Много факелов погасло, пока они ждали. Куда подевалась Нелли Мосс? Странная она женщина, руки у нее как у мужчины и грудь тоже по-мужски плоская, но о своих обязанностях она никогда не забывала.
Наконец двери отворились, и вошла Рейна Черный Град в простом синем платье, сильно запачканном на подоле и рукавах. Бинты поверх ее вдовьих рубцов тоже загрязнились, и на них запеклась кровь. Дрей шел в нескольких шагах позади нее, а миг спустя в зал вошла Нелли Мосс с охапкой свеженарезанных факелов и мехом лампадного масла.
Рейна остановилась у входа с высоко поднятой головой, не сказав ни слова. Райфу показалось, что руки у нее дрожат, но она быстро спрятала их в складках платья, и он не мог быть в этом уверен.
Наступило неловкое молчание - каждый ждал, когда заговорит кто-то другой. Каждый, кроме Мейса, который прислонился к столбу, явно не собираясь ничего говорить или делать.
Молчание наконец нарушил Орвин Шенк.
- Спасибо, что пришла, Рейна. - Вид у краснолицего воина был несчастный, и замша, которую он комкал в руках потемнела от пота. - Мейс рассказал нам о том... о том, что случилось в Старом лесу... и мы хотим, чтобы ты знала, что никто тебя за это не винит.
Не отвечая Орвину, Рейна обратилась к Мейсу:
- Значит, ты сказал, что я стала твоей по доброй воле? Мейс, посмотрев в сторону Корби Миза и Баллика Красного, едва заметно вздохнул.
- Я сказал им правду, Рейна. Если гордость велит тебе представить это по-другому, я тебе мешать не стану. Я признаю, что плохо знаю женщин, но надеюсь, что благодаря урокам Дагро научился ко всем вам относиться с должным уважением.
Рейна поморщилась при упоминании ее мужа. Ее серые глаза были тусклыми, и Райф впервые за все годы, которые ее знал, подумал, что она выглядит на свои годы.
- Он женится на тебе, Рейна, можешь положиться на мое слово. - Баллик Красный смягчил свой ревучий голос, словно унимая напуганное дитя. - Я оторву ему яйца и буду держать в них воск, если он заартачится.
У Рейны по щеке скатилась слеза.
- Рейна. - Шор Гормалин подошел к ней и протянул к ней руку, но она отпрянула. Шор, нахмурясь, выставил ладони вперед, чтобы показать, что не намерен ее трогать. - Ты знаешь, что я поддержу тебя, что бы ты ни решила, но я должен знать правду. Ты соединилась с Мейсом в Старом лесу?
Рейна не ответила. В зале стояла тишина, и слышно было только, как Нелли Мосс зажигает факелы. Райф следил за лицом Мейса. Волк сузил глаза и втянул щеки. Он повернул голову к Райфу, и когда их глаза встретились, разжал челюсти, показав смоченные слюной зубы. Райф едва удержался, чтобы не попятиться. Но Мейс в мгновение ока снова принял свой прежний вид, и никто больше, кроме Райфа, не увидел его в волчьем обличье.
- Рейна, - снова сказал Шор, - тебе нечего бояться, если ты скажешь...
- Да, - прервала его Рейна. - Да, мы соединились в Старом лесу, если это можно так назвать. Да. Да. Да.
Маленький белокурый воин закрыл глаза, и мускул у него на щеке дернулся и замер.
- Вот и ладно, - с явным облегчением сказал Орвин Шенк. - Теперь вы должны пожениться.
- Верно, - откликнулся Баллик Красный, охлопывая свой кожаный нагрудник в поисках кисета с жевательной травой. - Положим конец этой истории, пока она не запятнала клан.
- А если я не захочу выходить за него? - спросила Рейна, глядя на Мейса.
Кот Мэрдок мрачно покачал головой, со свистом выпуская воздух через беззубые десны, Орвин Шенк выжал пот из замшевого лоскута, Баллик Красный сплющил в лепешку пригоршню черной травы.
Мейс взглянул на них, как бы спрашивая: "Что прикажете Делать с этой женщиной?"
- Рейна, - сказал он со вздохом, - ты десять лет была самой первой женщиной этого клана. Тебе ли не знать, что бывает с женщиной, которая позволяет мужчине попользоваться ею, а потом бросить? Она лишается всякого уважения. Ее сторонятся, ее оскорбляют, и порой она сама покидает клан, чтобы избавиться от худой славы, которой себя покрыла. - Мейс помолчал немного. - Кроме того, остается имущественный вопрос. Всем здесь известны случаи, когда ее же родные отбирали у такой женщины красивые меха и дорогие камни.
Кланники угрюмо кивали. Райф и сам слышал такие истории - истории о женщинах, которых прогоняли из круглого дома в грубой одежде из свиной кожи, дав им недельный запас хлеба и баранины на дорогу.
- Я, конечно, постараюсь сделать, что могу... - протянул Мейс. - Но даже я должен склониться перед обычаями клана.
Рейна улыбнулась так, что в груди у Райфа заныло.
- Ты скарпиец до мозга костей. Ты можешь взять правду и вылепить из нее все, что тебе заблагорассудится. Если бы ты сейчас, вот на этом месте, уложил меня Клановым Мечом, через час все бы уже кивали, хлопали тебя по плечу и говорили, что так мне и надо. Хорошо, я выйду за тебя, Мейс Черный Град из Скарпа. Я не откажусь от уважения, которым пользуюсь, и от моего положения в клане. И если даже ты рассчитывал на это с самого начала, нельзя поручиться, что ты не пожалеешь об этом впоследствии.
Дрожа от гнева, Рейна обвела взглядом зал. Никто из кланников не смотрел ей в глаза.
- Вы за одну ночь выбрали себе и вождя, и его жену. Я оставляю вас, чтобы вы могли всласть похлопать друг друга по спине и напиться до бесчувствия. - С этими словами она повернулась и пошла прочь. Дрей подскочил, чтобы открыть перед ней дверь.
Райф вместе с десятками других уставился на место, где она только что стояла. Тишина, которую Рейна оставила за собой, давила его. Никому не хотелось говорить первым. Долгое время спустя Шор Гормалин застегнул на груди свой лосиный плащ и вышел вон. Когда он проходил мимо Мейса, Райф заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих рукоять меча.
Худощавое лицо Мейса побледнело. Волк уже не прислонялся небрежно к столбу и в кои-то веки не находил слов. Посмотрев на него с минуту, Райф решил, что пора уходить.
Он был прав с самого начала: что бы он ни сделал, ничего уже не изменишь. Мейс всех прибрал к рукам.
Когда Райф уже прошел через зал и Дрей собрался открыть перед ним тяжелую, окованную железом дверь, Мейс прочистил горло, собираясь говорить. Райф вышел и не слышал, что он сказал, но на лестнице до него донеслись голоса сорока или пятидесяти человек. Райф не удивился, разобрав, что они кричат "Верно!".
Райф спускался вниз вслед за Рейной Черный Град и Шором Гормалином. Издольщики и их семьи умолкали, когда он проходил. Родители прижимали к себе детей, и Райф мог только догадываться, что их так напугало в лице Шора Гормалина.
Быстрыми шагами Райф вернулся на конюшню. Грудь ему теснило, сердце часто колотилось, и какая-то кислота жгла горло. Ему нужно было уехать. Он не смог бы уснуть в эту ночь: память о лице Рейны не позволила бы ему. Что же такое сделал с ней Мейс?
Вороний клюв лежал на груди, как лед, когда Райф взял свою котомку и лук из стойла, где их оставил. Конь Орвина Шенка тихонько заржал, когда Райф стал седлать его, и обнюхал его руки в поисках лакомства. Райф нашел в котомке пару мороженых яблок и скормил их мерину. Это был хороший конь, с крепкими ногами и широкой спиной. Орвин сказал, что зовут его Лось, потому что он уверенно ступает по снегу и льду.
Райф вывел заемного коня на глиняный двор, приторочил к нему взятый взаймы лук. Бледная луна низко стояла на небе. С севера дул ветер, пахнущий Пустыми Землями. Замерзшие лужи хрустели под ногами. Сев на коня, Райф увидел на дворе свежие следы другой лошади. Шор Гормалин, подумал он, тронув Лося с места.
Земля вокруг круглого дома предназначалась для пастьбы, и Длинноголовый со своими помощниками не позволял никакой дичи селиться на ней. Если кому-то хотелось поохотиться, нужно было ехать на северо-запад до Клина или на юг, к лиственничным лесам за холмами. Старый лес был ближе, но в нем ставили ловушки, а не охотились. Ловушки - дело женское, а не мужское.
Райф поехал на юг. Лось не отличался быстротой, зато шел ровно. Луна, отражаясь от снега, освещала дорогу, и было хорошо видно. Выехав из долины и оказавшись среди лесистых пригорков и травянистых распадков южной тайги, Райф стал искать дичь. Проломленный лед на прудах, клочья шерсти на карликовой березе, лиственница, обглоданная дикими кабанами и козами, свежие следы на снегу служили ему приметами. Ему было все равно, на кого охотиться. Лишь бы отвлечься от круглого дома и живущих в нем людей.
Над ним пролетела сова с трепещущей в когтях мышью и скрылась в дупле на верхушке сломанного дерева. У подножия того же дерева вспыхнули золотым огнем чьи-то глаза и тут же погасли. Лиса. Райф, одной рукой придерживая Лося, другой достал из-за спины лук. Его взгляд был прикован к месту, где показался зверь. Тетива застыла, но у Райфа не было времени прогревать воск, водя по ней пальцем. Он больше не видел лису, но знал, что она там и теперь медленно отступает в заросли дрока и кизила. Райф, как большинство кланников, держал стрелы в оленьем колчане на боку, чтобы не делать лишних движений, могущих вспугнуть дичь. Вот и теперь он достал стрелу и наложил ее на лук за один прием. Натянутый лук щелкнул.
Райф "позвал" лису к себе. Пространство, разделяющее их, сжалось, и Райф почти сразу же ощутил щекой жар лисьей крови. Он чувствовал вкус ее страха. Все ушло - остались только он, лиса и неподвижная линия, соединяющая их. Вороний амулет жалил кожу. Этого Райф и хотел. Здесь он по крайней мере обладал какой-то властью.
Отпустить тетиву было делом второстепенным. Райф не видел лису, но держал ее сердце на прицеле и, пуская стрелу, знал без тени сомнения, что выстрел попадет в цель.
Лиса упала на твердый снег почти беззвучно, чуть потревожив палую листву. Райф продолжал вглядываться во мрак у разбитого молнией дерева. Одного зверя ему было мало.
С бьющимся сердцем он соскочил с Лося, держа лук в руке. Ступив на плотный наст и дохнув паром, он тут же ощутил присутствие другого живого существа - оно пряталось по ту сторону дерева, под молодой лиственницей. Райф вскинул лук и прицелился, не задумываясь о том, чем дичь могла выдать себя - вспышкой глаз, проступившим во тьме силуэтом или просто шорохом. Это не имело значения. Он чувствовал ее, вот и все.
Оперение стрелы поцелуем коснулось его щеки, когда он позвал зверя к себе. Это была ласка, хилая, заеденная клещами, с окостеневшими от старости суставами. Ее сердце билось в груди слишком часто. Райф, держа лук твердой рукой, отпустил тетиву и тут же стал высматривать новую добычу. Амулет гудел у него на груди, и лук пел в руке. Ночь полнилась жизнью, все его чувства были обострены, и каждая пара глаз во мраке была глазами Мейса Черного Града.
11
КЛЯТВЫ И СНЫ
Свидетель Смерти не спал в эту ночь. Об этом Слышащему сказали его сны. Свидетель был далеко - Слышащий не знал где. Сны говорят человеку, у которого нет ушей, далеко не все.
- Садалак! Садалак! Проснись и войди в дом. Ноло говорит, что близится снежная буря.