Освещенный тремя окнами кабинет Рамзеса был лишен украшений так же, как кабинет его отца. Белые стены, большой стол, кресло с прямой спинкой для Фараона, соломенные кресла для посетителей, сундуки с папирусами, имеющие магические надписи, предназначенные для того, чтобы защитить царскую персону. Карта Ближнего Востока и статуя умершего фараона, чей взгляд из вечности следил за работой сына.
Около письменных принадлежностей лежали две ветки акации, соединенные на концах крепкой льняной веревкой: рамка искателя подземных вод Сети, которой уже однажды воспользовался Рамзес.
— Когда будет суд? — спросил Фараон у Амени.
— Через две недели.
Писец, как всегда, был нагружен большим количеством папирусов и исписанных табличек. Несмотря на слабость спины, он сам предпочитал носить секретные документы.
— Ты предупредил Моисея?
— Разумеется.
— И какова была его реакция?
— Он казался спокойным.
— Ты ему сказал, что мы располагаем доказательствами его невиновности?
— Я дал ему знать, что у него есть надежда.
— К чему столько предосторожностей?
— Потому что ни ты, ни я не знаем, чем закончится суд.
— Но это была самооборона!
— Моисей убил человека, и более того, мужа твоей сестры Долент.
— Я вмешаюсь, чтобы сказать, что я думаю об этом несчастном.
— Нет, Ваше Величество, никоим образом ты не можешь вмешаться. Так как Фараон обеспечивает присутствие Маат на земле и четкость правосудия, он не должен вмешиваться в судебную процедуру.
— Ты полагаешь, что я этого не знаю?
— Был бы я твоим другом, если бы не помог тебе бороться против самого себя?
— Трудная задача, Амени!
— Я упорный и настойчивый.
— Но Моисей сам вернулся в Египет, ведь так?
— Это ничего не меняет.
— Ты выступишь против него?
— Моисей также и мой друг; я представлю доказательства его невиновности, но убедят ли они судей?
— Моисея очень ценили при дворе; каждый поймет стечение обстоятельств, которые заставили его убить Сари.
— Будем надеяться на это, Ваше Величество.
Несмотря на приятную ночь в обществе двух сирен, хорошо дополнявших друг друга, Серраманна был в плохом настроении. Еще до завтрака, который египтяне называли «полоскание рта», он прогнал двух красоток.
Серраманна приложил столько усилий, а убитая молодая блондинка все еще не была опознана.
Сард не верил, что описание жертвы поможет его людям выйти на правильный след. Но ни в Пи-Рамзесе, ни в Мемфисе, ни в Фивах не нашлось ни одного свидетеля. Напрашивается единственно возможный вывод: она была убита с самыми большими предосторожностями.
Лишь один свидетель должен кое-что знать об этом: Долент, сестра Рамзеса. Увы! Серраманна не мог ее допросить, как бы он этого не желал. Сделав публичное покаяние и поклявшись в верности царской чете, лицемерная Долент вновь вернула, по крайней мере, наполовину, доверие к себе.
Раздосадованный сард просмотрел отчеты, написанные его людьми после возвращения из провинций. Элефантина, Эль-Каб, Эдфу, города Дельты... Ничего. Одна деталь его удивила, когда он проверял список отчетов: критянин не передал никакой информации о своих расследованиях. Хотя и знал о последующем наказании в случае неповиновения.
Наспех одевшись, Серраманна направился к Амени. В столь ранний час никого из подчиненных Амени еще не было, но личный писец и носитель сандалий Рамзеса уже разбирал папирусы, отведав ячменной каши, фиг и сухой рыбы. Несмотря на большое количество пищи, которую он поглощал, Амени, на удивление, не толстел.
— Что-то не так, Серраманна?
— Отсутствует отчет одного из моих людей.
— Это так серьезно?
— Да. Критянин — фанатик точности.
— Куда ты его отправил?
— В Средний Египет, в провинцию Эль-Берше. Точнее, недалеко от покинутого города Эхнатона.
— Глухое место.
— Беру с тебя пример, я стал сознательным.
Амени улыбнулся. Два этих человека не всегда были друзьями, но после примирения они испытывали истинное уважение друг к другу.
— Может быть, речь идет о простом опоздании?
— Критянин должен был вернуться еще неделю назад.
— Откровенно говоря, я не стал бы волноваться.
— Мой инстинкт убеждает меня в обратном.
— Зачем ты мне говоришь об этом? Ты располагаешь необходимыми возможностями, чтобы раскрыть тайну.
— Потому что ничего не получается, совершенно ничего.
— Объясни.
— Маг исчез, труп Шенара так и не нашли, эта убитая девушка... Я обеспокоен.
— Рамзес контролирует ситуацию.
— Насколько я знаю, мир не установлен, и хетты еще не отказались от мысли разрушить Египет!
— Ты думаешь, что хеттские шпионы существуют?
— Затишье перед бурей... вот что я чувствую. А мой инстинкт редко обманывает.
— Что ты предлагаешь?
— Отправлюсь в это затерянное место, я хочу знать, что произошло с критянином. До моего возвращения охраняй Фараона.
Долент, старшая сестра Рамзеса, была охвачена сомнением. Крупная брюнетка вернулась к аристократическому образу жизни, праздному и обеспеченному, посещая один пир за другим. Она обменивалась пустыми словами с безмозглыми щеголями, а немолодые ухажеры с речами такими же глупыми, как и их мысли, ухаживали за ней.
С того времени как она стала поклонницей культа Атона, единого бога, у Долент была одна мысль: благоприятствовать возрождению правды, заставить ее, наконец, воссиять на земле Египта, выгнав ложных богов, и тех, кто поклонялся им.
Лишенная советов Офира, она походила на потерпевшего кораблекрушение во время урагана. С каждой неделей ее решимость уменьшалась. Как сохранить веру, если ничто и никто не питает ее? Долент не надеялась на будущее, которое казалось ей безнадежным.
Ее служанка, брюнетка с острым взглядом, сменила постельное белье и вымела комнату.
— Вы страдаете, госпожа?
— Кто позавидовал бы моей участи?
— Красивые платья, прогулки по прекрасным садам, встречи с великолепными людьми... Я немного завидую вам.
— Ты несчастна?
— О, нет! У меня есть добрый муж, двое здоровых детей, и мы хорошо зарабатываем. Скоро мой муж закончит строить наш новый дом.
Долент осмелилась задать вопрос, мучивший ее.
— А бог... Ты думаешь о нем иногда?
— Бог везде, госпожа: достаточно почитать богов и наблюдать природу.
Долент больше не настаивала, Офир прав: настоящую религию нужно внедрять силой. Подчиняясь вере, народ отступится от всех своих пошлых заблуждений.
— Госпожа... Знаете, что говорят?
Чувствовалось, что у служанки была охота поболтать. Может быть, Долент услышит что-нибудь интересное?
— Ходят слухи, что вы собираетесь снова выйти замуж и, что многие воздыхатели оспаривают это счастье.
— Неважно, что говорят.
— Жаль... Вы достаточно долго носили траур. По моему мнению, нехорошо, когда такая женщина, как вы, страдает так долго от одиночества.
— Я не жалуюсь на жизнь.
— Иногда вы кажетесь грустной. Возможно, это нормально. Вы должны думать о вашем муже. Несчастный! Быть убитым! Несмотря на уважение к вам, госпожа, говорят, что ваш муж не всегда поступал честно.
— Это печально, но правда.
— Тогда зачем вам замыкаться на плохих воспоминаниях?
— Новое замужество не интересует меня.
— Счастье вернется, госпожа! Особенно, когда убийца вашего мужа приговорен.
— Что ты знаешь об этом?
— Моисея будут судить.
— Моисей... Но он в бегах!
— Это тайна, но мой муж — друг начальника охраны главной тюрьмы: еврей заключен там. Он точно будет приговорен к смертной казни.
— Его можно увидеть?
— Нет, это тайна, из-за тяжести обвинения, выдвинутого против него. Вас обязательно пригласят на суд, и у вас будет случай отомстить.
Моисей вернулся! Моисей, который верит в единого бога! Не знак ли это, обращенный к Долент?