Русские эротические стихи, загадки, частушки, пословицы и поговорки - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

ЭРОТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

Лука Мудищев

Поэма

Человек и человек — люди.Яйцо и яйцо — муди.Мои богини! Коль случитсяСию поэму в руки взять —Не раскрывайте. Не годитсяИ неприлично вам читать.Вы любопытны, пол прекрасный,Но воздержитесь на сей раз.Здесь слог письма весьма опасный!Итак, не трогать, прошу вас.Что ж, коли срать не хотите,То, так и быть, её прочтите.Но после будете жалеть:Придётся долго вам краснеть!

Пролог

Природа женщин сотворила,Богатство, славу им дала,Меж ног отверстье прорубила,Его п***ю назвала.У женщин всех п***а — игрушкаМягка, просторна — хоть куда,И, как мышиная ловушка,Для нас открыта всех завсегда.Она собою всех прельщает,Манит к себе толпы людей,И бедный х*й по ней летает,Как по сараю воробей.П***а — создание природы,Она же-символ бытия.Оттуда лезут все народы,Как будто пчёлы из улья.Тебя, х*й длинный, прославляю,Тебе честь должно воздаю!Восьми вершковый, волосистый,Всегда готовый бабу е*ь,Тебе на лире голосистойДо гроба буду песни петь.О, х*й! Ты дивен чудесами,Ты покоряешь женский род,Юнцы, и старцы с бородами,И царь державный, и свинья,П***а, и б***ь, и грешный я…

I

Дом двухэтажный занимая,У нас в Москве жила-былаВдова, купчиха молодая,Лицом румяна и бела.Покойный муж её мужчинаЕщё не старой был поры,Но приключилась с ним кончинаИз-за её большой дыры.На передок все бабы слабы,Скажу, соврать тут не боясь,Но уж такой е***вой бабыИ свет не видел отродясь.Несчастный муж моей купчихиБыл парень безответно тихий,И, слушая жены приказ,*б в день её по десять раз.Порой он ноги чуть волочит,X*й не встаёт, хоть отруби,Она же знать того не хочет —Хоть плачь, а всё равно **и.В подобной каторге едва лиПротянешь долго. Год прошёл,И бедный муж в тот мир ушёл,Где нет ни **ли, ни печали…О, жёны, верные супругам!Желая также быть вам другом,Скажу: и мужниным м**амДавайте отдых вы, мадам.Вдова, не в силах пылкость нраваИ женской страсти обуздать,Пошла налево и направоЛюбому-каждому давать.Её **ли и пожилые,И старики, и молодые —Все, кому **ля по нутру,Во вдовью лазили дыру.О, вы, замужние и вдовы!О, девы! (Ц**ки тут не в счёт.)Позвольте мне вам наперёдСказать про **лю два-три слова.***тесь все вы на здоровье,Отбросив глупый ложный стыд,Позвольте лишь одно условье:Поставить, так сказать, на вид:***тесь с толком, аккуратней:Чем реже **ля, тем приятней,И боже вас оборониОт беспорядочной **ни.От необузданности страстиВас ждут и горе, и напасти;Вас не насытит уж тогдаОбыкновенная е**а…Три года в е**е бесшабашнойКак сон для вдовушки прошли.И вот томленья муки страстнойИ грусть на сердце ей легли.Её уж то не занимало,Чем раньше жизнь была красна,Чего-то тщетно всё искалаИ не могла найти она.Всех ***рей знакомы лица,Их ординарные х**Приелись ей, и вот вдовицаГрустит и точит слез струи.И даже ***ей в час обычныйЕй угодить никто не мог:У одного х** неприличный,А у другого короток,У третьего — уж очень тонок,А у четвёртого м**еПохожи на пивной бочонокИ зря колотят по м***е.То сетует она на яйца —Не видно, точно у скопца;То х** не больше, чем у зайца…Капризам, словом, нет конца.Вдова томится молодая,Вдове не спится — вот беда.Уж сколько времени, не знаю,Была в бездействии п***а.И вот по здравом рассужденьеО тяжком жребии своёмОна к такому заключеньюПришла, раскинувши умом:Чтоб сладить мне с лихой бедою,Придётся, видно, сводню звать:Мужчину с длинною е**оюОна сумеет подыскать.

II

В Замоскворечье, на Полянке,Стоял домишко в три окна.Принадлежал тот дом мещанкеМатрёне Марковне. ОнаЖила без горя и печалиИ эту даму в тех краяхЗа сваху ловкую считалиВо всех купеческих домах.Но эта Гименея жрица,Преклонных лет уже девица,Свершая брачные дела,И сводней ловкою была.Наскучит коль купчихе сдобнойПорой с супругом-стариком —Устроит Марковна удобноСвиданье с ***рем тайком.Иль по другой какой причинеСвою жену муж не ***т,Та затоскует по мужчине —И ей Матрёна х** найдёт.Иная, в праздности тоскуя,Захочет для забавы Х** —Моя Матрёна тут как тут,И глядь — бабёнку уж **ут.Мужчины с ней входили в сделку:Иной захочет гастрономСвой х** полакомить — и ц**куВедёт Матрёна к нему в дом…И вот за этой, всему светуИзвестной своднею, тайком,Вдова отправила карету,И ждёт Матрёну за чайком.Вошещи, сводня помолилась,На образ истово крестясь,Хозяйке чинно поклониласьИ так промолвила, садясь:«Зачем позвала, дорогая?Али во мне нужда какая?Изволь-хоть душу заложу,Но на тебя я угожу.Коль хочешь, женишка спроворю.Аль просто чешется м***а?И в этом разе завсегдаГотова пособить я горю!Без **ли, милая, зачахнешь,И жизнь те станет не мила.Такого ***ря, что ахнешь,Я для тебя бы припасла!»«Спасибо, Марковна, на слове!Хоть ***рь твой и наготове,Но пригодится он едва ль,Твоих трудов мне только жаль!Мелки в наш век пошли людишки!Х**в уж нет — одни х**шки.Чтоб х** длинного достать,Весь свет придётся обыскать.Мне нужен крепкий х**, здоровый,Не меньше, чем восьмивершковыйНе дам я мелкому х**Посуду пакостить свою!Мужчина нужен мне с ***оюС такою, чтоб когда он**,Под ним вертелась я юлою,Чтобы глаза ушли под лоб,Чтоб мне дыханье захватило,Чтоб зуб на зуб не попадал,Чтоб я на свете всё забыла,Чтоб х** до сердца доставал!»Матрёна табачку нюхнула,О чём-то тяжело вздохнулаИ, помолчав минутки две,На это молвила вдове:«Трудненько, милая, трудненькоТакую подыскать **ду.Восьмивершковый!.. Сбавь маленько,Поменьше, может, и найду.Есть у меня туг на приметеОдин мужчина. Ей-же-ей,Не отыскать на целом светеТакого х** и м***й!Я, грешная, сама смотрелаНамедни х** у паренькаИ, увидавши, обомлела —Совсем пожарная кишка!У жеребца и то короче!Ему не то что баб скоблить,А, будь то сказано не к ночи,Такой ***ой чертей глушить!Собою видный и дородный,Тебе, красавица, под стать.Происхожденьем благородный,Лука Мудищев его звать.Да вот беда — теперь ЛукашкаСидит без брюк и без сапог —Всё пропил в кабаке, бедняжка,Как есть, до самых до порток».Вдова восторженно внимала.Рассказам сводни о ЛукеИ сладость е**и предвкушалаВ мечтах об этом е***ке.Не в силах побороть волненья,Она к Матрёне подошлаИ со слезами умиленьяЕё в объятия взяла:«Матрёна, сваха дорогая,Будь для меня ты мать родная!Луку Мудищева найдиИ поскорее приведи.Дам денег, сколько ты захочешь,А ты сама уж похлопочешь,Одень приличнее ЛукуИ будь с ним завтра к вечерку».«Изволь, голубка, беспременноК нему я завтра же пойду,Экипирую преотменно,А вечерком и приведу».И вот две радужных бумажкиВдова выносит ей в рукеИ просит сводню без оттяжкиСходить немедленно к Луке.Походкой скорой, семенящейМатрёна скрылася за дверь,И вот вдова моя теперьВ мечтах о е**е предстоящей.

III

Лука Мудищев был дородныйМужчина лет так сорокаЖил вечно пьяный и голодныйВ каморке возле кабака.В придачу к бедности мизернойЕще имел он на бедуВеличины неимовернойВосьмивершковую е**у.Ни молодая, ни старуха,Ни б***ь, ни девка-потаскуха,Узрев такую благодать,Не соглашались ему дать.Хотите верьте иль не верьте,Но про него носился слух,Что он е**ой своей до смертиЗа** каких-то барынь двух.И вот, совсем любви не зная,Он одинок на свете жилИ, х** свой длинный проклиная,Тоску-печаль в вине топил.Но тут позвольте отступленьеМне сделать с этой же строки,Чтоб дать вам вкратце поясненьеО роде-племени Луки.Весь род Мудищевых был древнийИ предки нашего ЛукиИмели вотчины, деревниИ пребольшие е***ки.Из поколенья в поколеньеПередавались те х**,Как бы отцов благословенье,Как бы наследие семьи.Мудищев, именем Порфирий,Ещё при Грозном службу нёсИ, поднимая х**м гири,Порой смешил царя до слёз.Покорный Грозного веленью,Своей е**ой без затрудненья,Он раз убил с размаху двухВ вину попавших царских слуг.Другой Мудищев звался Саввой,Петрово дело защищал,И в славной битве под ПолтавойОн х**м пушки прочищал!При матушке Екатерине,Благодаря своей махине,В фаворе был Мудищев Лев,Блестящий генерал-аншеф.Сказать по правде, дуракамиВсегда Мудищевы слыли,Зато большими е***камиОни похвастаться могли.Свои именья, капиталыСпустил Луки распутный дед,И наш Лукаша, бедный малый,Был нищим с самых юных лет.Судьбою не был он балуем,И про Луку сказал бы я:Судьба его снабдила х**м,Не дав в придачу ни х**.

IV

Настал вот вечер дня другого.Одна в гостиной ждёт-пождётКупчиха гостя дорогого,А время медленно идёт.Под вечерок она в пахучейПомылась розовой водеИ смазала на всякий случайГубной помадою в п***е.Хоть всякий х** ей не был страшен,Но тем не менее ввидуТакого х**, как Лукашин,Она боялась за п***у.Но чу! Звонок! О миг желанный!Прошла ещё минута-две —И гость явился долгожданный —Лука Мудищев — ко вдове.…Склонясь, стоял пред нею фасомДородный видный господинИ произнёс пропойным басом:«Лука Мудищев, дворянин».Он вид имел молодцеватый:Причёсан, тщательно побрит,Одет в сюртук щеголеватый,Не пьян, а водкою разит.«Ах, очень мило!.. Я так многоО вашем сльшала…» — вдоваКак бы смутилася немного,Сказав последние слова.«Да-с, это точно-с; похвалиться —Могу моим!.. Но впрочем, вамСамим бы лучше убедиться,Чем верить слухам и словам!»И, продолжая в том же смысле,Уселись рядышком болтать,Но лишь одно имели в мысли:Как бы скорей **ню начать.Чтоб не мешать беседе томной,Нашла Матрёна уголок,Уселась в нём тихонько, скромноИ принялась вязать чулок.Так близко находясь с Лукою,Не в силах снесть Тантала мук,Полезла вдовушка рукоюВ карман его суконных брюк.И от её прикосновеньяX** у Луки воспрянул вмиг,Как храбрый воин пред сраженьем —Могуч, и грозен, и велик.Нащупавши е**ак, купчихаМгновенно вспыхнула огнём.И прошептала нежно, тихо,Склонясь к нему: «Лука, пойдём!».И вот вдова, вдвоём с Лукою.Она и млеет, и дрожит,И кровь её бурлит рекою,И страсть огнём её палит.Снимает башмачки и платье,Рвёт в нетерпенье пышный лиф,И, обе сиськи заголив,Зовёт Луку в свои объятья.Мудищев тоже разъярился;Тряся огромною е**ой,Как смертоносной булавой,Он на купчиху устремился.Ее схватил он поперёкИ, бросив на кровать с размаху,Заворотил он ей рубаху,И х** всадил ей между ног.Но тут игра плохою вышла:Как будто ей всадили дышло,Купчиха начала кричать,И всех святых на помощь звать.Она кричит — Лука не слышит,Она сильнее всё орёт —Лука, как мех кузнечный, дышитИ знай себе вдову **ёт.Услышав крики эти, свахаСпустила петли у чулкаИ говорит, дрожа от страха:«Ну, знать, за** её Лука!»Но через миг, собравшись с духом,С чулком и спицами в рукахСпешит на помощь лёгким пухомИ к ним вбегает впопыхах.И что же зрит? Вдова стенает,От боли выбившись из сил,Лука же ж**у заголил,И жертву *ть всё продолжает.Матрёна, сжалясь над вдовицей,Спешит помочь скорей бедеИ ну колоть вязальной спицейЛуку то в ж**у, то в м**е.Лука воспрянул львом свирепым,Старуху на пол повалилИ длинным х**м, словно цепом,По голове её хватил.Но всё ж Матрёна изловчилась,Остатки силы собрала,Луке в м**е она вцепиласьИ напрочь их оторвала.Взревел Лука и ту старухуЕ**ой своей убил, как муху —В одно мгновенье, наповал,И сам безжизненный упал.

Эпилог

И что же? К ужасу, Москвы,Наутро там нашли три трупа:Средь лужи крови труп вдовы,С п***ой, разъ**анной до пупа,Труп свахи, распростёртый ниц,И труп Лукаши без яиц.Три дня Лукашин красный х**Лежал на белом покрывале,Его все девки целовали,Печален был их поцелуй…Вот наконец и похороны.Собрался весь торговый люд.Под траурные перезвоны.Три гроба к кладбищу несут.Народу много собралося,Купцы за гробом чинно шлиИ на серебряном подносеМ**е Лукашины. несли.За ними — медики-студентыВ халатах белых, без штанов.Они несли его патентыОт всех московских бардаков.К Дашковскому, где хоронили,Стеклася вся почти Москва.Там панихиду отслужили,И лились горькие слова.Когда ж в могилу опускалиГлазетовый Лукашкин гроб, —Все б**ди хором закричали:«Лукашка! Мать твою! у**!»…Лет через пять соорудили.Часовню в виде елдака,Над входом надпись водрузили:«Купчиха, сводня и Лука».

Александр Пушкин

Царь Никита и сорок дочерей

Сказка

Царь Никита жил когда-тоПраздно, весело, богато,Не творил добра, ни зла,И земля его цвела.Царь трудился понемногу,Кушал, пил, молился богуИ от разных матерейПрижил сорок дочерей.Сорок девушек прелестных,Сорок ангелов небесных,Милых сердцем и душой.Что за ножка-боже мой!А головка, темный волос,Чудо-глазки, чудо-голос,Ум — с ума свести бы мог.Словом, с головы до ногДушу, сердце все меняло;Одного недоставало.Да чего же одного?Так, безделки, ничего.Ничего иль очень мало,Все равно — недоставало.Как бы это изъяснить,Чтоб совсем не рассердитьБогомольной важной дуры,Слишком чопорной цензуры?Как быть?.. Помоги мне, бог!У царевен между ног…Нет, уж это слишком ясноИ для скромности опасно,Так иначе как-нибудь:Я люблю в Венере грудь,Губки, ножки особливо,Но любовное огниво,Цель желанья моего…Что такое?… Ничего!..Ничего иль очень мало…И того-то не бывалоУ царевен молодых,Шаловливых и живых.Их чудесное рожденьеПривело в недоуменьеВсе придворные сердца.Грустно было для отцаИ для матерей печальных.А от бабок повивальных,Как узнал о том народ,Всякий тут разинул рот,Ахал, охал, дивовался,И иной, хоть и смеялся,Да тихонько, чтобы в путь;До Нерчинска не махнуть.Царь созвал своих придворных,Нянек, мамушек покорных,Им держал такой приказ:«Если кто-нибудь из васДочерей греху научит,Или мыслить их приучит,Или только намекнет,Что у них недостает,Иль двусмысленное скажет,Или кукиш им покажет,То — шутить я не привык —Бабам вырежу язык,А мужчинам нечто хуже,Что порой бывает туже!»Царь был строг, но справедлив,А приказ красноречив;Всяк со страхом поклонился,Остеречься всяк решился,Ухо всяк держал востроИ хранил свое добро.Жены бедные боялись,Чтоб мужья не проболтались;Втайне думали мужья:«Провинись, жена моя?»(Видно, сердцем были гневны.)Подросли мои царевны.Жаль их стало. Царь — в совет;Изложил там свой предмет:Так и так — довольно ясно,Тихо, шепотом, негласно,Осторожнее от слуг.Призадумались бояры,Как лечить такой недуг.Вот один советник старыйПоклонился всем — и вдругВ лысый лоб рукою брякнулИ царю он так вавакнул:«О, премудрый государь!Не взыщи мою ты дерзость,Если про плотскую мерзостьРасскажу, что было встарь.Мне была знакома сводня(Где она и чем сегодня?Верно, тем же, чем была).Баба ведьмою слыла,Всем недугам пособляла,Немочь членов исцеляла.Вот ее бы разыскать;Ведьма дело все поправит:А что надо — то и вставит»,— «Так за ней сейчас послать! —Восклицает царь Никита,Брови сдвинувши сердито:— Тотчас ведьму отыскать!Если нас она обманет,Чего надо не достанет,На бобах нас проведетИли с умыслом солжет,Будь не царь я, а бездельник,Если в чистый понедельникСжечь колдунью не велю:И тем небо умолю».

* * *

Вот секретно, осторожно,По курьерской подорожной,И во все земли концыБыли посланы гонцы.Они скачут, всюду рыщутИ царю колдунью ищут.Год проходит и другойНету вести никакой…Наконец один ретивыйВдруг напал на след счастливый.Он заехал в темный, лес(Видно, вел его сам бес).Видит он: стоит избушка.Ведьма в ней живет, старушка.Как он был царев посол,Так к ней прямо он вошел,Поклонился ведьме смело,Изложил царево дело:Как царевны рожденыИ чего все лишены.Ведьма мигом все смекнула…В дверь гонца она толкнула,Так примолвив: «УходиПоскорей и без оглядки;Не то — бойся лихорадки…Через три дня приходиЗа посылкой и ответом,Только помни — чуть с рассветом».После ведьма заперлась,Уголечком запаслась,Трое суток ворожила,Так что беса приманила.Чтоб отправить во дворец,Сам принес он ей ларец,Полный грешными вещами,Обожаемыми нами.Там их было всех сортов,Всех размеров, всех цветов,Все отборные, с кудрями…Ведьма все перебрала,Сорок лучших оточла,Их в салфетку завернулаИ на ключ в ларец замкнула,С ним отправила гонца,Дав на путь серебреца.

* * *

Едет он. Заря зарделась…Отдых сделать захотелось,Захотелось закусить,Жажду водкой утолить.Он был малый аккуратный,Всем запасся в путь, обратный.Вот коня он разнуздалИ покойно кушать стал.Конь пасется. Он мечтает,Как его царь вознесет,Графом, князем назовет.Что же ларчик заключает?Что царю в нем ведьма шлет?В щелку смотрит: нет, не видно,Заперт прочно. Как обидно!Любопытство страх беретИ всего его тревожит.Ухо он к замку приложит,Ничего не чует слух;Нюхает — знакомый дух…Тьфу ты пропасть! Что за чудо?Посмотреть ей-ей не худо!И не вытерпел гонец…Но лишь отпер он ларец,Птички — порх! — И улетели,И кругом на ветках сели,И хвостами завертели.Наш гонец давай их звать,Сухарями их прельщать:Крошки сыплет — все напрасно(Видно, кормятся не тем):На сучках им петь прекрасно,А в ларце сидеть зачем?

* * *

Вот тащится вдоль дороги,Вся согнувшися дугой,Баба старая с клюкой.Наш гонец ей бухнул в ноги:«Пропаду я с головой!Помоги, будь мать родная!Посмотри, беда какая:Не могу их изловить!Как же горю пособить?»Вверх старуха посмотрела,Плюнула и прошипела:«Поступил ты хоть и скверно,Но не плачься, не тужи…Ты им только покажи —Сами все слетят наверно».«Ну спасибо», — он сказал…И лишь только показал —Птички вмиг к нему слетелиИ квартирой овладели.Чтоб беды не знать другой,Он без дальних оговорокТотчас их под ключ, все сорок,И отправился домой.Как княжны их получили,Прямо в клетки посадили.Царь на радости такойЗадал сразу пир горой:Семь дней сряду пировали,Целый месяц отдыхали;Царь совет весь наградил,Да и ведьму не забыл:Из кунсткамеры в подарокЕй послал в спирту огарок(Тот, который всех дивил),Две ехидны, два скелета.Из того же кабинета…Награжден был и гонец.Вот и сказочке конец.

* * *

Многие меня поносятИ теперь, пожалуй, спросят:Глупо так зачем шучу?Что за дело им? Хочу!

Тень Баркова

Однажды зимним вечеркомВ бордели на Мещанской,Сошлись с расстриженным попомПоэт, корнет уланский,Московский модный молодец,Подьячий из СенатаДа третьей гильдии купецДа пьяных два солдата.Всяк, пуншу осушив бокал,Лег с б***ью молодоюИ на постели откаталГорячею е**ою.

* * *

Кто всех задорнее **ет?Чей х** средь битвы рьянойП***у кудрявую дерет,Горя как столб багряный?О землемер и п**д и ж*п,Б***ун трудолюбивый,Хвала тебе, расстрига поп,Приапа жрец ретивый,В четвертый раз ты плешь впустил,И снова щель раздвинув,В четвертый принял, вколотил.И х** повисший вынул!

* * *

Повис! Вотще своей рукойЕму милашка др**итИ плешь сжимает пятерней,И волосы клокочет.Вотще! Под бешеным попомЛежит она, тоскуетИ ездит по брюху верхом,И в ус его целует.Вотще! Е**ак лишился сил,Как воин в тяжей брани,Он пал, главу свою склонилИ плачет в нежной длани.

* * *

Как иногда поэт Хвостов,Обиженный природой,Во тьме полуночных часовКорпит над хладной одой,Пред ним несчастное дитя —И вкривь, и вкось, и прямоОн слово звучное, кряхтя,Ломает в стих упрямо, —Так б***ь трудилась над попом,Но не было успеха,Не становился х** столбом,Как будто бы для смеха.

* * *

Зарделись щеки, бледный лобСтыдом воспламенился,Готов с постели прянуть поп.Но вдруг остановился.Он видит — в ветхом сюртукеС спущенными штанами,С х**ной толстою в руке,С отвисшими м**амиЯвилась тень — идет к немуДрожащими, стопами,Сияя сквозь ночную тьму,Огнистыми очами.

* * *

Что сделалось с детиной тут?Вещало привиденье:«Лишился пылкости я м*д,Е**ак в изнеможеньи,Лихой предатель изменил,Не хочет х** яриться».«Почто ж, **ена мать, забылТы мне в беде молиться?»— «Но кто ты?»- вскрикнул Е*аков,Вздрогнув от удивленья.«Твой друг, твой, гений я — Барков!»Сказало привиденье.

* * *

И страхом пораженный попНе мог сказать ни слова,Свалился на пол будто снопК портищам он Баркова.«Восстань, любезный Е*аков,Восстань, повелеваю,Всю ярость праведных х**вТебе я возвращаю.Поди, **и милашку вновь!»О чудо! X** ядреныйВстает, краснеет плешь, как кровь,Торчит как кол вонзенный.

* * *

«Ты видишь, — продолжал Барков, —Я вмиг тебя избавил,Но слушай: изо всех певцовНикто меня не славил;Никто! Так мать же их в п**у,Хвалы мне их не нужны,Лишь от тебя услуги жду —Пиши в часы досужны!Возьми задорный мой гудок,Играй им как попало!Вот звонки струны, вот смычок,Ума в тебе не мало.

* * *

Не пой лишь так, как пел Бобров,Ни Шелехова тоном.Шихматов, Палицын, ХвостовПрокляты Аполлоном.И что за нужда подражатьБессмысленным поэтам?Последуй ты, **ена мать,Моим благим советам.И будешь из певцов певец,Клянусь я в том е**ою, —Ни черт, ни девка, ни чернецНе вздремлют под тобою».

* * *

«Барков! доволен будешь мной!» —Провозгласил детина,И вмиг исчез призрак ночной,И мягкая перинаПодмой ж**ой красотыНе раз попом измялась,И б***ь во блеске наготыНасилу с ним рассталась.Но вот яснеет свет дневной,И будто плешь Баркова,Явилось солнце за горойСредь неба голубого.

* * *

И стал трудиться Е*аков:**ет и припевает,Гласит везде: «Велик Барков!»Попа сам Феб венчает;Пером владеет как е**ой,Певцов он всех славнее;В трактирах, кабаках герой,На бирже всех сильнее.И стал ходить из края в край.С ром, смычком, м**ами.И на Руси воззвал он райБумагой и п**ами.

* * *

И там, где вывеской е**акНад низкой ветхой кровлей,И там, где с б***ью спит монах,И в скопищах торгами,Везде затейливый пиитПоет свои куплеты.И всякий день в уме твердитБаркова все советы.И бабы, и х**стый полДрожа ему внимали,И только, перед ним подолДевчонки подымали.

* * *

И стал расстрига-богатырьКак в масле сыр кататься.Однажды в женский монастырьКак начало смеркаться,Приходит тайно Е*аковИ звонкими струнамиВоспел победу е**ковНад юными п***ами.У стариц нежный секелекЗардел и зашатался.Как вдруг ворота на замок,И пленным поп остался.

* * *

Вот в келью девы повелиПоэта Е*акова.Кровать там мягкая в пылиЯвляется дубова.И поп в постелю нагишомЛожится поневоле,И вот игуменья с попомВ обширном **ли поле.Отвисли титьки до пупа,И щель идет вдоль брюха.Тиран для бедного попа,Проклятая старуха!

* * *

Честную матерь откатал,Пришлец благочестивыйИ в думе страждущей сказалОн с робостью стыдливой:«Какую плату восприму?» —«А вот, мой сын, какую:Послушай, скоро твоемуНе будет силы х**!Тогда ты будешь каплуном,А мы прелюбодея.Закинем в нужник вечеркомКак жертву Асмодея».

* * *

О ужас! бедный мой певец,Что станется. с тобою?Уж близок дней твоих конец,Уж ножик над е**ою!Напрасно *ть усердно мнишьДевицу престарелу,Ты б***ь усердьем не смягчишь,Под х**м поседелу.Кляни за**ины отцаИ матерну прореху.Восплачьте, нежные сердца,Здесь дело не до смеху!

* * *

Проходит день, за ним другой,Неделя протекает,А поп в обители святойПод стражей пребывает.О вид, угодный небесам?Игуменью честную**ёт по целым он часамВ п***у ее кривую,**ёт … но пламенный е**акСлабеет боле, боле,Он вянет, как весенний злак,Скошенный в чистом поле.

* * *

Увы, настал ужасный день.Уж утро пробудилось,И солнце в сумрачную теньЛучами водрузилось,Но х** детинин не встает.Несчастный устрашился,Вотще м**е свои трясет,Напрасно лишь трудился;Надулся х**, растет, растет,Вздымается лениво…Он снова пал и не встает,Смутился горделиво.

* * *

Ах, вот скрипя шатнулась дверь,Игуменья подходит,Гласит: «Еще п***у измерь»И взорами поводит,И в руки х**, но он лежит,Лежит и не ярится,Она щекочет, но он спит,Дыбом не становится…«Добро», — игуменья реклаИ вмиг из глаз сокрылась.Душа в детине замерла,И кровь остановилась.

* * *

Расстригу мучила печаль,И сердце сильно билось…Но время быстро мчится, вдаль,И темно становилось.Уж ночь с **ливою лунойНа небо наступала,Уж б***ь в постели пуховойС монахом засыпала.Купец уж лавку запирал…Поэты лишь не сдалиИ, водкою налив бокал,Баллады сочиняли!..

* * *

А в келье тишина была…Вдруг стены покачнулись,Упали святцы со стола,Листы перевернулись, —И ветер хладный пробежалВо тьме угрюмой ночи…Баркова призрак вдруг предсталСвященнику пред очи:В зеленом ветхом сюртукеС спущенными штанами,С х**ной толстою в руке,С отвисшими мудами.

* * *

— «Скажи, что дьявол повелел»,— «Надейся, не страшися»,— «Увы, что мне дано в удел?Что делать мне?» — «Др**ися!»И грешный стал м**е трясти,Тряс, тряс, и вдруг проворноСтал х** все вверх и вверх расти,Торчит е**ак задорно.И жарко плешь огнем горит,М**е клубятся сжаты,В могучих жилах кровь кипит,И пышет х** мохнатый.

* * *

Вдруг начал щелкать ключ в замке,Дверь громко отворилась,И с острым ножиком в рукеИгуменья явилась.Являют гнев черты лица,Пылает взор собачий,Но вдруг на грозного певца,На х** попа стоячийОна взглянула, пала в прах,Со страху обо**алась,Трепещет бедная в слезахИ с духом тут рассталась.

* * *

«Ты днесь свободен, Е*аков!» —Сказала тень расстриге.Мой друг, успел найти БарковРазвязку сей интриге.«Поди! Отверзты ворота,Тебе не помешают,И знай, что добрые делаСвятые награждают.Усердно ты воспел меня,И вот за то награда», —Сказал, исчез — и здесь, друзья,Кончается баллада.