А еще я сейчас с удовольствием угомонил бы Андрея Эдуардовича Затуллина, чтобы он меня не спустил в сортир. Шлепнул же я в Ираке человека, который угрожал моей, в том числе, жизни. Но из табельного оружия бабахать в коллегу не стоит, кроме того на "Макаров" глушак не накрутишь. Может, найти на мокрую работенку какого-нибудь гастролера? Так ведь напорюсь на болвана, который в два счета засыплется. Или меня приметят наши "добровольные" помощнички, едва я стану подыскивать мокрушника. Попробовать на черном рынке достать что-нибудь стреляющее? Но там все обалденно дорого, даже дедушкины наганы 1895 года, и неизвестно, в приличном ли состоянии.
Что же это такое творится? Я каюсь, я больше не буду, но чтобы плодотворно служить родной стране и впредь, мне надо сперва укокошить коллегу. И я не знаю, как это сделать половчее.
При всех томлениях и рассуждениях, мне предстояло еще навестить Бореева. Для чего надо было поскорее отправиться в Питер. Пребывание там могло затянуться, поэтому я решил не садиться в поезд, а использовать для командировки собственную машину.
За время нашей "разлуки", сходство с бабой-ягой у ведущего специалиста только увеличилось.
-- Как же вы мне, Роберта Юрьевича не уберегли?-- тусклым голосом осведомился Бореев, но тут же оживился, переключившись на более занимательную тему.-- Однако все записи Дробилин сохранил, как на магнитных лентах, так и на бумаге...
-- Рад за вас...
На сей раз Бореев принимал меня не посреди лаборатории, а в своем кабинете, который, правда, из-за обилия телефонов, компьютерных терминалов, каких-то пультов напоминал рубку космического корабля. Михаил Анатольевич сразу попробовал меня подначить.
-- Майор, ну-ка рассказывайте, что вы там пронюхали о занятиях Сандомирского с Дробилиным?
-- Ну, не мне вам рассказывать, товарищ ученый. Или мою голову опять просвечивает некий детектор лжи?
-- Вовсе нет. Вам нет нужды брехать или изворачиваться, мы же знаем, что вы надежный, умный и проницательный человек.
Ладно, теперь, когда Сандомирского уже нет в пределах Земли, я могу показать свою проницательность.
-- Я догадываюсь, чем занимались ваши люди. Тем более, что мои догадки были подкреплены Робертом Юрьевичем, когда мне с ним удалось поговорить по-свойски, с выворотом. Я же чекист.
-- Эх, говорил же я, не надо ученого посылать в такое путешествие, и расколется он, и в распыл пойдет при первой же заварухе,-- Бореев начал с надрывом, а кончил делово.-- Так что вы все-таки усвоили?
-- Мои мысли, как и обычно, мало оформлены.-- Тьфу, получилась фраза, словно про анализ кала.-- В общем-то ясно, что, по особому модулируя магнитные поля, можно послать привет на тот свет и получить благожелательный или неблагожелательный отклик. С помощью этого приемчика, то есть вертикального резонанса, советские ученые в состоянии изменить мою, в частности, судьбу в лучшую или в худшую сторону. Для этого надо оснастить направленный "туда" вектор раздражения сведениями обо мне, о моей, так сказать, ауре. Угадал?
-- Почти. Благодаря нашей аппаратуре ваша судьба сложилась столь удачно, что вы легко прогулялись по болоту, а заодно предовратили кончину всей экспедиции. Правда, при этом ваше личное биомагнитное поле приобрело странные спектральные характеристики -- я сужу по дробилинском записям -- в нем объявился дополнительный источник возмущений.
-- Я как-никак изрядно помандражировал, Михаил Анатольевич. Это ведь должно было отразиться на моей ауре?
Да, не очень-то ясно, в плюс или минус пойдут мне эти странности.
-- Наверняка. Да, у вас и раньше имелись отклонения от обычных биомагнитных характеристик. Так же, как и у Роберта Юрьевича. Это лишь показывает, что вы выполняете какую-то задачу судьбы. Я товарищей вроде вас так и обзываю -- "люди задачи". Только бы еще знать, что вам поручено свыше. Кстати, после ранения Сандомирского ваша аура -- понравилось мне такое слово -утратила тот самый источник возмущений, а Роберт Юрьевич как раз его приобрел... Как, товарищ майор, вам это нравится с позиций мистики?
А ладно, чего мне стесняться, товарищ ученый тоже ведь с приветом.
-- Ну, Михаил Анатольевич... это называется вселением беса. Кстати, демон вступил со мной в договорные отношения. Мы обменялись услугами, в частности он недурно попитался моими чувствами, а потом перебрался в Сандомирского. Наверное, Роберт Юрьевич не успел как следует поторговаться. Ну, как свежо предание?
-- Верится вполне. Только непонятно, зачем демону, который пребывает как бы на более высоком энергоинформационном уровне, наши услуги?
-- Ну, если вы у меня спрашиваете, то я что-нибудь, конечно, отвечу. Демону необходимы наши услуги, вернее наш энергоинформационный потенциал, потому что он чего-то недополучает на своем уровне. Потому что там он отверженный и изолированный, выключенный из того, что можно назвать предустановленной гармонией, а также рутинным порядком. Вот почему страстная демоническая личность так тянется к нам и даже откликается на наши просьбы.
Я охотно рассуждал на тему, достойную психушки и диагноза "вялотекущая шизофрения", и пока не знал, как из этого выпутаться. Я и по сей момент не верил во всяких бесов и джиннов, но мне инстинктивно не нравилась кавалерийская лихость ученого, и хотелось немножко попугать его.
-- Михаил Анатрольевич, эти проклятые падшие духи, бесы, вампиры так и норовят прорваться к нам из-под замка, с "обратной стороны". Помните: "Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей"? А ваш институт сейчас помогает ему приземлиться. Ну, жуть появилась?.. Хотя, в общем-то, я пошутил.
-- Я понял,-- подтвердил неиспугавшийся Бореев.-- И тоже вспомнил цитату: "Дух беспокойный, дух порочный, Кто звал тебя во тьме полночной?" Кто угодно, только не мы. Зато мы действительно заметили, что целый ряд метантропных матриц отторгается основными матричными группами, и сейчас пытаемся разобраться с такой загвоздкой. Впрочем, для нас это не готический роман, а обычная математика, если точнее -- теория множеств...
Бореев вещал со светлым лицом, напоминая уже не бабушку-ягу, а дельфийскую пророчицу. Было видно, что нежность он испытывает только к теории множеств. Я попытался прервать поток умных слов.
-- Кажется, ни в одном научном центре Запада подобные исследования не проводятся.
-- Смею добавить, Глеб Александрович, и ни в одном институте СССР. Столь необычные, неортодоксальные для современной науки исследования могут вестись только под широким крылышком КГБ. И на условии, что мы в итоге выдадим то, чем можно насолить американцам.
-- Пусть даже это "соленое" будет не вполне понятно и объяснимо с позиций официального естествознания?
-- Пусть даже. На войне все приемы хороши. Нашему проекту хана угрожает лишь в том случае, если страна совсем обеднеет, или явится какой-нибудь реформатор и начнет резать расходы на госбезопасность. Впрочем, у Комитета, я думаю есть сбережения, да и всякие прогрессивные реформаторы могут появиться только из его чресел.
Ясна теперь лихость Бореева на фоне всеобщей малоподвижности. Та инстанция, которая блюдет повсюду идейную стерильность и одномерный порядок, поощряет самую крамольную -- в научном плане, конечно,-- работу. И потому, наверное, что наше большое коммунистическое дело требует окостенения в одних областях и бурления в других. Это разнообразие мне, пожалуй, нравится, так что отныне я снимаю всякие возражения.
-- Михаил Анатольевич, мне известно от генерала Сайко, что намечается следующая поездка на "полигон", но возникают трудности с вашими представителями. Вы якобы не хотите больше отряжать своих умников с нами в поход.
-- Генерал Сайко -- один из зачинателей нашего проекта, но в нем сохранился несколько легкомысленный подход к ценному человеческому материалу. Он считает, что если из десяти потеряли девять -- это плохо, а вот если из десяти одного -то уже нормально.
-- Вы намекаете, Михаил Анатольевич, что даже у Сайко сохранился гэбэшный подход к кадрам?
-- Пользуясь вольностью, которую он же нам вручил, можно выразиться и так. Мы все-таки собрали в институте не дубарей-исполнителей, а генераторов идей. "Незаменимых людей нет",-- такой принцип в науке не годится.
-- Ну, конечно же, если речь идет об Эйнштейне...
-- Вообще-то Эйнштейн к середине жизни уже выдохся. А вот если бы Паули с Дираком протянули лет на двадцать подольше, возможно, и мир сейчас смотрелся иначе. Я не исключал бы даже появления искусственной антигравитации... Сандомирский вел очень важный участок. Он через изучение МГД-волн пытался разобраться с влиянием матриц друг на друга -- притягиванием, отталкиванием, подчинением -- термины, конечно, неустоявшиеся. Короче, Роберт Юрьевич прорабатывал группообразование в матричном поле.
-- Значит, поездка сорвется?-- я попытался скрыть напряжение, таившееся в этом вопросе.
-- Слушайте, Глеб Александрович, давайте хлебнем чайку, чтобы умственные силы у нас не истощились,-- Бореев нажал на какую-то зазуммерившую кнопку, а затем заявил твердо:-- Поездке на полигон -- быть.
Похоже, вектора наших с Бореевым интересов вполне параллельны и направлены в одну и ту же южную сторонку.
-- Сандомирский без Дробилина был бы, как крылья без птицы, Дробилин без Сандомирского -- словно птица без крыльев. Что ж, нелетающие птицы живут, в общем-то, неплохо. Как и в прошлый раз, отправится наш инженер, но с несколько расширенными инструкциями. А пособлять ему станете вы.
-- Тьфу ты! Прямо мистика.
-- Да, да, вы. Вы, майор Фролов, достаточно уже вникли в суть. Теории разводить мы от вас не потребуем. Станете подмечать связи между тем, что будет фиксировать наша техника, и состоянием окружающей среды -- природы, растений, животных, людей. На сей раз в походной лаборатории установим компьютерную систему с пакетами программ, ориентированными на более-менее обычного пользователя. Так что от вас потребуется только соблюдение четких правил. Вы как, компьютеров не боитесь?
-- В университете я немного влез в матлингвистику, лепил несложные программки на "Фортране" для "СМ-4" и "ЕС-1020", например, по определению частотного словаря какого-нибудь рифмоплета...
Открылась дверца в стене, и устройство втолкнуло столик с двумя большими чашками, в которых жидкости было ровно столько, чтобы ничего не расплескалось. Естественно, на катящемся приспособлении для чаепития имелись сахарница и ложки.
-- Не люблю я этих секретарш, которые, принося чай, вертят задницами и вечно душатся какой-то тошнючей дрянью,-убежденно произнесла "баба-яга" Бореев.-- У нас все напитки готовятся на центральной кухне и подаются в кабинеты и лаборатории с помощью всякой механики.
-- На этой кухне знают вкусы каждого сотрудника?-- уточнил я, почувствовав в чае "липтон" добавку из мяты и еще каких-то трав.
-- Конечно, у них там компьютерный терминал, который и сообщает, кому, сколько и чего требуется. Я ввел в программу своего кормления просьбу добавлять чего-нибудь тонизирующее... Так вот, на вездеходе будет установлена вычислительная машина, равная по мощности "ЕС-1040", с обменом данными через клавиатуру и дисплей, причем умещающаяся в ящике размером с телевизор. Конечно, и фортран вам придется обновить, и поизучать наши программные пакеты. С Сайко уже все оговорено, так что повышение квалификации у вас начинается сегодня.
Мы покинули кабинет, прошли (я) и прошаркали (он) узким кишечного типа коридором. По дороге Бореев распахнул дверь какой-то лаборатории, где люди ежились в свитерах под белыми халатами. Кроме прочего, там были какие-то весьма холодные шкафы. "Баба-яга" постучала по одному из них сухой, мне даже показалось, костяной рукой.