Даниллин шлепнулся обратно. на скамью. Нить, соединяющая ЕГО с основой, зазвенела. По ней проскочили мириады искр.
-Глупый мальчишка.
-Это ты обо мне?
-Унюхал, говоришь?
Марк развел руками. С видом покаянным и дружелюбным. Он, действительно, ни капли не боялся.
-А вдруг я демон? Что тогда?
Верзила неловко усмехнулся. Пожал мощными плечами. Потом ответил.
-Да, нет, не похож. Ты полон света.
За последние несколько дней Даниллину сообщали об этом в два раза чаще, чем за предыдущие столетия.
-Любишь колокола нашего храма. Ешь серебряной ложкой. И...
Даниллин ощерился, отрастил вершковые клыки, выпустил когти. Взлетел над скамьей. Прошипел в самое лицо Марку.
-А теперь, что скажешь теперь?
-Напугал! До смерти.
Он капельку побледнел, веснушки ярче проступили на простецкой физиономии. Попросил жалобно скривившись.
-Уймись. Войдет пацан за подносом, ополоумеет ведь. Еще писаться начнет со страху. Наделаешь дел с такой то рожей.
Из Даниллина точно воздух выпустили. ОН тяжело опустился на скамью. Повел плечом, сбросил облик старого ветерана, повернулся к другу молодым лицом. Ожидая чего угодно, только не счастливой улыбки. Надо же! Марк теребил в громадной лапе льняную салфетку. Сиял от восторга. Вдруг завопил.
-О, Боже! Как ужасно я соскучился. Ужасно!
Кинулся на шею, обниматься. Дурень доверчивый. Засопел. Сжал в мощной медвежьей хватке. Чуть пополам не переломил от радости. Даниллин дождался затишься. Не без труда освободился. Отодвинулся на скамье. Мужские поцелуи его никогда не прельщали. Не та концентрация гормонов? Не те запахи? Не тот энергообмен? Впрочем, впрочем, кто его поймет поэта? Был эротизм в моменте или не был? Проверять Даниллин не рискнул. Зарыл, так сказать голову в песок.
-Как я счастлив!
Причитал этот впечатлительный гигант, будущая звезда мировой словесности.
-Как я счастлив!
-Почему?
Невежливо перебил Даниллин. Снижая эротичность момента, закашлялся, и вовсе заговорил о другом.
-Почему ты веришь мне, Марк? Ведь не из-за денег же.
-Как дам по морде за такие слова. Не посмотрю, что перевертываться умеешь. У меня кулак тяжелый. Мало не покажется, коли схлопочешь.
На губах Даниллина вздрогнула грустная улыбка.
-Спасибо, дружище. Мне пора.
-В окно вылетишь, или выйдешь по-людски?
Марк пытался шутить. И, кажется, слегка трусил. Думал, а вернется ли еще странный приятель?
-У тебя святых в роду не было? Бесстрашный ты мой?
Поинтересовался Даниллин сварливо, поправляя выбившуюся из-под ремня куртку. Марк ответил серьезно.
-Трое.
-На самом деле?
Даниллин даже опешил. Плюхнулся обратно на скамью с которой уже начал вставать. Посмотрел в глаза друга. Тот подтвердил.
-Ага. Честно.
-Кто именно, прости?
-Дед и отец с матерью.
-Я серьезно.
-И я.
-То есть?
-В нынешнем году к сонму причислены. Святой Георгий, Святые Екатерина и Павел. Покровители Моски.
-Что?
-Разве не слышал о них?
Даниллин возмутился было.
-Издеваешься?
-Вот еще.
-Ну?
-Десять лет назад свеи напали на Рось, помнишь?
-Тьма тем на железных судах из-за моря.