- Нам понадобятся веревки, - будничным тоном заявил Шелк.
- И еще некоторые приспособления, - прибавил Закет. - Всякие штуки, которые можно вбивать в лед, притом достаточно крепкие, чтобы выдержать вес человека.
- Дарник все придумает и сделает.
- Послушайте-ка, вы, двое, не пора ли остановиться? - резко остудила их пыл Польгара. - Сейчас не об этом надо думать.
- Мы просто рассуждаем, Польгара, - беспечно отвечал Шелк. - Не вечно же будет длиться наше путешествие, ну, а когда мы закончим дела - тогда...
Горы заставили их всех перемениться. Все реже и реже возникала надобность в словах, мысли делались более размеренными и длинными, и, сидя у огня во время ночных привалов, они делились ими друг с другом. Путешествие по горам словно стало для всех периодом очищения и духовного исцеления, а соседство величественной громады еще сильнее сблизило друзей.
Однажды ночью Гарион пробудился оттого, что вокруг стало светло, как днем. Он выскользнул из-под одеяла и отодвинул полог. Над миром стояла полная луна, щедро проливая на землю серебристое сияние. Гора, холодная и белоснежная, четко выделялась на фоне звездной россыпи, сияя в лунном свете столь ярко, что казалась почти живой.
Краем глаза Гарион заметил какое-то движение. Польгара выскользнула из палатки, где безмятежно спал Дарник. На ней был белый плащ, сиявший в свете луны столь же ярко, как вечные снега на далекой вершине. Она некоторое время постояла, любуясь величественным зрелищем, потом повернулась к палатке.
- Дарник! - шепотом позвала она. - Выйди и погляди!
Из палатки показался Дарник. Он был обнажен до пояса, и серебряный амулет на его груди сверкал в лунном свете. Он обнял Польгару за плечи, и оба они замерли, упиваясь волшебной красотой этой изумительной ночи.
Гарион уже собрался окликнуть их, но что-то его остановило. Этот момент был слишком интимным для супругов, чтобы посторонний мог позволить себе вмешаться. Некоторое время спустя Польгара потянулась к уху мужа и что-то зашептала, и они оба с улыбкой рука об руку направились к своей палатке.
Тихонько опустив полог палатки, Гарион вернулся туда, где расстелены были его одеяла.
Постепенно, когда путники взяли направление на юго-запад, лес стал меняться. Пока они ехали по горам, их окружали лишь хвойные вечнозеленые деревья да кое-где попадались купы тонких осинок. По мере приближения к подножию величайшей в мире горы им все чаще стали встречаться березы и вязы. И вот наконец они въехали в дубовую рощу.
Проезжая под сенью развесистых ветвей вековых дубов, Гарион невольно вспомнил Лес Дриад в южной Толнедре. Он взглянул в лицо своей миниатюрной жене и тотчас же понял, что сходство это не ускользнуло и от нее. Сенедра пребывала в состоянии мечтательной созерцательности - казалось, она вслушивается в голоса, внятные ей одной.
Однажды в ясный солнечный полдень они нагнали еще одного путника седобородого старца, облаченного в одежду, сшитую из оленьих шкур. Орудия, торчащие из переметной сумы на спине покорного мула, выдавали занятие их владельца - золотоискатель, один из тех бродячих отшельников, ищущих покоя и уединения вдали от мирской суеты. Старик ехал верхом на косматой лошаденке, такой низкорослой, что ноги всадника почти касались земли.
- Значит, мне не послышалось, что кто-то едет следом за мной, - сказал он, поравнявшись с Гарионом и Закетом, облаченными в кольчуги и шлемы. - Вообще-то в этих лесах мне редко кто-то попадается - ну, из-за проклятия и всего такого прочего.
- Я полагал, что проклятие относится исключительно к гролимам, - сказал Гарион.
- Почти все считают, что доискиваться истины себе дороже. А вы куда путь держите?
- В Келль, - ответил Гарион. Он не видел никакого смысла делать из этого тайну.
- Надеюсь, вы едете по приглашению. Жители Келля не обрадуются чужеземцам, которым втемяшилось в голову явиться туда незваными.
- Там знают, что мы едем.
- Тогда все в полном порядке. Странное местечко этот Келль, и народец там необычный. Впрочем, долгая жизнь подле этой горушки хоть кого сделает странным... Если не возражаете, я поеду с вами до самого поворота на Баласу это в нескольких милях отсюда.
- Чувствуй себя вполне спокойно, - сказал Закет. - А почему ты не моешь золото? Сейчас для этого самое что ни на есть подходящее время.
- Я прошлой зимой крепко застрял в горах, - принялся объяснять старик. Вскоре у меня вышли все припасы. И потом, я стосковался по беседам с людьми. Лошадка моя и мул - прекрасные слушатели, но вот собеседники никудышные, а волки так быстро бегают, что и с ними разговора не получается. - Старик поглядел на волчицу и ко всеобщему изумлению обратился к ней на ее языке: Здорова ли ты, матушка?
Акцент его был ужасен, да и фраза выстроена не вполне правильно, но говорил он, без сомнения, по-волчьи.
- Потрясающе! - Волчица слегка оторопела, но ответила на традиционное приветствие: - Волчица всем довольна.
- Брат рад это слышать. А как случилось, что ты путешествуешь с двуногими?
- Сестра примкнула к ним некоторое время тому назад.
- А-а-а...
- А как удалось тебе овладеть языком волков? - спросил Гарион.
- Так ты его тоже понимаешь? - Старика это открытие отчего-то очень обрадовало. Он поудобнее уселся в седле и сказал: - Я почти всю жизнь свою провел поблизости от волков. А правила вежливости велят выучить язык ближайших соседей. - Старик ухмыльнулся. - Честно говоря, поначалу я ни черта не понимал - но если долго вслушиваться, начинаешь в конце концов кумекать, что к чему. Лет пять тому назад я целую зиму прожил в волчьем логове. Это здорово помогло.
- И они вот так запросто позволили тебе жить вместе с ними? - усомнился Закет.
- Звери довольно долго ко мне привыкали, - признался старик, - но я был им небесполезен, вот они и приняли меня.
- Небесполезен?
- В логове было тесновато, а у меня при себе инструменты. - Старик указал на переметную суму. - Я расширил пещеру, и волкам это пришлось по нраву. Ну, а позднее я приглядывал за щенками, пока старшие охотились. Чудные ребятки! Играли, словно котята. Позже я пытался поладить таким же манером с косолапым. Ничего из этого не вышло. Мишки - чересчур высокомерные создания. Предпочитают держаться особняком. А олени слишком легкомысленны, чтобы с ними дружить. Так что лично я предпочитаю волков.
Лошаденка у старика была не очень быстроногая, и вскоре их нагнали остальные путники.
- Ну как, посчастливилось? - спросил Шелк, кивая в сторону сумы с инструментами.
- Худо-бедно, - уклончиво отвечал седобородый.
- Прости меня, - извинился Шелк. - Я и не думал допытываться.
- Ничего, друг. Я сразу увидел, что ты парень честный.
Бархотка, услышав эти слова, презрительно фыркнула.
- Я ответил тебе по привычке, - продолжал золотоискатель. - Не слишком разумно рассказывать всем и каждому, сколько золота тебе довелось намыть.
- Вполне тебя понимаю.
- Я никогда не держу при себе много золота, когда спускаюсь на равнины, беру ровно столько, чтобы хватило закупить все необходимое. А остальное надежно прячу в горах.
- Зачем ты этим занимаешься? - спросил Дарник. - Ну, я имею в виду, почему ты всю жизнь посвятил поискам золота? Ты же все равно не сможешь потратить всего, что отыщешь. Тогда ради чего все это?
- Надо же чем-то заниматься, - пожал плечами старик. - Человек распускается, не имея дела в жизни. - Он вновь хитро ухмыльнулся. - И потом, когда находишь в ручье самородок, чувствуешь такое волнение... На золото просто приятно смотреть.
- В самом деле, - искренне согласился Шелк. Старый золотоискатель поглядел сперва на волчицу, потом на Бельгарата.
- По ее поведению можно заключить, что именно вы здесь главный, - отметил старик, обращаясь к волшебнику.
Бельгарат был несколько удивлен.