- Диего - не чужой Сурсу. Планета говорила с ним, - тихо сказала Баника в уважительной тишине, наступившей следом за истинной песней.
- Планета говорит с немногими, - кивнув, проговорила Ива.
- Но здесь, - хрипло заговорил Миук, - планета говорит с Сатоком, и только с ним: мы должны повиноваться ему во имя планеты.
- Хорошо сказано, Миук. - Саток просунул голову в окно, которое сумел открыть совершенно бесшумно; его появление сопровождалось судорожными вздохами изумления. - И хорошо спето, юный путешественник.
Покраснев от смущения. Ива быстро поднялась и открыла дверь: должно быть, ей было стыдно за то, что шаначи был вынужден слушать песню через окно. Банни пришло в голову, что именно так шаначи и узнавал о том, что происходило в его селении.
Войдя в дом, Саток сразу же направился к кровати, на которой сидели Банни и Диего; однако Диего быстро придвинулся к девушке, так что Сатоку пришлось сесть рядом с ним, а не с Банни, как явно намеревался сделать шаначи.
- Итак, юный путешественник, ты думаешь, что планета может говорить разным городам разные вещи? - спросил Саток, пренебрежительно кривя губы.
- Ваш поселок находится рядом с рудниками, а Килкул - нет.
- Однако Лавилла разыскивала новые рудники, когда вы попали в снежную бурю, разве нет?
- Да, но мы были далеко к востоку от Килкула и к северу отсюда, - спокойно ответил Диего. Банни невольно подумала о том, что он умнее, чем шаначи, который явно пытался на чем-нибудь подловить молодого человека.
- И что еще сказала тебе планета, из-за чего ты сложил такую песню?
Диего посмотрел прямо на Сатока, чье лицо приняло весьма угрожающее выражение.
- Планета дала мне слова для песни. Но теперь во рту у меня пересохло; к тому же мы проделали долгий путь, чтобы встретиться с Ивой Коннелли и поблагодарить ее за подарки, и мы принесли ей ответные дары.
- Ба! - Скривившись, Саток бросил презрительный взгляд на рассаду. - Когда Компания отдаст приказ, у нас не будет времени что-нибудь выращивать.
- Но сейчас время есть, - заговорила Банни, воодушевленная словами Диего. - Дни становятся достаточно длинными, а почва здесь вскоре станет пригодной для посева, так же как и в Килкуле. Компания поставляет нам только консервы и сушеные продукты, а людям нужна свежая пища.
Саток вскочил на ноги.
- Что хорошо для моего народа, буду решать я, а не вы! - Он резко развернулся к Иве. - Ты не примешь их подарки!
Ива выглядела испуганной и потрясенной, но Сатоку явно не было до этого дела:
- Когда планета решит, что вы достойны даров, она даст их вам сама.
Он перевел взгляд на Диего и Банни, над которыми возвышался сейчас как башня:
- Вас сюда не приглашали, - ткнул он толстым указательным пальцем в Диего. - Вы приходите сюда и пытаетесь говорить моим людям, что они должны делать. Теперь он указывал на Банни, и на лице его промелькнуло странное алчное выражение. - Планета говорит моими устами! Мне дано судить, что хорошо и что плохо для этих людей! Ваша шаначи желает добра, но ей неведомы наши истинные нужды. Завтра, после того как вы отдохнете, я дам вам наставления.
С этими словами он покинул маленький дом, остановившись только на миг, чтобы коротким взглядом окинуть лохматых лошадок. Собравшиеся явно нервничали: некоторые сидели, застыв, глядя в пустоту, других явно била дрожь. Банни дрожала от ярости, Диего закусил губу, из последних сил стараясь сохранить молчание. Он долго смотрел на Банни, потом как-то обмяк и ссутулился, как и остальные посетители маленького домика.
После всего происшедшего Иве с трудом удавалось держать себя в руках. Поведение шаначи смутило ее не меньше, чем поведение гостей. К тому же она злилась на своего мужа. Однако же от той еды, которую Банни и Диего привезли в седельных сумках как дополнение к ужину, она не отказалась.
У Банни совершенно пропал аппетит. Она была зла и к тому же потрясена. Никогда в жизни никто не обращался с ней так грубо - даже ее противные двоюродные братья. К тому же она никогда не думала, что бережно подготовленные подарки Клодах могут быть отвергнуты с таким презрением.
Диего был так же молчалив и так же мало ел, а во взгляде его читалась настороженность.
В эту ночь они устроились спать на полу между двух коек, находившихся дальше всего от очага. Они изрядно замерзли - в Килкуле было так тепло, что им даже не пришло в голову, что здесь могут еще стоять холода, и они не взяли с собой зимних вещей.
Диего дрожал от холода; он лежал, обхватив себя руками, при этом умудряясь выглядеть обиженным.
Светловолосый мальчик Крисак лежал на кровати рядом с ними; он бросил Диего стеганое одеяло.
- Держите, - прошептал мальчик.
- Разве тебе оно не нужно?
- Я могу надеть парку. Как раз хотел сказать вам: здорово вы отшили этого трепача.
- Ты хочешь сказать, что он - не душа и сердце планеты? Похоже на то, что все остальные здесь думают именно так, - прошептала Банни.
В ответ Крисак тихо издал непристойный звук. Снаружи раздался возмущенный лай.
- Дина! - Диего сел.
Ива и Миук подняли головы, потом перевернулись на другой бок и сделали вид, что спят. Дети закрылись одеялами с головой. Вскоре лай на улице прекратился, сменившись поскуливанием и царапаньем в дверь.
- Она не может войти, - сказал Крисак. - Его Величество объявил, что животные не могут жить в доме с людьми.
Диего уже был у двери; он открыл ее и склонился над взволнованной собакой. Банни тоже встала; позади нее мягко поднялся Крисак. Поскольку собака не могла войти внутрь, Банни и Крисак последовали за Диего на улицу. Диего уже гладил Дину и говорил с ней.
- Она пытается мне что-то сказать, я знаю, - сказал Диего. - Но она так возбуждена, что у нее в голове все путается.
- Дарби и Циско! - вскрикнула Банни, вспомнив о кудряшах.
- Что?
- Где они?
- Я.., о черт!
Крисак скорчил гримасу:
- По крайней мере, он оставил собаку.
- Кто?
- Вы же знаете.., он, - кивком Кирсак указал туда, где заканчивались дома. - Он думает, что все имеющее какую-то ценность должно принадлежать ему. К тому же я заметил, как он смотрел на твою женщину, - на этот раз он кивнул в сторону Банни. - Я думаю, он собирается задержать вас здесь. А ваши лошади останутся у него.
- Ничего у него не останется! - резко бросила Банни. - Включая и власть над этой деревней. Я не знаю, как он сумел это сделать, но знаю одно: если здесь он действительно единственный, кто может говорить с планетой, значит, что-то серьезно не в порядке.
- Мы пообещали, что сначала отправимся на встречу с Шоном и майором, если заподозрим опасность, - осторожно заметил Диего.
- Все равно теперь без лошадей нам будет нелегко в дороге, не так ли? Слишком долго будем туда добираться. А здесь мы станем подсадными утками для этого.., этого.., знахаря! - Она употребила то слово, которым люди Компании иногда называли Клодах.