувствовали, что им "сели на хвост".
- Ну ладно, так мы поедем помаленьку, - засобирался инспектор.
- Нет-нет, господин Лиственицын, - с этими словами в гостиную вошел сам Иван Покровский, одетый по-похоронному: во фрак и джинсы. - Как хотите, но я вас никуда не отпускаю. Вы должны остаться у нас хотя бы до ужина.
- Да, инспектор, - поддержал Дубов хлебосольного хозяина, - не сомневаюсь, что сегодня вы увидите много интересного.
- Эх, была не была, черт с вами! - отчаянно стукнул по столу Лиственицын. - Гулять, так уж гулять. Остаюсь!
Тут Надя через окно увидала, как к парадному входу лихо подкатил запорожцеобразный "Мерседес", и из него вылезли гости - все те же Александр Мешковский, Софья Кассирова, баронесса Xелен фон Aчкасофф и кинорежиссер Святославский.
- Кстати, на допросе все они уже в трезвом виде подтвердили свои первоначальные показания, - заметил Лиственицын. Дубов удовлетворенно кивнул и незаметно для инспектора подмигнул Надежде.
***
Сразу по прибытии гостей начались очередные похороны. На сей раз Надя имела счастливую возможность пронаблюдать церемонию с самого начала - как гроб под музыку из фильма "В джазе только девушки" отпевали в особой комнате, которую Покровский величал "капличей", как его торжественно несли на кладбище и устанавливали возле разверстой могилы.
Во время этих действий Надя пристально наблюдала за участниками и отметила отсутствие баронессы Xелен фон Aчкасофф и детектива Василия Дубова. Впрочем, Дубов скоро вернулся:
- Баронесса поднялась в библиотеку - очевидно, чтобы изъять свидетельство о смерти Николая Дмитрича. Когда она вернется, понаблюдайте за ее выражением лица.
Вскоре баронесса появилась в "капличе" и присоединилась к остальным гостям. Но лицо ее, кроме естественного в таких случаях чувства горестной утраты, ничего не выражало.
- Господин Покровский, так кого же мы хороним? - вполголоса спросил Дубов.
- Скоро узнаете, - ответил Покровский. - Поверьте, Василий Николаевич, вы не останетесь разочарованы.
К Дубову подошел инспектор Лиственицын:
- Все это, конечно, очень любопытно, но нам все-таки пора возвращаться в город.
- Пожалуйста, останьтесь, - попросил Дубов. - У меня такое предчувствие, что может понадобиться ваша помощь.
- И скажите вашим людям, чтобы пили только то, что будет на столе, добавила Чаликова.
- Хм, ну что ж, раз вы просите... - Инспектор с чувством глубокого удивления направился к своим сотрудникам.
Наконец с гроба сняли крышку. Под нею лежала мужская фигура, которая показалась Дубову знакомой, но лица почти не было видно. Вперед вышел Иван Покровский:
- Дамы и господа! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего дорогого гостя - Великого Детектива Василия Дубова. Что можно сказать о нем, кроме слов величайшего уважения и признательности к его благородному труду? Наш народ никогда не забудет этого прекрасного человека и достойного гражданина!
Дубов внимал этой речи со слезами на глазах - он давно не слышал о себе столь благодарных и прочувствованных слов. Вот уж воистину -пока не умрешь, и не услышишь. Тем более что на предыдущем собственном погребении, на погосте Беовульфова замка, детективу присутствовать не довелось, и о том, что там происходило, он знал только со слов домового Кузьки.
A Иван Покровский тем временем продолжал:
- Я мало знал этого удивительного человека, но пронесу воспоминания о нем до самого конца своей жизни. Дорогой Василий Николаевич! Если ты слышишь меня...
- Слышу, слышу! - хотел ответить Василий, но от скорбного умиления не мог вымолвить ни слова.
- Если ты слышишь меня, - вдохновенно продолжал Покровский, - то не обидишься на небольшую поэму, которую я сочинил в память о тебе. - И поэт, встав в позу памятника своему великому предшественнику работы скульптора Опекушина, приступил к чтению:
- Я через Стикс переправлялся вброд.
Харон, оставшись без привычной платы,
Меня учил веслом по голове...
Вдруг Надя резко толкнула Василия локтем.
- У вас каблук сломался? - сквозь слезы спросил сыщик.
- Нет, кажется, я знаю, где сокровища, - прошептала журналистка.
***
После того как гроб с символическими останками детектива Дубова опустили в земную твердь (если твердью считать болотистую местность Покровских Ворот), начался традиционный безалкогольный фуршет. Растроганный Василий подошел с бокалом кока-колы к Ивану Покровскому:
- Ах, вы и не представляете, господин Покровский, как я вам благодарен. Как часто мы говорим добрые слова мертвым и стесняемся сказать их живым...
Тут к ним с фужером фанты присоединился инспектор Лиственицын:
- Это было замечательно! Вот бы меня кто так похоронил...
- Так за чем дело стало? - обрадовался помещик. - Давайте в следующий раз вас похороним.
Дубов отвел инспектора в сторонку:
- Все-таки хорошо, что вы согласились остаться. На прошлой неделе, как вы знаете, похороны закончились убийством...
- И вы предполагаете рецидив? - ухватил мысль Лиственицын.