- Успокойтесь. Берите. Ведь вы же друг моего сына! Я уже люблю вас. Здесь чек почти на миллион, на целых восемьсот тысяч! Только за одно ваше обещание продолжать работы. Я хочу, чтобы вы не чувствовали сейчас одиночества. Мы с вами, дорогой мальчик!
Кленов молча отвернулся. Его высокая фигура сутулилась, плечи дрожали.
Из обрыва, словно туман, поднималась пыль.
Подъехал еще один автомобиль. Это был вызванный Холмстедом врач.
- Сэр, вам уже некого больше лечить, - мрачно сказал один из сыщиков.
Шуршали камешки, скатывающиеся по вновь образовавшемуся обрыву. Звук их пропадал где-то внизу. Кожаный пояс больше не лежал на краю пыльной дорожки...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ХРАНИТЕЛЬ ТАЙНЫ
- Осмелюсь пожелать вам тысячу лет жизни! Любите человечество, заботьтесь о нем и храните свою тайну.
Глава I
ВОЛШЕБНЫЙ ЗАМОК
Кузнечики в траве так отчаянно звенели, что солнце в небе утомилось, рассердилось и решило сжечь их живьем. Но доставалось от этого не одним только кузнечикам.
Почтенный датский пастор не знал, куда девать свою и без того поджарую особу. Он незаслуженно страдал от солнца, так как к звону кузнечиков не имел ровным счетом никакого отношения. Он вытащил из-под шляпы платок, громогласно высморкался и, приподняв шляпу, снова накрыл платком свою голову. Потом спросил шедшего с ним крестьянина:
- Скажите, Петерсен, вы совершенно уверены в том, что виденное вами правда?
Толстый, красный Петерсен, опиравшийся на палку, догнал пастора и сказал:
- Клянусь вам, господин пастор, в тот день я был совершенно трезв! Я принес заказанный мне бидон молока и корзину с разной провизией...
Дорога, по которой они шли среди вересковых ютландских степей, сворачивала в небольшую буковую рощу. Сучковатые, черные с подветренной стороны буки тихо шелестели листвой - может быть, о том, какие здесь бывали прежде дремучие леса и какой могучей державой была Дания.
Скоро над поломанными вершинами деревьев выросли шпили и зубчатые стены старинного замка.
Быть может, в нем жил когда-то строптивый рыцарь, не раз враждовавший с самим королем. Теперь замок одряхлел. Долгие годы был он заброшен. И только за последние месяцы произошли в нем неожиданные перемены.
- Так вы говорите, что у корзины была ручка? - продолжал пастор.
- Совершенно верно. Я приделал ее от старого ведра, после того как на прошлой неделе новую корзину у меня забрал господин Стонсен. Вот уже месяц, как я ношу провизию в это обиталище дьявола! Меня пропускал туда детина ростом вот с этот бук. В достопамятный день я, как и обычно, поставил корзину и бидон возле стены и хотел закурить трубку...
- Скажите, Петерсен, не почувствовали ли вы в этот момент желания произнести имя господа бога?
- Клянусь вам, господин пастор, я не почувствовал такого желания! В эту минуту я почувствовал, что кто-то тянет у меня из кармана часы...
- Продолжайте, продолжайте, господин Петерсен! Я должен все это хорошенько запомнить.
- Я схватился за карман, чтобы поймать негодного воришку, и, представьте, никого около себя не увидел!
- Вспомнили ли вы, сын мой, о боге хоть в этот момент?
- Нет, господин пастор! Я так растерялся, что это не пришло мне в голову. Да простит мне господь! Верно, это и послужило причиной всех моих несчастии.
Петерсен захромал сильнее. Они вошли теперь в жиденькую тень. Прямо перед ними вставали высокие морщинистые стены и новый железный мост, переброшенный через ложбинку, когда-то бывшую глубоким рвом.
Ворота под беззубым, с выпавшими кирпичами, сводом блестели свежей краской. Старый замок походил на дряхлого Фауста, которого Мефистофель еще не кончил омолаживать.
Петерсен остановился:
- Клянусь вам, господин пастор, когда я вижу это чертово место, у меня подкашиваются ноги! Я ни за что не вернулся бы сюда, если бы мне было заплачено за мою провизию и молоко! Но уверены ли вы, господин пастор, что в вашем присутствии дьявольское наваждение не повторится?
- Сын мой, обратим мысли свои к небу и призовем на уста свои молитву! Конечно, искуситель коварен. Уверяю вас, что взятая мною на себя миссия едва ли окупается...
Петерсен решительно двинулся вперед:
- Полноте, пастор! Я и так обещал вам половину того, что мне должны. Не могу же я еще приплачивать вам от себя!
Служитель церкви закашлялся:
- Сын мой, мы приближаемся. Думайте о боге и продолжайте ваш рассказ.
- Не успел я опомниться, как на моих глазах часы выскочили из кармана и унеслись прочь!
- Господин Петерсен, а вы уверены, что в тот день вы брали с собой часы?
- Так же уверен, пастор, как в том, что мне остались должны семнадцать крон.
Пастор вздохнул.
- Когда часы улетели от меня, я выругался.
- Ну вот видите, сын мой! Вы сами способствовали дьяволу.
- Да-да... И в тот же момент увидел, как мой бидон сам собой повернулся и покатился. Верьте мне, он, как обезьяна, забрался по совершенно отвесной стене да так и остался там, словно прилипнув!
- Великий боже, какие необыкновенные вещи рассказываете вы, Петерсен! Клянусь вам, если бы я не знал ваши склонности...
- Да-да, пастор! А следом за бидоном поползла корзина, ручкой вперед, медленно так... Доползла до стены и стала подпрыгивать на месте: хлюп, хлюп, хлюп! А подняться никак не могла.
- Великий боже!
- И представьте себе, пастор, тут-то я и увидел свои часы! Они прилипли к стене на уровне второго этажа. Я очень испугался и бросился бежать. Падал я несколько раз и, право, не могу вам точно сказать, когда именно повредил себе ногу... Однако, пастор, замок уже близко. Прошу вас, выньте свой требник!
Пастор достал молитвенник и, надев очки в металлической оправе, забубнил себе что-то под нос. Несколько раз он спотыкался.
- Прошу вас, Петерсен, поддерживайте меня, иначе я могу упасть.