- Нет!
Другие закричали:
- Хочется!
И потому общий ответ получился:
- Не хочется!
- А почему? - искренне удивилась Алена. - Я только в прошлом году окончила школу, но меня снова туда тянет. Поэтому я и поступила в педагогический.
- Мне тоже очень хочется в школу, - вскочила Галка Новожилова. - Я так соскучилась по одноклассникам.
Непонятно, чего Галке скучать по одноклассникам, когда лучший ученик нашего класса находится с ней в одном лагере и даже в одном отряде. Я говорю о себе.
- Ребята, - сказала Алена, - поднимите руки, у кого есть переэкзаменовки?
Я ахнул, когда увидел поднятые руки. Их было четыре - Тольки, Марика, Юрки и Васи Блохина.
Что лучше - остаться на второй год или получить работу на лето? Лучше остаться на второй год. Конечно, обидно еще раз учить то же самое. А разве не обидно золотые летние денечки тратить на уроки? Я на таких несчастных ребят смотреть не могу. Мне их до слез жалко.
И вот, оказывается, что веселая дюжина совсем не веселая. Она с переэкзаменовками.
- Валера и Юрик, - попросила нас Алена, - насобирайте хвороста, разожжем костер.
Я догадался о замысле вожатой.
Когда пылает костер, хочется поговорить откровенно, вспомнить, что было веселого и не очень веселого в твоей жизни.
Я вам перескажу своими словами то, что говорили ребята у костра. Почему своими? А потому, что чужими словами просто не умею рассказывать.
Сперва о Марике Кривошееве.
В родной школе Марик был абсолютным чемпионом по трем видам спорта бегу на длинные дистанции, прыжкам в высоту и... двойкам.
Слава о рекордах Марика гремела по всей школе. Его физиономия неизменно украшала две самые популярные стенгазеты, которые вывешивались в одном коридоре.
В "Девятке" - органе юных спортсменов - Марик весело улыбался на большой фотографии. Под снимком было написано "М.Кривошеев после рекордного прыжка".
А на противоположной стене коридора в "Кляксе" висела карикатура на Марика. Обвешанный двойками, сгибаясь под их тяжестью, он еле-еле передвигал ноги.
Когда Марик проходил по коридору, сами понимаете, в какую сторону он глядел.
Конечно, в ту, где висела "Девятка".
Марик назубок знал одно, что в мае, этом солнечном месяце весенних кроссов и выставления годовых оценок, ему нужно не подкачать и выиграть первенство города. Что он и делал каждый год. И тогда ему прощались все двойки. Что ни говорите, спортивная гордость школы.
Но в этом году Марику не повезло. Первенство города он выиграл, и все учителя простили ему двойки. Все, кроме Нины Николаевны, "англичанки". Никакие уговоры и разговоры на нее не действовали. Нина Николаевна твердо стояла на своем:
- А как Кривошеев будет выступать на Олимпийских играх? Его же туда не пустят без знания иностранных языков. И когда я требую, чтобы он овладел английским, я желаю ему только добра.
Марик прекрасно понимал, что ему желают только добра. Но также прекрасно понимал, что работа на лето ему обеспечена.
И он получил ее.
Ваське Блохину не везло в другом. Он обожал пофантазировать. И поэтому страшно любил писать сочинения и изложения. Там он мог придумать все, что хотел. Но подводили Ваську запятые, двоеточия и тире. Ставил он их где попало, иногда угадывал, а чаще - нет.
Учителя охотно читали всему классу Васькины сочинения, а потом, тяжело вздохнув, принимались за арифметику. "Пятерка плюс единица будет шесть. Разделить на два, получится три". Но в журнал ставили почему-то двойку.
Толька Прокопенко страдал от своей плохой памяти. Был он удивительно забывчив. Учитель вызывал его прочитать по тетрадке решение задачи. Толька с шумом вскакивал и начинал лихорадочные поиски тетради. Учитель терпеливо ждал. Толька искал тетрадь в своем и соседа портфелях, в парте, под партой, в карманах брюк, куртки и пальто. Добросовестные поиски не приводили ни к чему. Толька огорченно разводил руками:
- Наверное, я забыл тетрадку дома, но ответ у меня сошелся с задачником.
- Дома? - переспрашивал учитель, делая вид, что не расслышал последней Толькиной фразы. - Ну что ж, сбегай домой. Мы подождем.
Какой смысл бежать домой, когда тетрадка преспокойно лежит в портфеле. Но в ней, разумеется, не было решения задачи.
Являлся Толька обычно к концу урока и рассказывал, что квартира закрыта и он поэтому не мог попасть домой, а там, конечно, тетрадка лежит, и задачка решена, и ответ сошелся...
- Ну что ж, - говорил учитель, - вот тебе условие задачи, иди к доске и решай.
Тогда Толька до конца осознавал, как это ужасно иметь плохую память. Под веселый хохот ребят он стучал мелом по доске, писал какие-то удивительные числа, стирал, путался.
Вот какие истории мы услышали у костра и готовы были слушать еще, и уже очередной оратор откашливался, чтобы произнести речь, но Алена хлопнула по раздутому саквояжу и воскликнула:
- Все понятно.
Она открыла саквояж и стала вытаскивать из него хорошо нам знакомые задачники и учебники.
- Начинаем повторять пройденное, - объявила Алена. - Заниматься будем по часу в день. Вместо парт будете сидеть на пеньках. - Галя, раздай ребятам тетрадки и карандаши. Начнем урок.
Веселая дюжина зароптала. Толька выкрикнул:
- До первого сентября никто не имеет права сажать нас за парты.
Ребята вскочили, зашумели. И тут Алена обратилась ко мне:
- Валера, как ты считаешь, что мы должны сейчас делать?
Это был исторический момент.
Ребята затихли и уставились на меня. Веселая дюжина ждала от Валерия Коробухина решения. Как я скажу, так и будет.
Я хотел уже ответить, что никакие уроки нам не нужны, но Алена с улыбкой глядела на меня, и мой язык сказал совсем не то, что хотел сказать я:
- Мы должны повторять пройденное.